— Давай вернемся к делу.
— В любом случае, — мудро рассудил Грин, — разослать ориентировки — это все равно что лично оповестить конную полицию!
С минуту Хейзел обдумывала его слова, а потом решила: федеральная полиция Канады и одновременно провинциальная полиция большинства ее провинций.
— Значит, мы не станем этого делать и проведем тайное расследование..
— Послушай, откуда такая спесь? По заносчивости ты можешь соревноваться с копами из Центрального управления Канады. Это они у нас всемогущие.
Она посмотрела в глаза Грину.
— Послушай, Рей! Мы тут не в бирюльки играем! Я вообще нахожусь между двух огней: с одной стороны, конная полиция, которая и в ус не дует, а с другой — Йен Мейсон. Кстати, он совсем обнаглел. Так что лучше не путайся под ногами, если считаешь, что в нашем дерьме должен копаться чужой добрый дядя! Неужели не понятно, что сейчас только мы стоим между убийцей и его потенциальными жертвами? И если моя заносчивость поможет остановить преступника, я стану в десять раз заносчивее, чем сейчас!
Грин, растерявшись, замолчал. «Ты со мной или против меня?» — думала Хейзел. Рей всегда принимал ее сторону, но теперь она на мгновение усомнилась в его преданности. Наконец Грин пригладил волосы рукой и надел фуражку.
— Значит, никаких ориентировок и никаких сведений для конной полиции, — подвел он итог и добавил: — По крайней мере пока.
У Хейзел словно гора с плеч упала.
— Вот именно, пока! Мы должны, словно охотники, выйти на след преступника, ничем не выдавая своего присутствия. Будем тайно вести расследование до тех пор, пока обстоятельства не вынудят нас раскрыть карты. У нас будет всего один-единственный шанс поймать убийцу. На данный момент следует заняться поиском намеченных жертв и разузнать, как он нашел их. Но самое главное, надо добраться до преступника раньше, чем он осуществит свой план до конца. Потому что тогда убийца бесследно исчезнет. И ищи ветра в поле!
— М-да, перспективы не из веселых! — заметил Грин, сосредоточенно разглядывая свои ладони. — Ты говорила, что парень добрался до Пикангикума на пароме, так?
— Так.
— Значит, в течение одного дня убийца дважды пользовался паромом. Возможно, его запомнили — ведь он не индеец и лицо в этой местности новое.
— Предположительно да. Но он прекрасно мог воспользоваться двумя разными паромами. На его месте я поступила бы именно так, а он чертовски умен и, наверное, сам додумался до подобного решения. Да и кто сказал, что он не местный?
— Ты считаешь, что преступник — индеец?
— Нет, но любое предположение, отрицающее альтернативный вариант, наносит вред расследованию.
— Хейзел, дорогая моя, нам надо с чего-то начать! Ты отказываешься рассылать ориентировки и просить помощи со стороны. Тогда мы сами должны разрабатывать версии, даже если они не самые удачные. Во всяком случае, на сегодняшний день ничего лучшего предложить не могу.
Немного подумав, она неожиданно спросила:
— Как думаешь, кто лучше подходит для поездки к индейцам — ты или Уингейт?
Рей умоляюще сжал ладони.
— Господи, Хейзел, только не отправляй меня! Ты же знаешь — стоит мне оказаться на территории резервации и открыть рот, как я тут же полезу в бутылку.
Посмеиваясь, Хейзел подняла трубку телефона и вызвала Уингейта в кабинет. Через минуту он постучал в дверь.
— Есть сведения из участка Пикангикума?
— Я жду ответного звонка.
— Можешь больше не ждать, — милостиво разрешила она. — Иди к Мелани и попроси позвонить в аэропорт. Сегодня ты летишь в Ред-Лейк.
— Э-э… Я не очень хорошо переношу перелеты.
— Брось, тебе должно понравиться! Счастливец! Полетишь в кресле рядом с пилотом! Все, собирайся!
Хейзел застегнула матери «молнию» на платье и через плечо посмотрела на их отражения в зеркале.
— А не поднимется переполох, если я появлюсь на похоронах Делии?
