— И не мечтай, так сразу не отделаешься, — она ухмыльнулась, молодой человек начинал ей нравиться. — Бумажки с карандашиком не найдется?
Из дома вышла маленькая девочка, белокурая, глазастая, веснушчатая, да так и застыла на пороге, словно кроссовки к доскам пристали. На вид ей было лет семь-восемь, не больше. В одной руке она держала блокнот, в другой карандаш. Мисс Лэрейси пристально посмотрела на девочку, потом взгляд сам собой упал на соседский дом. «Тут что-то завяжется», — подумала старушка. Она помолчала и, наконец, проговорила:
— Здравствуй, доченька.
Девочка не ответила.
— Поздоровайся, — шепнул Джозеф.
— Здравствуйте, — еле слышно сказала девочка.
— Это Тари, — пояснил Джозеф.
— Погодка-то какая, Тари! Ты только погляди. — Мисс Лэрейси повела рукой.
— И не говорите! — Джозеф стоял, подбоченясь, и смотрел, как старушка ломает ветки. — Может, вам ножницы дать? Ах, да, вы ж просили карандаш.
— На что мне ножницы? — Хрусть-хрусть-хрусть. Скоро мудрое старушкино лицо почти совсем скрылось за охапкой сирени. — А вот клочок бумаги — дело другое.
— Бумага у меня в машине. — Джозеф подошел к правой дверце, запустил руку в открытое окно и начал рыться в бардачке.
Мисс Лэрейси с надеждой кивнула Тари. Старушка и девочка приглядывались друг к другу, смутно ощущая какое-то внутреннее родство. Джозеф вернулся с карандашом, листком из блокнота и дорогущим мобильным телефоном. Понажимал на кнопки, поднес к уху, послушал, но говорить не стал, просто швырнул черную трубку на заднее сиденье.
— Ненавижу мобильники, — сказал он.
— Чего ж тогда купил? — Мисс Лэрейси подошла к Тари, заглянула в ее блокнот и попросила показать рисунок.
Тари сунула карандаш за ухо и подняла повыше свое творение, чтобы мисс Лэрейси могла как следует его разглядеть. На картинке был нарисован дом. Точь-в-точь как соседский, только весь из стекла. И янтарное облако над крышей.
— Да у тебя, детка, ноздря к искусству.
— Спасибо, — сказала Тари вежливо, но слегка настороженно.
— Сделай милость, золотко, подержи, пожалуйста.
Тари положила блокнот на ступеньку и взяла у старушки сирень. За огромной охапкой девочку было еле видно.
— Понюхай, как пахнут, — сказала мисс Лэрейси. Джозеф протянул карандаш и листок. Старушка прищурилась и начала старательно выводить грифелем каракули. Процесс оказался долгим, мучительным и потребовал большого напряжения всех мышц. Наконец мисс Лэрейси перечитала написанное и, явно довольная собой, вернула бумагу Джозефу.
— Это телефон мой, — сказала она. — Как минутка будет, заходите. Поболтаем, чайку попьем, я вам плюшек с изюмом напеку.
Мисс Лэрейси обеими руками взяла у Тари букет и зашептала цветам что-то нежное. Внезапно она повернулась к кусту и отломила еще несколько веток. Какие милые люди, сирени дали нарвать. Мисс Лэрейси поблагодарила Джозефа.
— Кусты у вас — загляденье, — сказала она и заметила, что Тари внимательно смотрит на океан. В синих глазах девочки вспыхивали серебристые искорки. — Видала, как сверкнуло? — Мисс Лэрейси взволнованно посмотрела на воду и склонилась к ребенку.
— Сверкнуло? — Джозеф рукой прикрыл глаза от солнца и начал вглядываться в горизонт.
— Ну да, на это стоит поглядеть.
— На что? — спросил Джозеф, оглядывая залив и пытаясь определить, что же их так заинтересовало.
— Вашему брату такое нипочем не увидать, — гордо ответила старушка, выпрямляясь во весь свой крохотный рост. — Ежели ты и вправду из рыбнадзора.
