— Где ты его взял, сукин сын, хитрый ворюга? Где?
— Забрал у того, кому вы горло перерезали, — признался Виллафранка, моргая и морщась, но все-таки умудрившись выставить Кобба в дурном свете. — Он был у него за поясом.
Кобб отвесил ему пинок, застонав от усилия.
— Дважды проклятый ублюдок! Смотри, что наделал. — Он сделал шаг назад и развел руки, показав темное пятно, медленно расплывавшееся на бинтах.
— Виноват, — пробормотал Виллафранка.
— Не добавляй к нападению оскорбительной лжи. Ты только что себе обеспечил смертный приговор, будь я проклят.
Сидней взглянул на Кройца, надеясь увидеть на лице немца такую же озабоченность, какую сам испытывал, и с удивлением обнаружил на рябой физиономии нечто вроде оптимизма.
— Надо осмотреть рану, принять меры, — сказал Кройц.
Кобб сердитым взмахом руки отмел предложение:
— Забудь. Едем в горы, найдем лежбище, отдохнем, пока жара не спадет. — Он бросил на Виллафранку огненный взгляд. — Знаешь такое место?
Мастер по ремонту торговых автоматов обрадовался, расставшись, наконец, с бандитом в спортивном костюме на плаза Меркадор в Монтальбане. Полностью открыв окно, чтобы выветрить из машины зловонные газы, он жалел лишь о том, что девица Серрано так низко пала. Дружелюбная и забавная пышка с единственным очевидным недостатком — абсолютным отсутствием вкуса в выборе мужчин. Мастер ехал домой к жене, чувствуя себя старше, мудрей и грустнее.
С другой стороны, Ленни чувствовал себя молодым, обнадеженным, в высшей степени мужественным и полным жизни, невзирая на судороги в спине. На нем почти настоящий кожаный пиджак «Найк», ослепительно-белые кроссовки «Рибок», унылая бейсболка «Барберри». Остановившись глотнуть джина, позаимствованного в «Свинье» в качестве презента, он выхватил из кармана золотую монету и поцеловал. С самого начала знал, что она окажется под рукой в самый нужный момент — мгновенно полученная страховка, которая в любом конце света оплатит развлечения, еду и жилье. Стилизованный трехмачтовый парусник на решке напоминает плавучий замок с длинными вымпелами, развевающимися на ветру. На лицевой стороне красуется изображение шустрого с виду типа с бородой — видно, какого-то испанского короля. Монета Ника была продана за одиннадцать сотен евро — в большом городе, в специализированном магазине. Понятно, в таком захолустье получишь ничтожную сумму, но Ленни решил твердо требовать как минимум пятьсот. Вполне хватит на ночь в городишке, а когда уж совсем будет плохо, на автобусный билет до Коста-Бравы. Он даже не догадывался, насколько будет плохо.
День заканчивался, темнело, но Ленни мигом углядел скромное заведение под названием «Крус и сын», отметив торчавшую из окна полоску фольги от охранной системы, дешевые кольца, выложенные кругами на бархатной подкладке, сверкающие часы, выставленные на пыльных стеклянных полках. Эрман Гутьеррес Крус, находившийся в торговом зале среди уцененных напольных часов из темного дерева, тоненьких золотых и серебряных ожерелий по сниженным ценам, не подозревал ни сном ни духом, что предсказание вот-вот исполнится. Читая телевизионный журнал и лениво гадая, что будет после полного перехода к электронному потреблению, услышал сигнал тревоги. Взглянул на монитор камеры наблюдения, увидел рассеянно топтавшегося на пороге мужчину, приняв его за водителя грузовика. Серьги в ушах, как у придорожных шлюх. Эрман Гутьеррес Крус нажатием кнопки открыл дверь.
— Сеньор, прошу прощения, у нас нет ни еды, ни напитков! — крикнул он, но водитель грузовика, проигнорировав предупреждение, подошел к прилавку в дымном облаке алкогольных паров. Эрман отметил, что он принес с собой бутылку джина «Лариос» и откровенно пьян. Протянул руку поближе к кнопке, которая находилась на прямой связи с полицейским участком, и чуть не нажал, когда пьяный ринулся к нему. Слыша, как что-то звякнуло на стойке, взглянул, и сердце затрепетало, ноги ослабли, голова закружилась. Эрман нервно посмотрел на пьяного, на монету, закрыл глаза в безмолвном изумлении.
— La profecia, [93] — прошептал он.
— Точно, перед тобой настоящий профессор, — прогудел в ответ Ленни. — Охотник за костями динозавров из одного английского университета. Что дашь мне за эту мелочь?
Англичанин, понял Эрман. Чем объясняется алкогольное опьянение и одежда. Он постарался взять себя в руки, борясь с желанием схватить монету и с воплем броситься в церковь.
— Добро пожаловать в Монтальбан, сеньор, — просиял он.
— У тебя тут очень мило, Панчо, [94] — кивнул Ленни. — Сколько она стоит?
Действительно, сколько эта монета стоит? Почти семьдесят лет ожидания, терпение трех поколений, лучшее время жизни двоих взрослых мужчин, которое прошло в горах из-за высокомерного пренебрежения предсказанием гадалки и отчаянием матери. Эрман почувствовал навернувшиеся на глаза слезы и онемение толстых коротких ног. Перед ним совершается чудо, а англичанин спрашивает, сколько оно стоит. Он втянул носом воздух, помахал пальцем:
— Пожалуйста, сеньор, обождите. Только не уходите… Позвольте предложить вам стул и чего-нибудь выпить, хоть я вижу, с собой принесли.
— Не имеет значения, — передернул плечами Ленни. — Могу принять из ваших запасов. Пиво есть?
— К сожалению, нет. Бутылка коньяку найдется, если пожелаете.
— Пойдет, — кивнул Ленни. — Знаешь, мало где так обслуживают. — Возможно, местных тут тоже так не обслуживают. Ювелир явно принял его за приезжего академика, чем и объясняется расстеленная под ногами красная ковровая дорожка. Ленни решил играть дальше.
— Прошу садиться. — Хозяин поставил гнутый деревянный стул. — Меня зовут Эрман Крус. А вас?
Ленни постучал себя по носу.
— Ленни Нос, приятель. Профессор Ленни Ноулс, охотник за динозаврами.
— Устраивайтесь поудобней, профессор. Я просто должен проверить монету… э-э-э… по каталогам.
— Можешь не торопиться, дружище, — кивнул Ленни.
Он налил в мутный стакан коньяк табачного цвета, оглядел забитую барахлом лавку. Кто-то время от времени протирает стеклянные витрины, но либо неизвестный уборщик слишком маленького роста, либо слишком нерадивый, либо то и другое. Со своего места Ленни явственно видел чистые круги и запорошенные пылью углы, где прятались нетронутые за двадцать лет вещи. Рядом с наручными часами на безвкусных металлических браслетах в больших пластмассовых коробках, выложенных выгоревшим атласом, зачастую покоятся аналогичные шариковые ручки, запонки, в одном-другом случае даже пузырек лосьона после бритья с логотипом какого-то оптимиста-дизайнера, которому было бы нелегко протолкнуть свой товар на норвичский рынок, не говоря уже о специализированном магазине. Взглянув на свое левое запястье, лишенное каких бы то ни было украшений, Ленни подумал, что если считать заведение «Крус и сын» специализированным магазином, то он не видит тут часов, которые бы ему по-настоящему нравились. Время лучше всего отсчитывают воображаемые часы.