Если в предыдущих залах решительно преобладал белый цвет, то в том, где мы оказались далее, стоял расцвеченный неоном полумрак, а потолок заслонила жестяная щелястая полусфера («Оттуда будет еще вода капать», - заверил Дани), изображающая «геодезический купол» Ричарда Б. Фуллера, каковыми Уильям Гибсон накрыл все крупные города в своей «киберпространственной» трилогии.
- В конце концов будущее приблизилось настолько, - продолжил Дани прежнюю мысль, - что многие испугались. Перелом в настроениях можно датировать 1970 годом, когда вышел «Шок будущего» Элвина Тоффлера, название которого сделалось идиомой. Если раньше скорость, с какой менялся мир, обнадеживала, то теперь стала вызывать растерянность, грозящую (как предсказывали) перейти в ступор и психический коллапс. Заговорили о «третьей волне», информационной революции, меняющей современный Тоффлеру и единомышленникам мир столь же радикально, как изменило его появление сельского хозяйства около десяти тысяч лет назад и промышленная революция трехсотлетней давности. Краеугольным камнем наступающей эры объявили информационные технологии (компьютеры как раз внедрялись во все сферы жизни), большое будущее предрекали биоиндустрии - хотя еще уповали на космическую промышленность и использование ресурсов Мирового океана. В начале восьмидесятых появился киберпанк - мрачноватая литература о мире, который вместо национальных государств поделили транснациональные корпорации, где биоинженерия кроит людей как хочет, а те не вылезают из «киберпространства», вторичной, виртуальной, компьютерной реальности, равноправной с первой. В опоздавшем на добрые два десятка лет Голливуде все это икнулось «Матрицей» и К о - уже тогда, когда стало ясно, что ни страхи перед Интернетом, ни надежды на него не оправдались…
- A dozen knives in a back of sci-fi… - пробормотал Серега.
- Не только, - отозвался услышавший, хотя вряд ли распознавший намек на Аверченко Дани. - Социальные и политические прогнозисты обмишурились еще куда радикальнее. Ведь футурология как направление вошла в моду как раз в шестидесятых - семидесятых. Збигнев Бжезинский тогда констатировал некое взаимоуподобление США и СССР, ведущее к наступлению технотронной эры, в которой повсеместно воцарится технологическая «суперкультура», а править будут прагматики-интеллектуалы. Герман Канн и Энтони Вайнер написали знаменитую книгу «Год 2000-й», начинающуюся c тезиса о продолжении холодной войны и в третьем тысячелетии. На рубеже восьмидесятых и девяностых Фукуяма расценил открытие в Москве «Макдоналдса» как сигнал к остановке истории…
- То есть ошиблись все, кто вообще предсказывал? - спросил я.
- В итоге - да. Так что понятно, почему нынче футурологи присмирели. Мало кто берется теперь прогнозировать что-то даже на близкое будущее, а самые честные открыто признаются в собственном бессилии. Активно в свое время поработавший предсказателем Станислав Лем недавно признался в интервью: «То, что произошло с моими футурологическими построениями при встрече с действительностью, немного напоминает автомобильную катастрофу». И даже больше: «Я много раз подчеркивал, что не верю в возможность категоричных предсказаний. Наши попытки предсказать будущее напоминают попытки предвидеть развитие сложных шахматных партий. Причем шахматы, с которыми мы имеем дело, таковы, что игрок в любой момент может - вместо того, чтобы сделать следующий ход, - выхватить из кармана нож, палку или разбить доску о голову партнера…»
- Ошибочны - не конкретные прогнозы, а сами подобные попытки?
- Просто регулярные провалы вскрыли порочность метода. Ведь очень легко заметить, в чем принципиальная ошибка и тех, кто воображал летательные аппараты тяжелее воздуха плавающими по воздуху пароходами, и тех, кто в начале прошлого века обещал скорое прекращение войн, и тех, кто во второй его половине не предполагал возможности окончания холодной войны. Все они развивали и экстраполировали уже существующие представления и тенденции. На это обречены любые прогностические потуги - поскольку спрогнозировать появление принципиально новых факторов невозможно по определению (на эту тему можно только фантазировать). Равно как любые такие потуги обречены на крах при столкновении именно с этими факторами. Карл Поппер еще давно сформулировал: «По сугубо логическим причинам нам не дано предвосхитить будущий ход истории». По его словам, мы не можем сегодня предвидеть то, о чем узнаем только завтра. Обозреватель «Интернешнл геральд трибьюн» Уильям Пафф писал как раз по этому поводу: «Строго говоря, вполне определенно можно сказать о будущем только то, что оно непредсказуемо». - Аmen, - подытожил Серега.
