Небрежно брошенный медицинский термин придал речи Фуллера убедительности. Судя по взглядам чиновников, он привлек их внимание. К тому же Скотт, судя по всему, говорил как раз то, что они хотели услышать.
— Новые ритуалы, — сказала Вейл, — это новые трупы. Как долго вы собираетесь скрывать факты от общественности? Как вам кажется, люди не возмутятся, когда выяснится, что вы давным-давно знали о серийном убийце, разгуливающем на свободе, но не предупредили их?
— Сама ваша теория о серийном убийце представляется мне сомнительной, — заявил Нанс.
Вейл покачала головой.
— Я не политик. Я коп. Но даже я понимаю, что тут к чему. Поймите и вы: мне плевать на развитие туризма и доходы штата или федеральных должностных лиц. Моя задача — остановить этого человека, пока он не убил кого-то еще.
— Спасибо, агент Вейл, — сказал Брикс. — Мы благодарны за ваш щедрый вклад. Но это наш город, и нам предстоит жить в условиях местной экономики, на которую влияют многие интересы и силы. Публичное предупреждение, возможно, спасет одну жизнь, но покорежит тысячи. Если не десятки тысяч. Множество семейных предприятий занято в виноградарской сфере. Налог с оборота, налоги с гостиниц, подоходный налог, поступающий от простого наличия туристов: люди же ходят в рестораны, покупают сувениры… Если мы наклоним чашу весов, экономика может уже никогда не оправиться.
Нанс продолжил его мысль:
— С нами конкурируют винные регионы по всему миру: Вашингтон, Аргентина, Чили, Франция, Италия. Не говоря уже о других калифорнийских областях. Мы не хотели бы своими поспешными действиями навредить финансовой системе долины.
— Для СМИ еще рано, — резюмировал Приско.
— К тому же мы должны быть уверены, что без этого не обойтись, — сказал Фуллер. — А вдруг не стоит? Вдруг он воспримет это как вызов и начнет пороть горячку? И перебьет еще кучу народу. Понимаете, о чем я?
«Перебьет кучу народу? Что он мелет?»
— Я понимаю, о чем вы, а я вам вот о чем: предупрежден — значит вооружен. Вы обратились ко мне за помощью. Извините, что снова напоминаю вам об этом, но рано или поздно выступить перед прессой придется. Иначе поймать этого убийцу будет нелегко.
— Я хочу, чтобы вы пообещали, — сказал Нанс, — что не будете предпринимать никаких действий, предварительно не посоветовавшись с шерифом, который, в свою очередь, будет всячески содействовать расследованию и лично отвечает за план мероприятий и его воздействие на жизнь города. — Он посмотрел на Оуэнса, но тот никак не отреагировал. — Вам все понятно или какие-то моменты нужно разъяснить?
Вейл презрительно хмыкнула.
— Мистер Нанс, я не умственно отсталая. Я понимаю, чем вы руководствуетесь. Что же касается обещаний, то я не стану обещать вам ровным счетом ничего. Я вхожу в оперативную группу. Я не подчиняюсь ни вам, ни конгрессмену Черчу. Я работаю на федеральное правительство. А еще — на жертвы. На американский народ. Вы уж извините, если вам это не по душе. — Она встала и придвинула кресло вплотную к столу. — Хотя нет, никаких «извините». Беру свои слова обратно.
Вейл вышла из комнаты и спустилась на один пролет по ближайшей лестнице. Прислонившись к металлическим перилам, она закинула голову и посмотрела на три флага, полощущихся на ветру. Небо окрасилось густой синевой, кое-где разбавленной полупрозрачными белыми пятнышками облаков. Она закрыла глаза и позволила ласковому бризу вплестись в рыжие волосы. «Я же отдохнуть сюда ехала… О чем я вообще думала? Я могу только давать советы. Наставить этих людей на путь истинный я не в силах».
Она снова опустила голову. Прохлада, которую принес с собой долгожданный вечер, прояснила мысли.
— А ты талантливая баба.
Вейл открыла глаза и обернулась на голос. Это оказалась Диксон.
— Талантливая?
— Ага. У тебя талант раздражать людей. Я думала, я одна такая.
— Нет-нет, я тоже не стала зарывать свой талант в землю. — Вейл расплылась в улыбке, но быстро собралась. — Я же не специально их раздражаю, я просто выдвигаю определенные требования. И говорю то, что думаю. Не знаю уж, хорошо это или плохо, но такой я человек. — Она сделала глубокий вдох и огляделась по сторонам. — Я не хочу никого раздражать, но у меня с этим проблемы, я знаю. Талант мой заключается в другом: это вроде как шестое чувство. Не знаю, как описать точнее. Я просто понимаю этих убийц. По учебникам, как пытается Фуллер, такому не научишься. Я все видела своими глазами, я, так сказать, воевала в окопах.
— Понимаю.
— В моем отделе выражаются так: «Работаем по колено в крови и кишках». Какой-то агент начал так говорить много лет назад, и как-то оно закрепилось. Это очень точное описание того, чем мы занимаемся. Через какое-то время тебя затягивает в трясину, и ты начинаешь ползти, постепенно увязая, и рано или поздно застреваешь — как физически, так и эмоционально. Такая работа даром не проходит. — Она остановилась, задумалась на минуту и продолжила: — Более того, ты начинаешь замечать то, чего раньше не замечала. Начинаешь понимать принципы такого поведения… Я беседовала с убийцами, я сидела в футе от них, я задавала им вопросы — и они рыдали при мне. Когда столько лет ведешь допросы, нельзя не проникнуть в их поганые души. Не знаю, как это прозвучит, но я многому научилась, пока ковырялась у них в головах.
Вейл резко откинулась от перил и посмотрела на часы. Она и не догадывалась, что уже так поздно. Робби должен был приехать через пару минут.
— Подбросишь меня до гостиницы?
— А где ты остановилась?
— В «Гребне скалы» в Святой Елене.
Диксон через плечо взглянула на здание управления — оттуда как раз выходили Фуллер, Люго и Брикс. Встреча завершилась.
Она посмотрела на Вейл.
— Конечно. Поехали. Мне все равно по пути.
Джон Уэйн Мэйфилд дождался, пока женщины усядутся в машину. Теперь он наверняка знал, что это копы, точнее детективы: одеты-то они были в штатское. Но лица у них безошибочно коповские, решил он. Мужчины в костюмах тоже вышли на улицу. Он не знал, будут ли они сопровождать женщин, но сам факт, что они уходили, облегчал ему задачу.
Он вылез из машины и поднялся на два пролета к входу. Бояться нечего: он много раз бывал здесь и чувствовал себя как рыба в воде. Однако он никогда не был тут с подобной целью, поэтому нервишки пошаливали.
Впрочем, брать себя в руки в нужный момент он умел. Не было такой опасной ситуации, которую он не смог бы разрешить. Он знал, что сказать, если его остановят. Правда, причин останавливать его не было.
Толкнув дверь плечом, Мэйфилд зашагал по коридору, буднично кивнул секретарше за стеклом, коснулся прокси-картой сенсора. Прошел дальше и обвел внимательным взглядом двери по обе стороны от себя. Он должен был производить впечатление человека, который здесь давно работает, а не просто околачивается. Нельзя было вызывать подозрения. Он распахнул первую дверь слева и заглянул внутрь. Ничего интересного.