— Конечно, Нед, когда все устаканится, мы увидимся.
— Я хочу не просто увидеться, Джон. Я хочу, чтобы ты пришел.
Я глубоко вздохнул:
— Конечно, — и повесил трубку.
Вскоре позвонил Чез Монро. Он тоже читал газеты. — В дребезжащем голосе звучало лукавство.
— Я и не верил, что вы покупатель, — сказал он. — Но не беспокойтесь, я прощаю ложь. И по крайней мере вы были, так сказать, при исполнении.
— Гора с плеч.
— Да уж. — Монро хмыкнул. — Итак, Холли, оказывается, была актрисой. Что ж, ничего удивительного. Впрочем, меня и ее талант драматурга не удивляет. Странно только, что она так и не добилась успеха на более благородном поприще. Замечательная была женщина.
— Наверное, ее занимало другое.
— Очевидно. Меня, разумеется, тоже. Эти истории растормошили покупателей, и, полагаю, дон Орландо не может — или не хочет — справиться с бумом. Мой телефон просто разрывается. Так что если услышите, что кто-то хочет продать…
— Я думал, вы знаете всех владельцев работ Кассандры.
Монро поколебался.
— Я больше думал о незарегистрированных работах… может быть, вам что-нибудь попалось. Цены растут.
Я едва не засмеялся.
— Буду смотреть в оба. — Я положил трубку и сломал еще один диск.
Я стирал последнюю резервную копию, когда позвонил Орландо Круг. Он казался старым и усталым, и акцент звучал отчетливее.
— Убийца действительно был ее зять? — спросил он.
— Да.
— Полиция уверена? Это точно не Вернер?
— Это Герберт Диринг, мистер Круг.
— Но почему? Газеты намекают на роман… — Я не ответил, и Круг понял намек. — Конечно, вы не можете говорить об этом. Просто я читал газеты. Женщина, которую они описывают, — совсем другая, новая Холли.
— Просто газетчикам надо заполнить колонку, вот они и пишут что в голову взбредет.
Круг что-то проглотил.
— Последнее время я пытался понять, насколько хорошо я сам знал Холли.
— Это вы рассказали мне, что ее нелегко было понять. Она была сложным человеком.
— Она была очень несчастная, — вздохнул Круг.
— И агрессивная, и заблудшая.
— И жестокая, мистер Марч. Нет, не ко мне… Но что она делала с другими…
— А еще Холли была талантливая… может быть, выдающаяся. И целеустремленная.
Круг горько рассмеялся:
— Правильнее сказать «одержимая» или, возможно, «сумасшедшая». Холли просто не могла остановиться.
— Холли говорила Джейми Койлу, что ей хочется рассказать истории, получить ответы на свои вопросы.
— Думаете, она нашла ответы?
— Вряд ли стоит спрашивать меня о катарсисе, мистер Круг. Но мне кажется, иногда для некоторых людей значение вопросов уменьшается. И ответы уже не так важны.
Круг снова что-то пригубил.
— Хотел бы я знать, достигла ли Холли этой стадии, — сказал он.
— Мне кажется, она была счастлива с Джейми. Не исключено, что она приближалась к этому этапу. — Как еще я мог утешить Круга? Мы простились.
Я не знал, подействовали ли на меня печаль и усталость Круга, череда бессонных ночей или просто тусклый свет в низком, сером небе, но волна утомления накрыла меня словно свинцом. Я слушал жужжание дисковода — работа Холли быстро исчезала — и смотрел на блестящие пластиковые обломки в мусорном ведре. Холли, Рен, Кассандра… гнев и печаль, жестокость и контроль, искания — ради чего все это? Я лег на софу, закрыл глаза и вспомнил еще одну фразу Джейми Койла: «Каждому свое и в свое время».
Как и каждый день начиная с воскресенья, мне снилось тело Диринга, неуклюже и криво завалившееся на кирпичи, похожее на соломенное чучело. В звуке падения мне слышалось что-то ужасно интимное. Лицо казалось пустым; страх, удивление и все остальные чувства иссякли, улетучились. «Это тянется слишком долго» — слова были произнесены Николь, но голос, звучавший у меня в голове, принадлежал Холли.
Меня разбудил голос Клэр. Она была на кухне: разговаривала по мобильному телефону и ставила что-то в духовку. Клэр говорила тихо, но твердо.
— Эми, я сказала, что подумаю, и именно этим сейчас и занимаюсь.
Я зашел в ванную, плеснул в лицо воды, а когда я вышел, разговор уже закончился.
— Твоя сестра? — Она кивнула. — Как бруклинская квартира?
Клэр пожала плечами:
— Далековато. Завтра посмотрю в Трибеке.
— Не торопись, — сказал я, и Клэр снова кивнула.
Джейми Койл позвонил после ужина. Я сразу же узнал мягкий голос, хотя причина звонка застала меня врасплох.
— Я хотел сказать спасибо, — начал Джейми.
— За что?
— Я читал газеты, причем между строк. Похоже, этот гад никогда бы не получил свое, если бы не ты.
— Мне повезло, — ответил я. — Копы со временем нашли бы его. Просто они задали поискам неверное направление. Я, кстати, тоже.
Койл фыркнул.
— Но работал-то ты. Так что спасибо.
— И тебе тоже — за информацию. Без нее…
— Ладно, проехали, — фыркнул Койл.
— Чем сейчас занимаешься? — спросил я.
— Никто меня не ищет, так что я халтурю у Кенни… не знаю, надолго ли. Один знакомец из Вегаса уверяет, что там есть работа, и я могу приткнуться у него на диване. Я просто жду панихиды… по Холли. У нее была кузина в Виргинии, которая все организует. Я вчера с ней говорил.
Я глянул на стол, на диск, который записал перед тем, как стер резервные копии: снятые скрытой камерой интервью с Койлом.
— У меня тут кое-что есть. Я подумал, может, ты захочешь взять на память.
Койл спросил, что это, и я объяснил. Он ответил не сразу.
— Не знаю. Я все время думаю о Холли. Иногда сержусь, а иногда так больно… в груди. Словно кто-то кусок вырезал. Не знаю, смогу ли я слушать ее голос.
Я подумал о пустоте у себя в груди, не прошедшей за пять лет, и о судорожном, удушающем ощущении, которое до сих пор иногда накатывает на меня. Я не мог обещать Койлу, что боль утихнет.
— Ладно, подумай пока.
— Я возьму, — тихо сказал Койл.
Я в тот же вечер отправил диск по почте.
В пятницу в бульварных газетах появились еще две заметки о Русалке, обе с соблазнительным фото Холли, которое отрыл какой-то журналюга. В одной статье, основываясь на утечке информации, сообщали, что незадолго до смерти Русалку избили, а также что она была беременна. В другой пересказывали слухи, будто среди людей, запечатленных в ее сексуальных видео, есть известные в городе деятели в сфере недвижимости и финансов. Никаких имен названо не было, но, несомненно, занервничало немало народу.