Они были просто компанией энтузиастов - интернациональной, хотя и преимущественно франкофонной. Перезнакомились вообще в Интернете, общаясь на разных околонаучных, футурологических, фантастике посвященных сайтах-форумах. Многие увлекались социальной и технической прогностикой, все запоем читали и смотрели sci-fi. Поначалу коллекционирование несбывшихся прогнозов было виртуальным, а сетевой прообраз показанного нам музея женевец Дани сперва обустроил на собственной домашней страничке. Потом организовали клуб - встречались (нерегулярно) то в Швейцарии, то во Франции, то вообще в Монреале.
Имя Ларри Эджа они и тогда поминали всуе бесперечь - ведь увлечения научной фантастикой суперстар не скрывал еще во времена своего голливудского сверкания. Известно, что Эдж пытался заинтересовать жанровыми проектами ведущие студии в годы, когда НФ в Голливуде была в глухом загоне, оставаясь уделом разнообразных Эдов Вудов, в лучшем случае - телевизионщиков. Один из разделов «Эджевой» мифологии повествует о том, как Ларри, уже будучи актером первого ряда, тайком - дабы не повредить имиджу - снимался в забубенном «мусоре»: вплоть, вестимо, до антишедевров самого «худшего режиссера всех времен и народов», Дон-Кихота трэш-фантастики (фанаты «Z-movies» уверенно числят сие олицетворение гламура среди своих и до мордобоя спорят, кто же именно Ларри в эд-вудовском «Плане-69 из дальнего космоса»). Хотя факт когдатошней дружбы Эджа с Роджером Корманом вполне документален - и почти никто не оспаривает версию о том, что постоянный участник «оскаровской» интриги тех лет сыграл под псевдонимом в знаменитом фантастическом телесериале конца пятидесятых - начала шестидесятых «Сумеречная зона»…
«Вы помните классические киберпанковские рассказы и романную трилогию Уильяма Гибсона? - спросил Дани. - Помните кочующее из вещи в вещь ключевое понятие Грань? „… Грань, - бойко процитировал он по памяти, - чаша Грааля, необходимая составляющая выдающегося человеческого таланта, не подлежащая передаче, запертая в мозгу самых крутых ученых мира…“ Гибсон сам признавался, что апеллировал к псевдониму, культовому для фантастов нескольких поколений…»
Так что с Хартмутом Шнайдером, председателем мюнхенского, одного из крупнейших и авторитетнейших европейских фан-клубов Ларри Эджа, Дани и компания познакомились вполне естественным образом. Оказалось, что Шнайдер поддерживает контакт с самим миллиардером-«пустынником». «Так тот же сорок лет ни с кем не общается?» - удивился я. «С чего вы взяли? Еще как общается. С кем не лично - с теми через личного секретаря».
Дани рассказал Шнайдеру об идее своего музея без всякой задней мысли - и, естественно, изрядно прибалдел, когда на его электронный адрес пришло письмо от Рональда Хендри, секретаря великого затворника. Хендри сообщил, что м-р Эдж остался верен своему интересу к науке, фантастике и прогностике и крайне заинтересовался идеей мсье Даниэля (от которой узнал от Хартмута). Более того - он сам предлагает воплотить музей «в натуре». Причем готов взять на себя спонсорские обязанности! Когда же всемогущий и всемилостивый Ларри предоставил ребятам собственную недавно купленную виллу, те впали в охренение, от которого до сих пор толком не оправились. На Эджевы деньги приобретались экспонаты, Эдж оплачивает работу техперсонала и т. д. Непосредственно финансовые вопросы они решают с представляющей интересы Ларри бернской адвокатской конторой. Координаты Хендри? Почему секрет? Просто напоминаю, что с журналистами и им подобными Эдж как раз и не общается…