11.04.01… 11.04.00… Задетая лампа — жестяной конус на длинном полосатом, словно от допотопного утюга, шнуре, — раскачивалась над столом, как в навороченном кино: единственный подвижный элемент, вмонтированный в стоп-кадр, оттеняющий общую тотальную статику (даже сизые разводы стелющейся табачной пелены над соседним тейблом, казалось, зафиксировали мгновенный эфемерный рисунок). Может быть, фоновый стоп-кадр был даже черно-белым, что пошло — но тем эффектнее моталось бы по столешнице желтоватое световое пятно. Этим хорошо было бы закончить фильм.
11.03.57… Фильм не закончился. Вадим нагнулся к сумке, подцепил левой рукой. Положил помповик на плечо, пошел к выходу. На металлическом мостике (навроде сходен для какого грузового самолета) над вырезанной в полу щелью, приоткрывающей инфернально освещенные подвальные внутренности, спохватился. Вернулся. Мужички-соседи еще не созрели пошевелиться, хотя табачные клубы помаленьку отплывали к потолку. «Погрузчик», напоминающий наблатыканного Винни-Пуха, так и держал на весу ополовиненную пивную кружку. На лбу, собранном складками над остановившимися глазами, самостоятельно и едва заметно шевелилась кожа. Грузимый, сидящий к Вадиму спиной, втянул в плечи голый затылок. Вадим выпустил из пальцев ручки баула, перехватывая и передергивая ружейный затвор (из сопредельной реальности подала звуковой сигнал отринутая гильза).
— Кстати, — хобот помповика сам сориентировался на кожное шевеление, — деньги — это полная хуйня.
…И надо же было вляпаться в политику, — досадовал про себя Вадим, поспешно погрязая в неприглядной, трущобной практически мешанине той не презентационной части Старушки (на безглазом облупленном фасаде краской: «Развалинами рейхстага удовлетворен!»), что поэтапно оттеснялась планомерным евроремонтом к городскому чреву: вокзалу, автовокзалу, Центральному рынку. — Все происходило вроде бы правильно, логично, но, как это всегда бывает с политикой, в силу нюансов, контекста, неких внешних и неподвластных тебе обстоятельств, приобретало ненужнный оттенок, двусмысленный душок. Нехорошо. Неизящно… Но раз уж так вышло, — он вырулил к трамвайной развязке перед рынком со всеми ее киосками, скамейками, парковками, телефонными будками, — стоит это как-нибудь… уравновесить…
10.54.08
— Канцелярия премьер-министра, — отозвался дежурно-вышколенный голос на государственном.
— Здравствуйте. Я хочу сообщить господину Сандису Штелле информацию чрезвычайной важности. И сугубой конфиденциальности, — Вадим не удержался, прыснул, успев прикрыть трубку ладонью. — Это касается позавчерашнего массового убийства в клубе «Банзай». Я знаю, что там произошло, кто устроил бойню. Я был непосредственным свидетелем. Я готов сообщить… вы меня слушаете?
— Я слушаю вас внимательно.
— Я готов сообщить детали и рассказать о причинах. Мне известна схема отмывки российских криминальных денег через крупнейший латвийский коммерческий банк. Я готов предъявить вещественные доказательства. У меня на руках крупная, очень крупная, огромная сумма в долларах, которая предназначалась к отмывке. Но мне необходимы некоторые гарантии.
— Я вас слушаю, — повторила трубка.
— Я хочу разговаривать с господином Штелле лично, сегодня и в уединенном месте. Ваш ответ нужен мне в течение получаса. До свидания.
