— Опять из Латвии, — покачал головой Антон. — Какая у вас тут тесная компания… У меня, кстати, тоже есть знакомый оттуда — по имени Ивар… хотя на латыша похож меньше всего…

Пару раз, когда приходилось к слову, Антон поминал Маса (уж больно занятный тип), и в Алькиных рассказах изредка мелькал этот Ваня, Наташин приятель, — но лишь совершенно случайно они в какой-то момент сообразили, что говорят об одном и том же человеке.

— Погоди… Но он же тут не живет, так? — уточнил пораженный Антон.

— Нет. Приезжает иногда. Ему просто — визы не надо…

— Только почему Ваня? — не понял Антон и тут же вспомнил, что кто-то когда-то действительно называл так Маса.

…А он и знать не знал, что в Барселоне у Ивара тоже имеется «явка»… Впрочем, что он знает про Ивара?.. Кто вообще что-нибудь знает про этого Ивара?..

— И часто — приезжает?

— Да не то чтобы часто… Я, честно говоря, не очень в курсе — это Наташка с ним тусуется… Кстати, по-моему, сейчас он тут — что-то она говорила. Можем уточнить, если хочешь…

Пожалуй, это было слишком даже для Антона, привечавшего совпадения и пересечения. Много месяцев хотеть, но не иметь возможности поговорить с человеком, совсем уже было потерять надежду и даже вовсе его след… Чтобы напороться на него вот так вот, «на дуру», на противоположном конце континента! Впрочем, насчет «напороться» он все-таки забегал пока вперед: нахождение в одном двухмиллионном городе с этим неуловимым персонажем, по меньшей мере, не гарантировало очной встречи.

— Давай… — осадив себя, медленно, как бы задумчиво произнес Антон. — Давай уточним…

…Сразу выяснилось, что не в одном даже городе: по Наташиным словам, Ваня и правда жил последнюю неделю тут, но не в самой Барсе, а в Платжа д’Аро, курортном местечке на Коста-Браве. У какого-то его барселонского друга, точнее, у родителей друга, была там летняя квартира, пустая по холодному времени, потому как не отапливаемая, да и что зимой делать на курорте… вот он, друг, и разрешил Ване в ней временно поселиться, коли тот не мерзляв. Антон даже узнал, что у Ивара вроде есть в Испании телефонное подключение, но, подумав, звонить не стал… Имелось у Антона подозрение, что в Масовой для него недоступности в последние месяцы виноват не только абстрактный рок…

Он сел в крошечный полуживой «Пежо» Алькиной подруги-каталонки, не обращая внимания, что дело к вечеру, вдавил педаль и рванул на север.

Окрестности Барсы Антон в свое время изучил неплохо, и даже в этот Платжа Д’Аро, помнится, заглядывал — его кореш лазал болдеринг по скалам, торчащим тут прямо на пляже. Тогда тоже была зима, городишко (на полторы улицы) стоял пустой и о «наших», набивающихся сюда в сезон, напоминали лишь непременные объявления на дверях каждого агентства недвижимости: «Говорим по-русски!»

Сейчас, добравшись до места уже затемно, Антон не увидел и вовсе почти ни души. Половина кабаков даже на главной улице была закрыта, только молча светилась праздничная иллюминация: свитые из гирлянд звезды и надписи «Bon Nadal!», да торчал посреди безлюдного променада на специальном помосте гигантский Кага-Тьё, «Какающий дядя» (каталонский рождественский тотем в виде деревяшки на подпорочках, что ставят под елку вместе с подарками — его следует бить палкой, а подарки считать результатом производимой им с перепугу дефекации): здесь это был комель в человеческий рост.

Антону пришлось пересечь городок из конца в конец в обоих направлениях, прежде чем он нашел нужный дом. Тот стоял на отшибе, на краю пустыря, за которым пунктирные огоньки приблизительно оконтуривали недалекую гору. Антон отстегнулся, вылез, запахнулся (к ночи ощутимо холодало), осмотрелся со странным чувством. Кроме его карликового «Пежо», машин на стоянке не было. Дом — параллелепипед в семь-восемь этажей — смутно белел в темноте, не светясь ни единым окном. Похоже, в холодные месяцы квартировладельцы, постоянно живущие в Барсе, наведывались сюда нечасто.

Он не стал обходить здание и проверять окна со всех сторон. Маса, разумеется, могло и не оказаться дома, и Антон готов был ждать его в машине в виду входной двери.

Он не сразу нашел, где включается свет в подъезде. Почему-то забив на лифт, одиноко гулко шаркал по бетонной лестнице, не отделенной от улицы даже стеной — только фигурными балками, отчего на ней вольно гулял ветер. Ощущение было как внутри брошенного долгостроя.

Так… Вроде здесь.

Антон нажал кнопку звонка — и в ту же секунду, синхронно с приглушенным зудом за дверью, закурлыкал его (точнее Алькин, один из двух, одолженный ему) мобильник.

— На месте уже? — ядовито осведомилась Алинка (срочный, без внятных объяснений спешки Антонов отъезд ее несколько покоробил). — Мог не торопиться.

— Что такое?

— Наташка только что сказала: Ваня твой улетел сегодня. Она сама буквально час назад узнала, причем случайно — он никого не предупредил.

Если чему Антон и удивился, то отсутствию у себя удивления: сейчас он отдавал себе отчет, что чего-то подобного подсознательно и ожидал по дороге сюда.

— И куда улетел? — спросил он без всякой надежды.

— В Питер, что ли… В Питер, Наташ, Ваня свалил?.. (Крикнула в сторону.) В Питер, говорят…

Выйдя из подъезда, он механически окинул взглядом почти пустую стоянку. С краю ее притулились мусорные контейнеры, возле одного на асфальте светлело что-то едва заметное. Не задумываясь зачем, Антон подошел. Белая авторучка с какой-то красной надписью — рекламная, видать. Он шевельнул ее носком кроссовки. «Глянцеватель». По-русски. Ха! Так это Масово… Логично, учитывая, что тот был сейчас небось единственным жильцом в доме. (Антон представил: Ивар издалека небрежно мечет пакет с мусором, ручка выскальзывает и щелкает на асфальт.)

Он пинком отправил ее в щель между контейнерами и вытащил ключи от «Пежо».

Через некоторое время она снова заглянула в комнату — Антон по-прежнему сидел за компьютером.

— Что ты там ищешь? — спросила Алька, подходя сзади и видя, что он все еще в Сети.

— Уже нашел… — пробормотал Антон, не оборачиваясь.

— Что?

— Рейс.

— Какой рейс?

— Авиа.

— Куда? В Москву? Ты решил, когда уезжаешь?

Закряхтел, готовясь испражниться, принтер.

— В Питер.

— Ты в Питер полетишь?

— Угу.

Вылез лист с перевернутым текстом.

— Когда?

Он помедлил:

— Завтра.

Теперь помедлила Алька:

— Не поняла…

Антон наконец обернулся и увидел на ее лице ожидаемое: растерянность, переходящую в злость. Вздохнул:

— Извини… Кстати, у тебя сотни евро в долг не будет?

2

Мятый ящик трамвая надвинулся, дребезжа. Лязгнули двери. Раскатился вопль: «Па-ашел! Наездился вчера!» — вагоновожатая яростно спихивала со ступенек сунувшегося было внутрь бомжа с палочкой. Бомж отступил, но палка застряла между схлопнувшихся створок. Тетка с ненавистью еще дважды громыхнула дверьми, тронулась. Бомж остался ждать следующего трамвая.