– Ты хочешь сказать, это мог сделать кто-нибудь, не имевший отношения к “Ковчегу”?
– Но – знавший про “Ковчег”.
– Н-ну?..
– Ну смотри: когда я в этой истории копался, я копался в сектантских связях Якушева. А про другие его знакомства я, естественно, не знаю…
– И ты хочешь узнать? – Печальная смесь удовлетворения и безнадежности.
– Вообще, если честно, единственное, чего я сейчас реально хочу, – это очнуться от бэд трипа… Но коль скоро он упорно не кончается, приходится действовать по его логике…
Молчание. Вздох:
– Дэн, только осторожнее. Не лезь на рожон, слышишь, Дэн…
До родителей Димы я вообще не дозвонился. Но дозвонился до Микушевичей, устраивавших когда-то у себя импровизированный литкружок, что посещал Якушев. Микушевичи – забавные ребята. Субтильный, невысокий, космато-бородатый Миша – такой припозднившийся типаж из “поколения дворников и сторожей” – нерегулярно работает кем угодно: от действительно сторожа до звукорежиссера, и регулярно играет “фэнтезийный фолк” с собственного (недурственного) сочинения текстами. Еще менее высокая и более субтильная, с огромной вороной шевелюрой Неля – учитель географии в школе (хотя мне страшно представлять ее в окружении десятков половосозревающих беспредельщиков) и автор неплохо продающихся в России любовных (под псевдонимом писанных) романов. Тогдашний кружок Микушевичей посещало множество самого разношерстного народа: от шестнадцатилетних нервических литературных гениев из Пушкинского лицея до быковатого тренера по карате.
В традиционном бардаке их квартиры, набитой книгами по ориенталистике и собственно ориентальными (плюс обширная видеотека с культовыми раритетами вроде “Трюкача” и полным собранием фильмов Джеки Чана), под укоризненным взглядом умных еврейских глаз традиционного двортерьера я довольно тупо слушаю, как Миха с Нелей перечисляют, хмурясь и переглядываясь, совершенно неизвестные мне имена. Хотя нет – вот одно…
– А Федька разве с ним общался? – переспрашиваю, когда они поминают и ФЭДа (“дядю Федора”).
– В смысле? – Неля. – Конечно, общался… По-моему… – Взгляд на мужа.
– Ну да, – Миха, – у нас они пересекались. Ну… может, не так уж часто – но они, вроде, и так дружили…
– Странно. Мне Федька говорил, что они почти не были знакомы.
Переглядываются:
– Может, конечно, мы неправильно поняли…
– Ну неважно. А еще?..
Реальная история. Рига. Ночь. Возвращается домой одинокий датый мужик. Навстречу – девочка в доспехах и с мечом. Мужик протирает глаза. Нет, не “белочка”. “Девочка… Ты кто?” – “Да так… воин”. – “А что – война?” – “Конечно, война.” – “С кем?!” – “Да как всегда. Света с Тьмой. Тьмы со Светом… Ну ладно, дядь, пошла я. Мне на фронт пора”.
Эта девица из числа ролевых подопечных Алекса, понятно, стебалась. Но встречаются, говорят (Алекс говорит), среди этой публики и всерьез заигравшиеся. Которых ролевики адекватные именуют “глюколовами”. Последних, по Алексовым словам, в России до определенных пор водилось куда больше, чем в Латвии – и там это предосудительным не считалось. Задуматься пришлось, когда из двадцати московских Галадриэлей не меньше пяти сошлись в одной комнате – и давай выяснять (на эльфийском, разумеется), кто из них настоящая… Хотя и у нас игру по “Ночному дозору” Лукьяненко – “он лайн” и в городском антураже – пришлось свернуть (на две недели раньше срока) после того, как Алексу позвонили двое “упырей” и деловито попросили санкцию на съедение совершенно реальной целительницы.
