Морид так и продолжал смотреть на нее.
— Фигня, вот что это значит.
Дженни покачала головой и попыталась успокоиться, нервно оглядываясь на большое окно в гостиной и холодную ночь за ним.
— Значит, сок не отравленный? — Она посмотрела на край своего стакана, потом на Морида и улыбнулась лукавой улыбкой, которая, как ей казалось, может его соблазнить.
Морид только кивнул.
— Пейте до дна, — сказала она ему.
Улыбка прорезала его лицо, и на секунду он показался ей почти привлекательным, до того как поставил свой стакан на стол.
— Нет, все не так просто.
— Что не так просто?
Но Морид не хотел объяснять. Он только смотрел на нее своим острым взглядом.
— Что не так просто? — опять спросила она.
— Ты нарочно налила слишком много. Неестественно много. Для излишества и для воздержания всегда есть причина. Причина со следствием.
— Что за ерунда?
Ее новые очки вдруг тяжело надавили ей на нос. Ей захотелось сорвать их и швырнуть в Морида. Она больше не хотела в этом участвовать. Ей нужна была свобода. Она чувствовала, как будто ее снова засадили в клетку, так же как когда отец не выпускал ее из дома после ужина, зная, что позже у него будут на нее планы. Она всю жизнь просидела в клетке. Дженни переступила с ноги на ногу и почувствовала, как на лбу и на ладонях выступает пот.
— Даже не думай о том, чтобы сбежать. Я не пойду в туалет.
Дженни вздохнула и отвернулась.
— Ну, это уж слишком, — сказала она, выливая свой сок в раковину.
Когда Дженни снова повернулась к Мориду, она услышала звон стекла, как будто разбилось окно или стакан из-под сока ударился о край раковины и разлетелся осколками. Морид был мертв, и снаружи донесся слабый шум, который все усиливался, пока она не почувствовала его вибрацию в полу под ногами и не поняла, что это рокот вертолета сотрясает дом. Она увидела рубиновую точку лазерного прицела, который обыскивал стену за кухонным столом. Стоя в углу, она вжалась в кухонный шкаф, надеясь, что не стоит на линии огня, потом она протянула руку за спину и открыла дверцу шкафчика, и в этот миг все квартиру сотряс грохот крутящихся винтов. Дженни не сводила глаз с лежавшего на боку тела Морида, из его головы вытекала кровь, такая темная, почти черная. Его глаза следили за ней, не меняясь, по-прежнему вперенные в нее даже в смерти, не способные бросить свой долг.
Она взмолилась Богу и открыла дверцу, пощупала рукой внутри, но не смогла влезть внутрь. Отчаянно пытаясь втиснуть в шкафчик плечо, она заплакала. Тут с грохотом распахнулась дверь, и вошли двое мужчин с черными повязками на лицах, с протянутыми вперед руками, как будто они заметили ее и замерли. Раздался лязг металла, ударяющего по металлу, более сухой треск раскалывающегося дерева, и вокруг нее посыпались тарелки, а потом пуля пробила левое стекло ее новых очков. Ее голова запрокинулась, падая назад, назад…
«Наконец-то», — единственное слово, которое наполнило ее голову, один долгий вздох облегчения, и она упала, почти легко, элегантно, успокоившись на замусоренном линолеуме. Незрячие глаза смотрели на Морида. Защитник и та, кого он защищал.
Пег Голтон, конечно, не ждала никаких подарков от Стэна Ньюлэнда. Он был одним из ее лучших клиентов, но не относился к тем, кто дарит подарки. Он не запал на нее, как некоторые прочие, особенно более молодые мужчины, которые видели в женщине уже не первой молодости что-то, в чем они нуждались, утешение, которое она считала особенным и не возражала, если они просили ее поддержать их именно таким образом, как им хотелось. Когда к ней стал приходить Стэн Ньюлэнд, между ними установились чисто деловые отношения. Грязный бизнес. Он даже не тратил время на разговоры или обычные любезности.
Пег раздевалась и ложилась на кровать, и он мастурбировал над ее телом, глядя, как она трогает себя, обзывая ее старой швалью и ругая последними словами. Пег, украдкой поглядывая на него, часто видела ненависть в его лице, в шевелящихся губах, которые сжимались от бродивших в его голове мыслей, и она задумывалась, что же внушило ему такую злобу, что-то вроде жажды возмездия. Может быть, в прошлом какая-то женщина сделала ему больно, и он представлял, что Пег — это она. Или, может быть, он таким родился и от природы был лишен того, что позволяет человеку сочувствовать. На своем веку она навидалась всякого и знала, что это не редкость. Некоторые люди просто созданы такими, их тела растут, наполняясь гневом и ненавистью, вмещать которые они были рождены.
— У меня тут есть кое-что для тебя, — сказал Ньюлэнд с нехарактерной ухмылкой на лице.
Она с удивлением услышала в его голосе любезные нотки.
— Ну, спасибо. — Она развернула синюю бархатную коробочку и открыла ее. Внутри лежал золотой медальон. Пег не смогла удержаться и выдала свою неожиданную радость при виде его старинной красоты, ее лицо осветилось и смягчилось от восторга.
— Открой его, — сказал Ньюлэнд.
Открыв его, внутри она увидела маленькую фотографию. Ее лицо медленно менялось, пока она узнавала изображение. Посмотрев на Ньюлэнда, она заметила, что он в восторге от ее смятения.
Там было ее лицо, вырезанное из группового снимка ее школьного выпуска. Это было так давно. Ей показалось, что пронзившая ее боль тоски что-то отрезала от нее, и от мысли, что этот человек знает об ее истинном прошлом, она еще больше ослабела. Она нервно взглянула на него, не зная, чего ожидать.
— Я не понимаю…
— Я все знаю про тебя, — сказал он, толкая ее на кровать. Он достал из кармана своего серого пиджака опасную бритву и раскрыл ее. — Знаю твое прошлое. Как ты отказываешься признавать свое прошлое. Люди с загубленными жизнями. Жизнь не всегда с тобой так обращалась. — Он обвел рукой убогую комнатушку. — Я видел тебя, следил за тобой, стал твоим новым прошлым. Это единственный способ по-настоящему увидеть человека, увидеть его тогда, когда ему кажется, что на него никто не смотрит.
Он сел на кровать и чуть дотронулся до ее ноги всеми пальцами.
— Твое невидимое прошлое. Все, что есть вокруг тебя, чего ты даже не осознаешь. — Он помолчал, потом заговорил тише: — Должен ли я предупреждать тебя о том, чтобы ты помалкивала?
Он подождал ответа, которого так и не было, потом снова спросил, чуть громче:
— Должен?
Пег замотала головой.
— Вот что я представляю себе, когда прихожу сюда, когда вижу, как ты идешь по улице, покупаешь всякие мелочи. Да, живешь обычной жизнью. А теперь ты лежишь тут голая.
Он задел ее ногу кончиком бритвы, как будто смахнул муху. От этого у нее на бедре остался крохотный порез.
Пег попыталась отодвинуться, но ее остановило железное изголовье кровати. Она пощупала ранку пальцем, почувствовала теплую струйку крови, размазав ее, и глаза ее расширились.