— Вам нравится делать что-то для самой себя, но вы цените присутствие мужчины. — Он особо выделил слово «присутствие». Оно имело столько разных значений. Она могла выбрать нужное, выбрать оттенок смысла, долгое послевкусие.
— Да. Вы очень хороши.
— В каком смысле? — Он глотнул воды со льдом. Стакан был усеян крохотными капельками и холодил ему пальцы.
— Вы точно знаете, что сказать.
— Значит, вы уже во мне разобрались.
Алексис засмеялась:
— Лучше говорите дальше. Я скажу, когда вы перейдете границу.
Игривая, подумал Небесный Конь.
— У вас слабость к мужчинам, которые производят сильное впечатление.
— Опять вы про «присутствие».
— Да. Предчувствие беды. Вас к этому влечет. К опасности.
Она уставилась на него, и тьма набежала на ее лицо, мысли стали плотными, из-за чего ее улыбавшиеся губы напряглись.
— К какой опасности?
— Не уверен, не могу сказать точно.
— И это вы-то, Скайлер! — Она рассмеялась, прогоняя серьезность. — Не уверены?
— Пока еще нет. Не на сто процентов.
Она перегнулась через стол и поцеловала его.
— А как вам это?
Выражение его лица не изменилось ни на йоту.
— Вы смелая. Я бы ни за что не подумал, что вы это сделаете.
Он не был разочарован. Поцелуй был мягкий, не резкий или навязчивый. Это был возбуждающий, томительный поцелуй, пусть даже мимолетный.
Она посмотрела ему в глаза.
— У меня самые что ни на есть жгучие, зловещие глаза. — Он улыбнулся, глядя сквозь стакан с водой, потом поставил его. — Они вам нравятся?
Она чуть покачала головой и нервно оглядела ресторан. Отставив тарелку, она сложила руки на бледно-голубой скатерти.
— Давайте поговорим о вас. Это наше третье официальное свидание, а вы мне о себе ничего не рассказали.
— Обо мне нечего рассказывать.
— А ваши родители?
— Расскажите мне о ваших.
— Я больше не хочу говорить о себе. Вы не сказали мне о ваших. Сначала вы.
— Нет. — Он глотнул воды. — Сначала вы.
Он знал, что в конце концов она уступит.
— Ладно. — Она выпрямилась на стуле, ее настрой чуть сник, и она рассказала ему о своей матери Элизабет, о том, чем она занималась в Лос-Анджелесе.
Алексис ненавидела все это. Она не выносила писателей. Они всегда были такие самодовольные, всегда говорили о своей писанине. Она рассказала ему о своем отце, монтажере, который умер пять лет назад.
— Его убили.
— Простите. Как его звали?
— Питер Ив.
— Вот как. — Сны вторглись, сделали его мысли легкими, хрупкими, чтобы они отразили абстрактное и отправили его в плавание.
— Вы слышали об этом убийстве?
— Да, — сказал Небесный Конь, вытирая рот салфеткой, — я действительно об этом слышал. Говорили в новостях.
Человек в костюме из серебристых мелькающих образов, складывавший человеческие жизни. Тайное желание его души проявилось во сне. Сила, которая привела его? Дочь одной из его жертв, лица сливаются. Он закрыл глаза, чувствуя потребность в прощении. Потребность в ком-то, кто простил бы его, и лучше всего это была бы женщина. Он онемел, испуганный этим открытием, конкретной связью его разума с туманностью снов, посещавших его. Он почти слышал, как дышит за закрытыми глазами, чувствовал истинную жизнь, которой он жил там. Проявление. Он приветствовал это таинственное наследие странной улыбкой.
Лицо Алексис чуть нахмурилось. Сбитая с толку, она оглядела ресторан с влюбленными и бизнесменами, которые разговаривали и ели, услышала лязг столовых приборов, смешивавшийся с шумом голосов.
— Скайлер?
Он открыл глаза.
— Простите. Я виноват, простите.
Алексис смело улыбнулась, не в состоянии полностью осознать, в чем просит простить его Небесный Конь.
— Надо поговорить о деле. Я подыскала кое-какие названия для вашего издательства.
И она назвала их.
Небесный Конь сделал вид, что они не произвели на него большого впечатления. Он придержал коней. Он не хотел, чтобы она была слишком довольна. Еще рано. Еще не пришла пора приступить к исполнению его сна.
Морти обшарил телефонный справочник в поисках Скайлера Дэниелса и обзвонил все мало-мальски подходящие номера. Он даже позвонил телефонному оператору, чтобы справиться о новых или не вошедших в справочники данных, но на это имя ничего не было.
В этом человеке что-то беспокоило Морти. Он не соответствовал образу успешного бизнесмена. Дэниелс вел себя слишком расслабленно, что означало одно из двух: либо он мошенник, либо чрезвычайно богат и потому беспечен. Если дело в последнем, то Морти обязательно доводилось бы слышать о нем, но никаких сведений до него не доходило.
Дэниелс сказал, что он из Торонто, поэтому Морти связался с тамошней Торговой палатой и попросил проверить имя Скайлера Дэниелса, но тех единственных Дэниелсов, которые у них нашлись, звали Маршалл, Энтони и Харольд, и ни у одного из них не было сына по имени Скайлер.
Дэниелс превращался в загадку. Во время их первой встречи у Морти появилось ощущение, что Дэниелс на самом деле не совсем отдает себе отчет в том, о чем идет речь, как будто он поверхностно знаком с предметом или когда-то этим занимался, но уже давно отошел от дел. Возможно, дело в этом. Быть может, он отошел от бизнеса, а теперь хочет вернуться.
Тем не менее Морти это не убедило. Он поймал такси, приехал на угол 5-й и 42-й и отправился в Публичную библиотеку, чтобы найти справочник «Кто есть кто» по Торонто. Никакого Скайлера Дэниелса там не оказалось. Тогда Морти просмотрел компьютерные файлы с газетами в поисках Скайлера Дэниелса, но результатов не получил.
Вернувшись в офис, он сделал несколько телефонных звонков в филиалы компании в Канаде и в министерство по экономическому развитию и торговле Онтарио, но так ничего и не выяснил.
К трем часам Морти окончательно решил, что как сыщик он не на должной высоте. Его расследование зашло в тупик, поэтому он решил раскошелиться на настоящего детектива и воспользоваться услугами того самого Лео Педдля, который разузнавал для него насчет Алексис, только этот случай будет чуть сложнее, так как у Морти нет номера социальной страховки Дэниелса.
Прокручивая свою телефонную книжку в поисках номера сыщика, он услышал стук в дверь и сказал:
— Входите.
Вошла Алексис.
— Припозднилась с обедом, — тут же сказал Морти.
— Дела.
— С Дэниелсом?