— Похоже, от сейфа или почтового ящика, — предположил Хофманн.
— Я тоже так думаю, — поддакнул Буковски.
Ортлиб наморщил лоб.
— Думаю, скорее от камеры хранения. Банковские сейфы меньше. По-моему, я уже видел такой ключ на главном вокзале. В последнем деле, которое я вел, грабитель спрятал добычу в багажной секции. Кажется, ключ был похож на этот.
Буковски забрал ключ себе.
— Что ж, проверим. У вас есть время?
Ортлиб кивнул.
— Я бы с удовольствием взял вас в напарники, раз уж моя коллега выбыла из игры. Я хочу съездить в больницу и поговорить с этим Штайном.
— Я думаю, мой шеф будет совершенно не против, — ответил Ортлиб.
Автобан А8, между Мюнхеном и Бад-Райхенхаллем…
Отец Леонардо откинулся на спинку кресла, повернулся к боковому окну и стал смотреть на пролетающий мимо ландшафт. Его самолет приземлился в Мюнхене почти час назад. Брат Маркус, как они и договаривались, ждал его в аэропорту. Теперь же они мчались в направлении австрийской границы.
Брат Маркус провел время с пользой и сумел еще кое-что разузнать о ночном происшествии в лесу возле Бишофсвизена.
— Этот Буковски прочно обосновался в Берхтесгадене. В местной больнице сейчас лежат выжившие после пожара. Женщину отправили в Мюнхен. У нее, кажется, более тяжелые ранения.
— На этот раз мы наверняка познакомимся с господином Буковски, — ответил отец Леонардо и ухмыльнулся.
— Как бы там ни было, ходят слухи, что за этим делом якобы стоит мафия. Несколько дней назад, например, на Кёнигзее произошла перестрелка. Там застрелили полицейского. В газетах пишут, что полиция разыскивает двух мафиози. Они якобы взяли в заложники женщину в Миттербахе, а вечером скрылись на вертолете. Похоже на сюжет голливудского фильма.
Отец Леонардо кивнул.
— Жизнь иногда так же увлекательна, а иногда — даже более невероятна, чем кино.
Брат Маркус рассмеялся, а шофер за рулем их темной «ауди» аккуратно притормозил и съехал на боковую дорогу.
— Вы случайно не знаете, когда произошло убийство на Кёнигзее? — спросил отец Леонардо, когда машина остановилась в конце улицы.
Брат Маркус задумался.
— Кажется, это случилось на следующий день после того, как возле Вацманна обнаружили изуродованный труп. Поговаривают, что человека в хижине тоже убили эти мафиози.
Отец Леонардо улыбнулся.
— В таких ситуациях люди любят почесать языками, — заметил он.
В салоне машины воцарилось молчание.
— Куда пойдем сначала? — спросил молодой монах.
— Сначала мы зайдет в приличное кафе и перекусим, — ответил отец Леонардо. — И вас я также приглашаю, мой юный друг. Затем мы посетим полицейский участок и побеседуем с господином Буковски.
Брат Маркус кивнул. Он задумчиво опустил глаза.
— Что с вами, мой юный друг? — спросил его отец Леонардо.
— Да вот… я все время спрашиваю себя, почему церковь и Sanctum Officium так интересуются убийствами в этом районе?
Отец Леонардо понимающе кивнул.
— Можно, наверное, так сказать, — ответил он. — У церкви было украдено нечто очень ценное, и мы хотим вернуть его себе. И вы, мой юный друг, можете помочь мне в этом.
Районная больница Берхтесгадена, Бавария…
Том лежал в отдельной палате, охраняемой двумя полицейскими в форме, которые до сих пор обменялись с ним всего лишь парой слов. На все вопросы, которые он задавал им, они отшучивались или советовали обратиться к полицейскому, ведущему расследование. Журналы, которые они принесли себе, очевидно, были для них важнее, чем разговор с ним. Все, что он узнал — это что задержали его и Мошава, который лежал в соседней палате, по подозрению в участии в перестрелке в Роствальде. Мошав, очевидно, получил легкие ранения и сотрясение мозга.
Том стал думать, какую историю лучше всего рассказать полиции. Он слишком хорошо был знаком с немецкой бюрократией. Высокопоставленные чиновники в этой стране так же неподвижны и медлительны, как слепой хамелеон, и цепляются за свои инструкции, как репей — за волосы.
Он лежал в кровати, изнывая от нетерпения, таращился в стену и убивал время. Минуты тянулись, как густое масло, которое клеится к ложке. У него отобрали все: мобильный телефон, связку ключей и даже цепочку с ключом от сейфа, которую старый профессор дал ему незадолго до смерти.
Да поверят ли ему вообще, если он сообщит им об ужасном заговоре? Воспримут ли его рассказ всерьез, если в результате под вопросом окажется существование Иисуса Христа? Что ответит ему следователь, если он выскажет свое подозрение о том, что за всеми этими преступлениями стоит Римско-Католическая Церковь? Что церковь — не что иное, как огромная банда убийц?
Да его просто примут за сумасшедшего. И Том решил быть осторожным и не вываливать сразу все, что ему известно.
Черт побери, если бы только у его кровати стоял телефон и он мог бы позвонить Яаре! Она наверняка волнуется.
Но не успел он додумать эту мысль до конца, как в палату вошел пожилой человек в сером костюме. За ним следовал полицейский в форме. Том сразу узнал обоих. Даже если, несмотря на зарево пожара в Роствальде, кое-какие детали и остались скрыты от него темнотой, он никогда не смог бы забыть лиц этих двоих. Когда они появились, он понял, что пережил это ужасное нападение.
— Здравствуйте, господин Штайн, — сказал седой. — Меня зовут Буковски, я расследую это дело, помните меня?
Том сел в кровати и кивнул.
Буковски подтащил себе стул и сел рядом с кроватью.
— Прежде чем мы поговорим, я должен предупредить, что вас подозревают в участии в перестрелке в Роствальде. В результате погибли люди. Вы это понимаете?
Том снова кивнул.
Буковски поставил на тумбочку диктофон.
— Вы должны сказать что-нибудь. Этот прибор пока что не записывает изображение.
— Да, — хрипло каркнул Том.
— Вы будете отвечать на мои вопросы?
— Да, если смогу.
— Что произошло той ночью в хижине? — спросил Буковски.
Том задумался, что именно рассказать. Наконец он решил умолчать об истории с Иисусом Христом.
— Я еще не совсем собрался с мыслями, — заметил он.
— Я не тороплюсь, — заверил его Буковски.
Том начал рассказывать о раскопках в долине Кидрона около Иерусалима. Он описал находку могилы крестоносца и ту роль, которую сыграл в этом профессор Хаим Рафуль. Наконец он рассказал и о ценных свитках. Разумеется, он заявил, что не знает, о чем именно в них шла речь. Как бы там ни было, добавил он, они очень ценные, и в определенных кругах за них могли бы предложить миллионы. Он сообщил об убийствах в Израиле и о поисках Хаима Рафуля, который уехал в Бишофсвизен к своему давнему другу, чтобы расшифровать тексты на свитках.