Все было смешно, и бестолково, и снежно, и солнечно: ПРАВИЛЬНО. «Хорошего понемножку» — какой неудачник и комплексант это придумал?… Комплексантов, вообще любого рода лишенцев Олег не любил — и никогда не искал в хорошем подвоха. Он действительно полагал, что если сейчас хорошо, то дальше будет еще лучше — хотя бы потому, что воспринимал это «хорошо» не как лотерейный выигрыш, а как проценты со вклада: этого «хорошо» для себя и своих он умел последовательно добиваться и совершенно не собирался достигнутого терять.
Ненавидя любого рода раздолбайство (особенно в сочетании с завышенными претензиями), не понимая фатализма и презирая халяву, Олег очень хорошо знал, что идеальной семьей обязан постоянному вниманию к нуждам и настроениям любимых, отличным здоровьем — потогонному тренажу, а отсутствием материальных проблем — добросовестной и упорной работе. Он еще и любил свою работу. И даже гордился ею.
Ровно, без взлетов, удачливый, за свои три с полтиной десятка Олег нередко менял места работы, но очень редко — сферы деятельности. Последние восемь лет он провел в разных амплуа на ТиВи, а в нынешнем январе прописался в программе «Я жду», и вот уже почти год программа держалась в огромной степени на нем — хотя он не был ни продюсером, ни ведущим (ведущим был известный актер). Останкинские коллеги к их передаче относились не без покровительственной иронии (с оттенком зависти, и немалой, к рейтингу) — в силу ее сентиментальности и обывательской ориентации. Со слезой там и правда был полный порядок: рыдали в голос участники в студии, всхлипывали зрители перед ящиком — но, черт же побери, это были живые человеческие эмоции по реальному поводу (а не похабный суррогат постановочных «семейных» свар перед камерой или риэлити-шоу на тему, кто кого трахнет и кто больше какашек скушает).
Олег с ребятами искали по всей России и сводили в студии потерявших друг друга людей — десятилетиями не видевшихся родственников, друзей, однополчан. Кто-то, замученный ностальгией или отчаявшийся в собственных и милицейских розысках, слал в редакцию данные, фотографии — они это озвучивали и показывали, если какой зритель узнавал пропащего — звонил, писал. Они выезжали на место.
Так вот, Олег и был главным «поисковиком». Единственный минус — без конца в разъездах, что, может, и неплохо, но не сейчас, когда так хотелось и так важно было побольше времени проводить дома со своими. Хотя работа была динамичная, живая, страшно интересная: за эти месяцы Олег собрал столько человеческих историй — во всех жанрах, от надрывной мелодрамы до головоломного детектива.
Коллизии попадались самые непредсказуемые — да вот буквально последняя. Женщина прислала фото пропавшего несколько лет назад мужа. Они его показали. Удача — откликнулись быстро и многие. Интрига же заключалась в том, что почти все звонившие узнали в человеке на снимке РАЗНЫХ своих знакомых…
— Лужин Станислав Георгиевич, — прочитал Олег вслух, — шестьдесят девятого года рождения, пропал четыре года назад. Не вернулся с дежурства. Работал в Кратове — это же у нас тут, под Москвой?… — охранником.
— Ночным сторожем, — хмыкнул редактор. — Туполевские, или чьи, склады охранял. Там же эти — испытательные аэродромы…
На фотографии был мужик средних лет анфас, выражение застывшее — как на документ фотка. Лицо… даже и не знаешь, что про такое сказать. Обыкновенное. Простое русское. Шатен, глаза, кажется, серые. Без особых примет. И надо же — нескольких разных людей в нем опознали. Хотя, может, именно потому.
— Написала Лосева Зоя…
— Гражданская жена…
— Связывались с ней?
— До нее самой не дозвонились, но связались с фирмой, где он числился. Там всё подтвердили. Действительно работал, действительно пропал, без вести…
Олег проглядел список позвонивших в редакцию. Ничего себе! Один, два, три — аж четырех разных людей увидели на фотографии… Никогда еще такого не было.
Он решил начать с единственного москвича. Впрочем, сразу выяснилось, что след ложный. Андрей Наливаев — спортсмен, между прочим боксер, и достаточно известный, — пропал еще шесть лет назад: о чем в соответствующей сенсационной тональности сообщили некогда СМИ.
Пропал…
Заинтригованный Олег даже залез в подшивки. Это было странное и чем-то завораживающее (со смутно-болезненным оттенком) занятие — рыться в давно неактуальных новостях, эксгумировать позабытые сенсации, умиляться желтой в обоих смыслах (теперь уже и в прямом — по цвету старой бумаги) таблоидной залепухе из прошлого века. Байка, допустим, в древнем-предревнем приложении к «Комсомолке»: некий врач раз пять пытался покончить с собой — и то веревка не выдерживала, то яд не действовал («Плейшнер восьмой раз прыгал из окна…»). Заголовочек глумливый: «С Колымы не убежишь». Ладно…
Наливаев… И правда числился не последним бойцом в полусреднем весе — хотя карьера и поведение его отягощены были скандалами и мистификациями. Довольно логичным продолжением которых стало их, скажем так, окончание. Поехал в Крым с подругой (моделью) на Новый год, подруга заявила в милицию, к поискам подключилась милиция российская — безрезультатно… Статья на первой полосе «МК»: «Кто стоит за похищением звезды российского бокса?» В «МК» уверены, что чеченская мафия, — не сомневаются, что в ближайшее время потребуют выкуп. Выкупа не потребовали. Звезда не отыскалась ни в живом виде, ни в мертвом.
Олег придирчиво изучил снимки Наливаева, сравнил со сторожем… Н-ну, какое-то сходство есть, хотя и довольно отдаленное. Тем более боксер сильно моложе. И в любом случае… За год работы в «Я жду» Олег наслушался самых невероятных (притом имевших место в действительности!) историй об исчезновениях и судьбах исчезнувших, но представить, как пропавшая звезда бокса объявляется — сколько?… два года спустя — в образе ночного сторожа, чтобы снова без вести пропасть! — даже он был решительно не в состоянии. Так что номер первый он вычеркнул смело.
Еще в списке значились люди из Питера, Риги и Минеральных Вод. Впрочем, Минводы можно было, кажется, тоже вычеркивать заранее: оттуда писал какой-то явно малоадекватный персонаж (такое местами случалось) — чуть не матом хаял беспринципных телевизионщиков…
Питер ближе всего.
— Какой-то «дядя»… На улице… — У Тайки от злости даже лицо пятнами пошло. Олег очень редко видел ее — человека, в общем, чрезвычайно сдержанного — в таком состоянии.
— Дал это и посоветовал поставить на конфорку? — Олег вертел в пальцах патрон: пистолетный, с тупой закругленной пулей, но довольно здоровый, не «макаровские» 9 миллиметров. Скорее уж 7,62 к ТТ.
— Слава богу, Машка, умница, мне сказала…
— Ну что ж она, совсем, что ли, глупая…
Олег поскреб ногтем покрывавшую патрон бурую корку. Попробовал пальцами расшатать пулю. Та неожиданно легко вышла.
— Он без пороха, — потряс гильзу над ладонью, — не пальнул бы… Пошутил кто-то.
— Ноги за такие шутки ломать надо! — За Тайкиной непримиримостью чувствовалось некоторое облегчение.