…10.12.02
Вадим откусил фрагмент поджаристой обшивки многопалубного горячего бутерброда, прожевал, залил гуарана дринком. Мотоцикл был племенной, более всего похожий на отборного корридного торро в экспрессивной трактовке какого-нибудь Пикассо: большой, литой, широкогрудый, красно-белый, из-за каплевидной морды обтекателя выгибаются рога руля. Шоссейно-кольцевой «Кавасаки». Пойдет. Водил же я в детстве мопед, раздроченный синий «дельтач»? Он смял и отбросил промасленную салфетку, допил энерджайзер. Подошел к байку вплотную. Присмотрелся к циклопьему зрачку спидометра, утопленному глубоко в приборную панель. Ого. 300 км/ч.
— Ду ю лайк зэ байк? — а вот и хозяин: рыжий, два метра, лыбища, красный комбез, белый шлем под мышкой.
— Ключи давай, — сказал Вадим.
— Сорри, — улыбка еще шире.
По-русски не понимаем, холомызер забугорный?
— Зэ ки, — Вадим интернационально потер большим пальцем об указательный. — Ключики, андэстенд?
— Уот ки? — интересно, существуют физические пределы улыбищной широты?
— Байк'с ки, — Вадим продемонстрировал холомызеру полувытянутую из разъема сумочной молнии первую попавшуюся рукоять. Воспроизвел по слогам: — Ай. Нид. Зэ. Ки.
…06.03.45… 06.03.44… Межапарк. Особняк неподалеку от Кишэзерса. Высокий каменный забор. Глухие металлические ворота. Неброская медная табличка. SIA Intergarantija. Рядом — задраенная бойница. Издали по асфальтрованной неширокой аллее приближается спортивный мотоцикл. Седока не видно, только включенная в сумерках на ближний свет фара, отблескивающий обтекатель. Рокот нарастает. Мотоцикл подъезжает, тормозит, вильнув, на привратной площадке. Теперь со спины виден очерченный фонарем над воротами силуэт седока — без шлема, с бесформенной сумкой на плече. Наплыв. Бойница открывается.
06.02.59… Полукруглое ярко освещенное крыльцо особняка. Седок — лет тридцати мужчина в потертой кожаной куртке — в сопровождении широкого парня в темной штормовке поднимается с сумкой по ступеням. Парень — явно охранник — нажимает кнопку селектора.
ОХРАННИК 1: Каспар, гость прибыл.
ГОЛОС ИЗ СЕЛЕКТОРА: Впускаю.
Щелчок. Створка двери отодвигается на сантиметр.
06.02.48…
Холл на втором этаже особняка. Антураж охотничьего, или, скорее, рыболовецкого, мореплавательского домика. Холодный камин в углу. На полке — секстан. Еще выше — деликатный глазок видеокамеры. На соседней стене — застекленная рамка, в какую обычно помещают комплекты экзотических бабочек, только здесь — морские узлы разных пород. Напротив — аэродинамичное чучело меч-рыбы. Глобусы, астролябии, парусный макет, второе чучело — морского ежа, похожее на очень крупный каштан. Еще двое широких охранников в двубортных пиджаках.
ОХРАННИК 2: Лабвакар. Господин Штелле ждет вас.
Его напарник поднимает щуп портативного металлоискателя.
ОХРАННИК 3: Извините, придется вас проверить.
Гость кивает.
ОХРАННИК 2 (делая указующий жест): Сумочку вашу сюда, пожалуйста.
Гость, не прекословя, кладет баул на столик. Охранник с металлоискателем проводит прибором над сумкой. Металлоискатель противно звенит.
ОХРАННИК 3 (настороженно-враждебно): Что у вас там?
ВАДИМ (улыбается, приближается к сумке): А, это так, ничего особенного, принес вот показать, да вы сами смотрите…
Он раздергивает молнию. И вынимает пистолет-пулемет.
06.02.39… Крыльцо. Охранник в штормовке курит. Изнутри дома доносятся дробные торопливые звуки очередей. Охранник отшвыривает сигарету, стремительно распахивает дверь и скрывается в доме. Секунд пять стоит тишина, только дверь закрывается с медленным пружинным скрипом. Потом слышна еще одна короткая очередь.