— Пожалуй, возникнет больше кривотолков и сплетен, если ты туда не пойдешь, мама. Помни, ты просто выполняешь свой гражданский долг.
— Все жители нашего городка, не исключая детей, знают что натворила Делия!
— Не смеши, ей-богу! Знают не все. Рей, например, не знает.
— Но ты ведь ему рассказала?
— Послушай, мама! Отец тоже был не без греха, однако к нему на похороны ты пошла!
Эмили наклонилась и открыла шкатулку с драгоценностями. Она никогда не любила дорогие побрякушки, и потому из всех украшений выбрала скромное жемчужное ожерелье, которое подарил муж много лет назад, когда Хейзел еще была ребенком.
— Помоги мне застегнуть, — обратилась она к дочери, открывая шею. Хейзел послушно застегнула замочек. — Как думаешь, журналюги туда явятся? — поинтересовалась Эмили.
— Не знаю, мама. Тебе-то с какой стати беспокоиться из-за пары репортеров?
— Восемь лет назад они мне проходу не давали и вынудили своими нападками уйти с должности мэра. По-твоему, они забыли, как из пустяка раздуть сенсацию?
Вспомнив вышедший в понедельник номер «Вестмьюир рекорд», Хейзел мудро промолчала.
По обе стороны дороги, ведущей к церкви Святого Георгия, стояли припаркованные автомобили. Хейзел показалось, что их больше двухсот. А сколько ж тогда народу собралось, чтобы послушать панегирик отца Глендиннинга в память усопшей Делии Чандлер? Хорошо, что в церкви ждал ее заместитель, заблаговременно занявший для матери и дочери Микаллеф места, к которым они не замедлили проследовать. На Реймонде Грине красовался вполне приличный гражданский костюм. Сама Хейзел решила, что люди, пришедшие на церемонию, захотят увидеть ее в роли инспектора уголовной полиции, а не как гражданское лицо. Недолго думая она облачилась в парадный мундир, в котором давала присягу на должность исполняющего обязанности начальника в 1999 году. Надев мундир, Хейзел сразу же ощутила собственную значимость, и пускай звание старшего офицера в полицейском управлении Порт-Дандаса перешло к ней, так сказать, по умолчанию, в этот момент она чувствовала, что занимает это место по праву.
Хейзел шла по главному проходу между рядами, пожимая руки. В устремленных на нее взглядах читалось любопытство, подозрительность, сочувствие, но все ждали одного — правды об ужасной драме, что собрала их вместе в церкви.
Отец Глендиннинг обратился к своей пастве, особенно к тем, кто стоял сзади и напирал на остальных:
— Проходите, места хватит всем. Пожалуйста, рассаживайтесь. — Он подождал, пока прихожане тихо рассядутся по стульям. — «Sed et si ambulavero in vaile mortis non timebo malum», «Даже если я пойду среди тени смертной, то не убоюсь зла», — начал святой отец. — Слабое утешение для тех, кто собрался сегодня здесь почтить память покойной Делии Чандлер. Можно не убояться зла, но зло существует, и оно пронеслось по нашему городу. Как Делия покинула наш бренный мир — известно всем, и я не буду говорить об этом, дети мои. — Пастор устремил взгляд на гроб. — Она была очень скромной женщиной, и мы не оскорбим ее память обидными пересудами о страшной кончине. — При слове «скромная» Хейзел предупреждающе сжала руку матери, напоминая о смирении. А священник тем временем продолжал свою речь: — Давайте поговорим о зле. Какую ответственность несем мы при встрече со злом? Нужно ли отводить от него глаза и надеяться, что Господь нас защитит? Вовсе нет! Помните, дети мои, Господь укроет нас от невзгод, если мы будем прилежно противостоять злу и не дозволим ему найти пристанище в наших душах. Полиция сообщила, что Делия открыла дверь убийце сама, а ведь в большинстве случаев так и бывает, мы сами попустительствуем злу. Мы сами приглашаем Сатану в наши дома. Так давайте закроем двери на засовы и не впустим зло, как бы оно ни искало лазеек в наших душах.