— А вы откуда знаете, что я из рыбнадзора? — с улыбкой спросил он.
Мисс Лэрейси ткнула пальцем в машину:
— Эх, милый, у тебя ж наклейка на стекле.
— А-а.
— Такие, как ты, никогда ничего не видят. Тайны только рыбакам открываются, да тем, кто Богом отмечен. — Она хмыкнула и побрела по дороге, но вскоре остановилась и взглянула на сирень в руках. До чего букет хорош! Мисс Лэрейси кокетливо посмотрела на Джозефа.
— Спасибо за цветочки, сынок. — Она снова вернулась, решив дать важный совет.
— Пойдешь в лес, держи при себе коржик.
Тари удивленно кивнула. Мисс Лэрейси переложила букет в левую руку, а правой вытащила из недр обширного кармана лежалый коржик и протянула девочке. Тари, открыв рот, уставилась на «подарок». Мисс Лэрейси назидательно подняла морщинистый, весь в синих прожилках палец и заговорщицки прошептала:
— Господь благословил тебя. Ничего теперь не бойся.
— Спасибо большое! Чего-чего, а сухарь-то у нас всегда есть, — Джозефа распирало от смеха. Он сунул руки в карманы брюк и добавил: — Вы уж себе его оставьте, вдруг пригодится.
Мисс Лэрейси сунула коржик обратно в карман. Она что-то пробормотала, недовольно поглядела на Джозефа и совсем было собралась уходить, как вдруг снова заметила в изумленных глазах девочки серебристые отблески. Мисс Лэрейси наклонилась к уху Тари и горячо прошептала:
— Ты видишь искорки.
Тари неуверенно кивнула.
— Это рыба учится летать, доченька.
Донна Дровер нехотя поднималась на крыльцо рыбацкого дома, где жил ее сын Масс. Донна была в отчаянье. Солнечный свет блестел на темных корнях ее осветленных волос. В этом месяце ей неохота было делать прическу, хотя обычно Донна с удовольствием ходила в парикмахерскую. Химия уже совсем отросла. Из-за этого лицо казалось грубее, мешки под глазами стали заметнее. Донну душил кашель.
От жары ее подташнивало, кожа болела от солнца. Донна медлила перед дверью Масса, разглядывая желто-коричневые пятна, что недавно появились на почерневших от непогоды нижних досках. Скоро грибок расползется по всей поверхности, и тогда его уже ничем не закрасишь. Донна попыталась соскрести пятна носком кроссовки, но быстро перестала — все равно не сойдут, а Масс заметит, что она приехала. Донна знала, что ждет ее за дверью. Масс сидит в гостиной и свирепеет всякий раз, как отрывается от телевизора. Похоже, с каждым приездом Донны он все больше злится. Дней десять назад она предложила поехать в «Карибские грезы» и пропустить по паре пивка, ну, может еще сыграть в лото, но Масс отказался, заявив, что снаружи не осталось ничего такого, что могло бы его заинтересовать.
Донна посмотрела на полиэтиленовый пакет с продуктами для сына. Она взялась покупать ему еду, однако Массу, судя по всему, было наплевать. Материнская забота не вызывала у него ничего, кроме презрения. В прошлый раз сумки вообще остались нетронутыми. Масс даже молоко в холодильник не убрал. Это совсем ее расстроило, как будто скисшее молоко таило в себе какую-то угрозу.
Донна заставляла себя приезжать к сыну, отрывалась от любимых сериалов и ток-шоу. В последнее время она начала подозревать, что разница между ней и сумасшедшими тетками из телепередач не так уж и велика. Масс ей сын, а она избегает и даже боится его. Неужто она ему нисколечко не нужна? Донна оглянулась через плечо на бухту. Море было спокойным, ничто не нарушало его покой. Сколько же раз она выходила сюда рыбачить? Сколько раз слушала байки о подводных страшилищах, гигантских рыбах и чудом спасшихся рыбаках? Легенды. Предания. Рыба в море. Все это стало пустым звуком.