Рахм кивнул, лихорадочно что-то подсчитывая:
— Тут ты прав… Предлагаю тогда всем лечь и попытаться уснуть. Поговорим завтра, иначе мы проспорим до утра, а выспаться перед операцией не помешает.
— Что ж… — буркнул опечаленный Зорнал. — Спать так спать…
Старый бондарь зашаркал вниз, приводить в порядок мокрую мастерскую. Товок с Азаком быстро улеглись, а Рахм присел в стороне, прокручивая кольцо на пальце и думая о завтрашнем дне. Независимо от того, сколько ещё препятствий поставит ему судьба, он поклялся, что получит голову узурпатора.
Или так, или Хотак его уничтожит…
Когда день в тяжёлой битве понемногу уступил ночи, узкая двухмачтовая галера под флагом Боевого Коня, преодолев бушующие волны, подошла к причалам Нетхосака. Её борта и оснастка, гораздо ниже, чем у обычных имперских кораблей, говорили о том, что она предназначена для плавания только внутри Кровавого моря. Однако низко сидящий острый таран на носу делал её грозным орудием против менее подвижных целей.
Никто не обращал на галеру внимания до тех пор, пока один из дозорных не разглядел, кто стоит в гордой позе на капитанском мостике. Подобно чуме, паника начала распространяться по территории порта. Колоту пришлось более трёх раз угрожать расправой и призывать авторитет отца, прежде чем гость получил достойную встречу, как и подобает его рангу.
Итак, условности были соблюдены, и Лорд-Вождь Голгрин сошёл на землю имперской столицы.
Извещённый быстроногим гонцом, Хотак успел приготовиться к столь необычному визиту. Слуги быстро облачили его в парадную броню, готовя к войне или тонкой дипломатии. Людоеды кроме силы и храбрости весьма уважали желание немедленно вступить в битву.
Позади Хотака красовалось огромное полотно, изображавшее императора с супругой, наслаждающимися отдыхом у открытого окна, за которым расстилался виноградник. Сам Хотак, закованный в броню, гордо откинулся на спинку кресла, держа снятый шлем в руке. Рядом стояла Нефера в великолепном изумрудном платье и с любовью смотрела на супруга.
Роскошная кровать из красно-чёрного дуба заменила старую, изрубленную в ночь приснопамятного жалкого сопротивления Чота. Сторона императрицы была не примята, но где бы ни провела ночь Нефера, о прибытие галеры она узнала незамедлительно. Распахнулась дверь, и жрица вошла в покои Хотака, полностью готовая к приёму посланца другой расы, даже если речь шла о людоедах. Струящаяся чёрно-серебристая одежда подчёркивала не только её высокое положение, но и великолепную фигуру.
— Муж мой, я вижу, ты уже готов принять посланца. — До ноздрей императора докатилась привычная волна лавандового аромата. Он целый миг наслаждался ею, вспоминая старые, более простые времена.
— Ты прекрасно выглядишь! Могу я сделать тебе столь привычный комплимент?
— Можешь, — ответила Нефера с уверенной улыбкой, чуть поправила плащ Хотака и смахнула крошечное пятнышко с панциря. — Ты понимаешь, что означает подобный визит?
— Ещё бы. Голгрин и этот его жалкий Кхан решили принять наш договор. Это было неизбежно, мы ведь предложили прекрасные условия.
— Но это так неожиданно…
— Колот хорошо справился с заданием, — озвучил Хотак свою недавнюю мысль.
— Да у него было мало шансов все провалить, — отозвалась Нефера, — Мы ведь спланировали каждый его шаг.
Император успокаивающе поднял руку:
— Ну, не лишай парня славы… Конечно, он не настолько умён, как Бастиан, или не так предан тебе, как Арднор, но пока он приносит нашему семейству только славу.
— Конечно… я знаю о его силе и возможностях. Быстро вошедший офицер опустился перед Хотаком на колено:
— Мой император, ваш сын Колот и эмиссар людоедов Голгрин ожидают в зале совета! Хотак щёлкнул пальцами:
— Прекрасно! Я полагаю, все желания лорда Голгрина выполнялись без промедления?
— Да, мой император! Сделали всё, что могли! — По лицу офицера пробежала тень отвращения при мысли о том, чтобы рассматривать людоеда как важную персону.
— Тогда не будем ждать. — Хотак протянул руку Нефере. — Дорогая?
Как только император и его супруга вышли наружу, к ним присоединилась дюжина минотавров охраны с обнажёнными секирами; двери мягко открывались и закрывались за ними. Когда чета приблизилась к залу совета, их окружало более пятидесяти стражей — достаточное количество для того, чтобы произвести впечатление на людоеда.
Посреди зала стоял огромный стол, пожалуй, самый крепкий в империи, ведь многие военачальники любили подтверждать свои слова ударом кулака по столешнице. Две огромные люстры, по сто двадцать пять свечей каждая, освещали помещение. Деревянные панно на оштукатуренных стенах изображали детальные карты главных островов и колоний. На дальней стене во всю ширь раскинулся шедевр Хотака: по бурному сине-зелёному океану, где изнутри пробивался красный оттенок, намекая на Кровавое море, расстилались контуры великой империи. Лорд Голгрии как раз и обозревал это творение, покачивая чашу с вином в руке.
Важный герольд привлёк всеобщее внимание:
— Император Хотак Де-Дрока и его супруга леди Нефера!
Только яростный блеск в глазах жрицы выдал гнев, когда герольд опустил её храмовое звание. Колот, сидевший в кресле недалеко от людоеда, вскочил и торопливо поклонился — молодой минотавр выглядел усталым и измотанным. Голгрин, напротив, был свеж и весел и изящно отвесил поклон императору. Рядом с ними высился, как всегда насторожённый, Бастиан.
— Рад приветствовать тебя, лорд Голгрин! — проревел император радостно. — Прошло много времени, не так ли? Я имею в виду с тех пор, как мы начали вести переписку, и до того, как мы увиделись лично. Где это было, в Зигарде?
— Не так уж и много, — хмыкнул людоед. — Но это действительно было в Зигарде. — Он показал глазами на карту, где примерно располагалось ближайшее к Саргонатху поселение людоедов, потом повернулся и стал пристально разглядывать леди Неферу.
— Как поживает Великий Кхан? — вежливо осведомился Хотак.
— О, он чувствует себя прекрасней всех ныне живущих.
Взгляд людоеда был по-прежнему устремлён на Неферу, и Хотак почувствовал раздражение.
— Этот визит стал для нас полной неожиданностью… Смею ли я предполагать, что наше предложение подошло и вы его принимаете?