Никогда мне было ролевиков по-настоящему не понять (то есть понять – не проникнуться: откровенный эскапизм мне лично не близок) – но из всех крупных скоплений праздной молодежи это я предпочту, пожалуй, почти любому: хотя бы в силу неагрессивности и интеллигентности (кто таков обычный ролевик? – студент-журналист-дизайнер-программер… хотя среди российских много еще спецслужбистов). Народ они пусть “прибабахнутый”, но живописно “прибабахнутый” и вообще милый: сам с деревянным мечом никогда по лесам не бегая, ролевиков наблюдал я в изобилии – благодаря приятельству с Алексом, каковой есть не просто Алекс, тридцатичетырехлетний пузатый раздолбай, но благородный дворянин драгонлорд Лексар, авторитет не только на местных ролевых играх, но и на российских: на “Хишках” подмосковных, на зауральском “Мифе”– их сейчас штук двадцать пять …
Алекса, уже ходячего – и в силу природной непоседливости ходящего активно и далеко, замотав расписной череп банданой, – я попросил свести меня с неким Кирой-Кирюхой, очередным “хоббитом” из ролевой тусовки, названным Микушевичами в числе довольно близких Диминых друзей. Не знаю, проводят ли “хоббиты” игры по “Буратино”, но Кира сошел бы на такой игре за “хедлайнера”: худосочный, блондинистый, длинноносый компьютерщик-“верстак” лет двадцати – куда скорее, чем за версткой рекламных буклетов, представимый за взломом серверов “Майкрософта” – с хитрющей мордой, масляными голубыми зенками, блудливой ухмылочкой и неостановимой нигилистической болтовней с неполиткорректными комментариями по поводу всех без исключения попадающих в поле зрения объектов реальности. На Буратино у меня ушло три ноль пять светлого “Ужавас” (по мере усвоения коих комментарии становились все беспардоннее и невнятнее) в “Лидо” у Домки и полтора часа вполне бесполезно угроханного времени – ни принять что-нибудь всерьез к сведению, ни сделать практические выводы из обрушенного на меня было невозможно. Под конец, вспомнив, я переспросил у Киры:
– А Дейча ты такого не знал? Такого здорового кента с татуировками? Димон с ним не тусовался?
– А, ну да, был какой-то такой… Шварц, Шольц, как ты говоришь? Дейч… Да, здоровенный такой лоб. Ну я его так не знал, но Димон знал хорошо…
– Это точно?
– Что?
– Что Дима его хорошо знал?
– Ну как… Так точно я, конечно, не могу сказать… Но вроде – да.
Странная история. Начинаю уже в собственной памяти сомневаться. Но ФЭД же мне сам говорил, что очень плохо знал Якушева… Говорил? Да вроде… Вроде?.. Черт… И самого Федьку не спросишь – контакты утеряны.
Я долго не мог простить себе того, что мы с ним – мы с ним! – так стремительно и глухо потерялись. И множество раз обещал себе в ближайшее же время Федькины московские (если он еще там – а если нет, то места, где он сейчас) координаты надыбать и связаться. И вообще – повидаться в кои-то веки… Вот так уже полтора года обещаю.
Хотя то, что он свалил-таки тогда с концами – и свалил заниматься именно этим, – было для ФЭДа более чем логично. Я и раньше предсказывал: рано или поздно он будет заниматься этим профессионально. Экстримом своим. Многообразным (Федюня у нас вполне по Аксенову – “довольно хаотический спортсмен”).
Эклектика ведь всегда была главной Федькиной чертой – не только в плане национальной принадлежности, но и в отношении рода занятий. Не имея даже десятиклассного образования, но обладая многочисленными талантами в разных областях, он на моей памяти успел поработать охранником в обменнике, спасателем на юрмальском пляже, оформителем кабаков, карикатуристом в еженедельном латышском журнальчике, сезонным уличным портретистом в литовской Паланге (рисовальщик ФЭД прирожденный), сезонным же, рижским, дорожным рабочим, автомехаником, могильщиком на Новом болдерайском кладбище… И поувлекать-ся серфингом, виндсерфингом, скайсерфингом (это когда тебя с обычной серферской доской сбрасывают с летательных аппаратов), рафтингом (сплавом по горным речкам), клаймбингом (скалолазанием) и бэйс-джам-пом (парашютированием с урбанистических объектов).