Дверь распахнулась. Ганс Штайнмайер вернулся с обхода. Он прошел в кухню и налил себе стакан воды.
— Снаружи все спокойно; постепенно холодает.
Профессор повернулся к нему.
— Наши гости наверняка голодны и хотят пить. Надо бы продемонстрировать им наше гостеприимство.
Ганс Штайнмайер открыл дверцу невзрачного буфета.
— Здесь есть хлеб, ветчина и вода — больше в хижине ничего нет.
У Тома в животе заурчало.
— Я бы не отказался, — ответил он.
Штруб, район Берхтесгаден…
Буковски поднял жалкий остаток разрезанной подушки и бросил его на разорванный диван. У дивана были распороты все подушки, а их содержимое — высыпано на пол.
— Они основательно поработали, — заметила Лиза, оглядываясь в гостиной.
— Так здесь выглядят почти все комнаты, — ответил ей служащий уголовной полиции из Гармиша.
— Должно быть, они искали что-то небольшое, — задумчиво произнес Буковски.
— Ты о чем? — не поняла его Лиза.
— Вспомни церковь, — намекнул ей Буковски.
— Мы обнаружили немало отпечатков пальцев у заднего окна, — сообщил криминалист. — Пока что мы не нашли соответствий в своей базе данных, но если поймаем подозреваемого, то будет очень легко сравнить его отпечатки с обнаруженными на месте преступления.
— А тут, в комнате?
Криминалист пожал плечами.
— Здесь также были найдены отпечатки?
— Только у заднего окна, а в помещении — нет. Их стерли, или же преступник надел перчатки.
Буковски наморщил лоб.
— Странно: почему у окна есть, а здесь — нет?
— Простите?
— Лиза, — обратился Буковски к своей коллеге, — распорядитесь, пожалуйста, чтобы все данные по нашим двум убийцам немедленно передали местным коллегам. Чтобы мы ничего не упустили.
Лиза кивнула.
— Согласно описанию те два парня, которых заметили здесь, на улице, — не те, которых мы выслеживаем.
— Я знаю, — недовольно возразил Буковски. — Человек, который может заказать себе вертолет, должен иметь связи.
Кровь бросилась Лизе в лицо.
— Ясно, — ответила она и немедленно рассердилась на себя за то, что сама не пришла к такому выводу.
— Розыск продолжается? — обратился Буковски к коллегам.
— Контрольные посты и патрули. Все полицейские, от Кёнигзее и до самой границы внизу, в курсе.
Буковски покинул комнату и вышел наружу. На улице он закурил сигарету.
Лиза присоединилась к нему.
— Ты считаешь, эти парни принадлежат к той же самой банде, что и дьявол с сообщником?
Буковски выпустил струйку синего дыма в прохладный воздух.
— Я не полностью уверен в этом. До тех пор, пока мы не знаем, что на самом деле происходит, наши предположения остаются чистой воды спекуляцией.
— Да, я знаю, — вздохнула Лиза и потерла виски.
— У тебя все хорошо?
— Нормально, — ответила Лиза Герман.
Кардинал-Дёпфнер-Хаус, Фрайзинг, около Мюнхена…
Отец Леонардо узнал достаточно. Он непременно должен был поговорить с полицейским, ведущим дело, чтобы больше узнать об убийствах, совершенных здесь, в Баварии.
Однако усилия его оказались безрезультатны. Земельный уголовный розыск искал преступников, а ведущего дело детектива не было на месте.
Он присел на диван, когда зазвонил телефон. Он ответил на звонок. Это был брат Рикардо из Управления по делам церкви — низенький, толстенький сотрудник, которому он поручил навести справки о соответствующих документах в Ватиканской библиотеке. Брат Рикардо не был умником, однако на него можно было положиться. В большинстве случаев он выполнял заказы тщательно и в режиме секретности. Беседа продолжалась несколько минут. Повесив трубку, отец Леонардо провел рукой по своим густым черным волосам. Может ли такое быть, что Хаим Рафуль убежал из Иерусалима сюда, в это спокойное местечко у подножия Альп?
По крайней мере, некий профессор Игаэль Юнгблют, бывший историк Мюнхенского университета, жил недалеко отсюда. Был ли это тот Игаэль Юнгблют, который вместе с Хаимом Рафулем участвовал в раскопках в Кумране и которого так внезапно вычеркнули из платежной ведомости?
Отец Леонардо опустил голову и сложил руки перед лицом. Кардинал-префект слишком далеко зашел в своей игре. Он снова схватил телефон. В результате беседы с Римом он выяснил, что префект сейчас находится в своей резиденции, а уже послезавтра отправится в Южную Америку, чтобы пообщаться с местными епископами.
Отец Леонардо встал и пошел к двери. В прихожей стоял монах и поливал цветы.
— Мне срочно нужен билет в Рим, на раннее утро, — заявил отец Леонардо.
Монах изумленно уставился на него.
— Пожалуйста, немедленно позаботьтесь о том, чтобы мой обратный полет в Рим был организован в первой половине завтрашнего дня, — повторил отец Леонардо.
Монах кивнул.
— Я… я посмотрю, что смогу сделать для вас.
— И еще одно: немедленно пришлите ко мне юного брата Маркуса.
Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена, район Берхтесгаден…
Еда была вкусной и обильной, хотя Мошав жевал неохотно. Однако профессор Юнгблют подбодрил его и рассеял его сомнения. После того как они наелись и отдохнули, Штайнмайер убрал со стола. Профессор откашлялся.
— А теперь не торопитесь: если вы хотите узнать все, на это уйдет какое-то время.
Том улыбнулся.
— Мы обратились в слух.
— Для вашего спутника то, что я сейчас расскажу вам, наверное, отнюдь не ново, но это важно, если вы хотите понять всю историю в целом. О чем говорят вам понятия «мишпат» [44] и «седек»? [45]
— Честно говоря, я ожидал узнать из нашей беседы, что находилось в могиле тамплиера, — нетерпеливо ответил Том.
Профессор улыбнулся.
— Терпение, я же говорю, терпение, мой юный друг. «Мишпат» и «седек» воплощают две колонны совершенства, на которых покоится арка, называемая иудеями «Шалом». Чтобы достичь законченного мира, Шалом должен равномерно покоиться на обеих колоннах. Мишпат, левая колонна, означает светский мир, царя. Поэтому мы называем ее также царской колонной. С ней была связана справедливость. Иаков воздвиг эту колонну, под которой Саул был помазан как первый царь Израиля. Другая колонна воплощает присутствие порядочности. Добродетели Яхве. Только по достижении порядочности божественный мир Яхве изогнется над колоннами, и все придет в равновесие.