Надеюсь, Паша меня поймет. И оценит.
Таксист, подвозивший меня к ресторану, услышав название, весело подмигнул:
– На заработки?
– Что вы себе позволяете? – задрала подбородок я. – У меня встреча.
– Да ладно тебе. – Он окинул завистливым взглядом мой стройный стан. – Не мальчик, поди. Каждый день туда таких же, как ты, бабочек доставляю. Трудно вам, красивым девкам, живется. Руками работать не хотите, а передок, небось, быстро снашивается.
– Для работы, между прочим, есть еще такой инструмент, как голова, – ехидно скривилась я.
– Это как? – не понял таксист. – Минет, что ли?
Я оскорбленно замолчала, не желая вступать в дискуссию с неотесанным плебсом. Да, собственно, мы уже и приехали.
Павел ждал меня у входа, небрежно вертя в руках бледнолицую мохнатую розу на длинном стебле. Художник, сразу видно! Притащись он с расфуфыренным букетом, я бы не удивилась, но и не обрадовалась. Как правило, букет так и остается на столе в ресторане, потому что в конце вечера он становится частью обстановки и забирать его как-то неловко, да и лень. Тут же – одна-единственная роза. Аристократического белого цвета. Изысканно и мило.
– Дашенька, вы великолепны! – искренне восхитился Павел. – Экзотический цветок в каменных джунглях. И аромат. Вы пахнете свежестью невинности.
– Не пораньтесь о колючки, – кокетливо предупредила я, намекая на свою неприступность.
– Но любоваться-то я могу безбоязненно? – засмеялся он. – На расстоянии?
Проходя в дверь мимо узкоглазого толстомордого швейцара, я явственно услышала за спиной с трудом подавленный вздох восторга: Чурилин оценил мою спину.
«Цвет ночи», хоть и претендовал на главное место в столичном luxury goods, ничем особенным меня не поразил. Да, по правде сказать, после аристократичности «Cafe de Paris», витражей Эйфеля в ресторане отеля «Hermitage», помпезности «Louis XV» и изящной роскоши многочисленных харчевен Куршевеля удивить меня было практически невозможно. Поэтому все свое внимание я обратила на Пашу.
По правде сказать, меня несколько смущал его простецкий вид. Рядом со мной он в своем скромном льняном пиджачке (хорошо, что хоть во вчерашних Lee не явился), выглядел не очень удачливым жиголо рядом с потомственной аристократкой.
– Паша, а вы тут никого не знаете? – осторожно спросила я, страстно желая выяснить его принадлежность, или наоборот, к миру московской богемы.
– Почему не знаю? – удивился он. – Половину – так точно. Вон, у стойки, видите, Коля Цискаридзе с Катей Гечмен-Вальдек, а там, в углу, Димка Маликов с Женей Хавтаном из «Браво».
Я обратила внимание, что он назвал сугубо творческих тусовщиков, не упомянув никого из политиков и бизнесменов. Не знает? Или не хочет знать? Мой-то наметанный глаз сразу углядел красавца Немцова, поедающего что-то большое и вкусное, судя по ритмичной работе челюстей, в компании с владельцами заведения – банкирами Гафиным и Фридманом. За соседним столиком, отпуская в адрес бывшего вице-премьера какие-то забавные реплики, от которых Немцов переставал жевать и начинал ржать, блаженствовали мои добрые знакомцы – Слава Кантор и Гера Хан.
Чуть поотдаль, по-купечески оттопырив мизинец, манерно прихлебывал кофе яйценосный Вексельберг в компании двух не отягощенных одеждой девиц. Прямо на моих глазах к их троице присоединился мой бывший патрон – Миша Лесин. Ну, вы поняли, в смысле патрон по большому счету: когда-то он был нашим общим печатным министром.
Собственно, куда ни крутни головой, везде наткнешься на знакомые рожи. Вот Сергей Приходько, помощник нашего всенародно избранного, развлекает какую-то дохлую мадам в изумрудах. Что он в ней нашел?
Ощущение такое, что я парюсь в Куршевеле или на худой конец в Монако. Мимо гордо прошествовала, даже не кивнув, парочка российских губернаторов – краснодарский и тверской, а вот протопал друг и коллега нашего Ильдара – Игореша Линшиц, знатный нефтяник.
Ну, ни фига себе! Знать бы, что именно тут вся эта публика кучкуется. Причем, судя по манерам, давно и прочно! Официантов знают по именам, девиц – по задницам. Но главное – выражение лиц! Оно в корне отличалось от виденных мной на заграничных променадах. Чем? Как бы это сформулировать? Какой-то свинячьей расслабленностью, что ли.
Видели когда-нибудь, как сытая хрюшка нежится в теплой грязной луже? Крошечные глазки полуприкрыты, сивенькие реснички лениво подрагивают, блаженная улыбка во все масляное рыло – полное ощущение вечного сытого блаженства! Правда, хрюшка никогда доподлинно не в курсе, в который час ее обрекут на шашлык или шницель. Скорее, просто об этом не задумывается. Зачем? Правильно, надо ловить момент. Сейчас хорошо, и ладно. Призрак скотобойни в виде страшных налоговиков, натасканных прокуроров и прочих масок-шоу – далек, а оттого нереален. Есть лужа, есть тепло, полная кормушка – короче, все составляющие счастья.
А вот и мелкая шушера – зайчики, кролики, суслики и прочие хорьки. От царицы бала – хавроньи – их можно безошибочно отличить по полупустым столешницам. Какой-нибудь худенький салатик ценой в месячное жалованье да чашка кофе в ту же цену. Этих-то чего сюда принесло?
– Странная тут публика, – поделилась я с Пашей.
– Обычная, – пожал плечами он. – Есть свои и есть случайные, как и везде. Свои тут отдыхают, а случайные из кожи вон лезут, чтобы стать своими. Ну, познакомиться с нужными людьми, какую-нибудь свою идейку впарить, деньгами на проект разжиться.
– И что, получается?
– Нет, конечно, тут о делах не говорят. Не принято.
– А вы, Паша, из каких? – лукаво спросила я.
– Обычно – из первых, сегодня – из вторых.
– Как так?
– Так меня сегодня никто не узнает. Я вас, Дашенька, специально сюда привел, чтоб свой новый имидж проверить. Ни одна собака не признала! – Он довольно засмеялся.
– Паш, неужели вам так докучает слава, раз вы пошли на это?
– Да причем тут слава, Даша? Просто мне сейчас особенно много работать надо. После успеха на Sotheby's я стал страшно модным! Каждый считает своим долгом со мной выпить, картину заказать, в гости зазвать. После аукциона на меня просто охоту открыли. Поэтому для всех я – у себя в загородном доме, ваяю шедевры. Но ведь все одно – замучают. На телефон не отвечаю, так лично приезжать начнут. Я там специального человека посадил, чтобы, не открывая дверь, гнал всех в шею. А сам – на полюс!
– Но маскировка зачем? В круизе-то вам кто бы мог помешать?
– О, Дашенька, вы даже представить себе не можете. – Он как-то очень грустно улыбнулся. – Да и не надо вам. Скучно это, неинтересно. Муза не терпит конкуренции, вот в чем все дело. Вы хоть одну мою работу видели? – вдруг хитро прищурился он.
– Конечно, – я изящно пожала плечом, так что один розовый рукав соскользнул вниз, открывая безупречную наготу моего декольте. – Я просто в восторге от ваших одуванчиков и от вашего мухомора.