Скайлер сказал ей, что ничего не было, и она поверила ему на слово, но ее тело пронизывала гадливость каждый раз, как она пыталась вспомнить. Она повисала в одурманенном ступоре и могла вспомнить только волны искаженного, далекого звука и время от времени движение пружин кровати под собой, когда медленно опускался вес, а потом медленно поднимался. Она ничего не видела. На ней от начала до конца был кожаный капюшон, и она все еще ощущала его на лице. Капюшон напомнил ей о Хеллоуине, но эта маска была без лица, ее сделали не для того, чтобы изменить ее личность, но чтобы полностью ее уничтожить.
Она также не имела возможности видеть тогда, когда убили Дэрри. Так теперь считала полиция. Ей сказали, что Дэрри убили люди из соседней квартиры, выбросили из окна из-за того, что они поругались. К счастью для Алексис, для полиции не явилось неожиданностью происходившее в квартире 1506. И теперь все сложилось. Все обрело для нее смысл. Дэрри якшался с этими людьми. В это было так легко поверить. Именно он нашел для нее квартиру, когда они вместе приехали из Лос-Анджелеса. Именно он настоял на том, чтобы она ее сняла. Сколько еще прошло бы времени, прежде чем он привел бы ее к людям из соседней квартиры? Они пришли за ней, пришли, чтобы заставить ее замолчать. Одно к одному. Дэрри. Тот самый тип, который мог бы впутаться в подобные преступления.
— Ты можешь себе представить, что это за люди, которые могут заниматься такими делами?
Алексис сидела за столом напротив Скайлера. Он ждал ее, когда она пришла к себе, и его чемодан уже стоял у нее в квартире.
— Спасибо полиции. — Он улыбнулся ей своей самой сочувственной улыбкой.
— Ничего не помню после того, как женщина сделала мне укол. Ничегошеньки.
— Я же сказал тебе, ничего не было.
Он отпил кофе и пристально посмотрел на нее. Он постоянно так смотрел на нее после того случая два дня назад, просто смотрел, не отрывая глаз от ее губ.
— Ты как?
Скайлер опустил глаза.
— Нормально. — Он поставил чашку на стол и посмотрел на часы. — Скоро нам пора выходить.
Алексис чуть покачала головой:
— Я уже не понимаю, что происходит. Как будто меня захватил какой-то сильный вихрь, и ты единственный, кто дает мне хоть какую-то опору. Если бы тебя здесь не было, не представляю, что бы со мной стало.
— Как только мы приземлимся в доброй старой Испании, все пойдет своим чередом. Вот увидишь.
Он снова посмотрел на нее, его лицо омрачило выражение тревоги.
— Скай?
— Извини. — Он вздохнул и потер лоб над глазами большим и указательным пальцем. — Я так устал.
— Ты поспишь в самолете.
— Да. — Он засмеялся и зевнул, потом встал и поставил чашку в раковину.
— Когда мы вернемся, я хочу переехать, — сказала она и подумала: «Если я вернусь». — Можешь себе представить, что происходило в той квартире все это время? Я думала, там просто парочка занимается сексом.
— Просто что? — пробормотал он, уставясь в раковину.
Он открыл кран, вода полилась в раковину, потом он закрыл воду и отвернулся, она подошла к нему, ее глаза почти ранили.
— Я могла бы прекратить это. Сколько женщин они убили?
Он покачал головой:
— Нет, я не думаю, что их убивали. Я думаю, они не заходили так далеко.
Дрожь пробежала по ее телу.
— Мне каждый раз тошно… когда я просто думаю об этом. У меня кости как будто пустые, болят, как будто… меня что-то преследует.
— Постарайся об этом не думать.
— Я не такая, как ты. Я не могу просто так отмахнуться.
— А ты постарайся. — Он легко положил ей руки на плечи и нежно сжал.
Алексис закрыла глаза, восхищенная его нежным прикосновением, ее тело расслаблялось в его руках. Он ничего не говорил несколько минут, тогда она открыла глаза и посмотрела на него.
— Ты думаешь, то, что там происходило, — это не зло?
— Нет, не зло несет ответственность.
— А что же?
— Прошлое одного человека, которое хочет пролезть в чужое будущее и утянуть его назад.
Алексис с сомнением посмотрела на него:
— Ты хочешь сказать, что если у человека было ужасное прошлое, то зло приходит оттуда?
— Или просто такова человеческая природа.
— Не думаю, что дело в человеческой природе. Некоторые люди просто пользуются прошлым, оно как бы оправдывает, что они ведут себя как подонки.
— Это происходило с начала времен: пытки, убийства. Для нас это естественно. Если бы это не было естественно, тогда бы этого не происходило.
Она чуть напряглась в его руках.
— Во мне этого точно нет.
— Я просто рассуждаю, пытаюсь понять.
— Тошно.
Она сморщилась, подумав о том, как она лежала там голая перед всеми. И о том, что заставили Скайлера сделать с ней. Она понятия не имела о том, как далеко это зашло, не могла найти сил, чтобы выудить из него подробности, и была уверена, что он лжет, чтобы защитить ее. Может быть, в Испании они поговорят о подробностях. Им нужно уехать подальше от этого места и от того, что произошло, и обсудить это так, будто там участвовали люди, с которыми они были едва знакомы, которые жили на другом континенте, далеко, в чужой стране.
— Давай пока забудем об этом, — предложил он.
— Я не могу.
— Ты должна.
— Почему?
— Потому что все прошло.
— Что?
— Прошлое. — Он скривил губы, его глаза остекленели, что было первым признаком охватывавшей его слабости, и на лице появилось выражение обиды, которое укололо Алексис в самое сердце.
— О, Скай, — сказала она тихо, глядя, как слезы подступают к его глазам. — Как твои синяки?
— Нормально.
— Это было ужасно, да?
— Да.
Звонок прозвонил дважды, прежде чем Триш смогла подойти к двери. На сегодня Триш отдала Кимберли своей матери и потому воспользовалась свободным днем для того, чтобы докрасить одну из свободных спален на втором этаже, куда она планировала переселить Кимберли, когда девочка подрастет. Когда она подошла открыть дверь, на ней был надет ее заляпанный белый комбинезон и руки были перепачканы краской персикового цвета.
На пороге стоял незнакомый ей человек.
— Здравствуйте, — сказал он.
— Вам кого?
Она оглядела светловолосого мужчину привлекательной внешности. Если бы не оттенок жесткости, который придавал его лицу волевой характер, она бы приняла его за одного из состоятельных друзей Грэма. Но в этом человеке было что-то большее, чем этот утонченный лоск, эта сдержанная манера воспитанной оболочки.