За дверью стихло.
Я сбросила платье, растрепала волосы, стала натягивать джинсы. Меня душили злые слезы, несчастное разбитое сердце норовило выпрыгнуть из груди и развалиться на миллионы осколков… В довершение ко всему еще и кисть умудрилась зацепиться за модную дырку на коленке! Я потеряла равновесие, боком сверзилась на ковер и, уже выпутываясь из джинсов, поняла, что именно помешало мне их надеть: бриллиант! Именно он застрял в размахренной ткани! Вытащив руку, я уставилась на собственный палец. Под теплым розовым светом торшера бриллиант горел радостно и счастливо, словно подмигивал мне, утешая: не плачь, не расстраивайся, я с тобой!
Независимо от меня, неконтролируемо, руки потянулись к шее, ощупали красующееся на ней колье… Глаза выцепили из убранства номера яркую горку коробок с новыми платьями… У входа на полу смиренно лежала моя сумочка с чеком, выписанным в казино.
Чего я разнюнилась? Что такого произошло? Не получилось с замужеством? И из-за этого стоит так расстраиваться?
«Если к другому уходит невеста, неизвестно, кому повезло…» – вдруг выдали мои губы. Отец мой очень любил эту старую песенку и частенько ее мурлыкал.
«Радоваться надо!» – строго сказал мне умный внутренний голос, совершенно не поддавшийся моей панике. Первый, Полиняк, оказался бабником и сволочью, второй – Дацаев – наркоманом и картежником. А если бы все это обнаружилось уже в браке? А если бы у меня уже родились дети? Что тогда? Развод? И полная нищета? С малыми детьми на паперть?
Историю не обманешь. Монархии – вырождающийся социальный институт, потому и отпрыски такие убогие. Еще неизвестно, какие бы у нас родились дети при такой-то наследственности!
Итак, подсчитаем прибыли и убытки.
Моральная травма, конечно, убыток. Но зато – какой опыт! И как я смогу все это описать! Отвечаю, ЭТО будет почище Куршевеля!
Принц, в одну секунду ставший нищим. И второй, который из грязи – в князи. Гаишник, превратившийся в принца. Это же… Шекспир отдыхает!
А если я все это еще и преподнесу как-нибудь типа журналист меняет профессию? То есть, скажем, я сознательно изучала нравы современных князей, даже согласилась на роль их невесты? Тогда никто не посмеет мне ткнуть в глаза неудавшимся браком! Никто! Наоборот!
К тому же уезжаю из Монако я не с пустыми руками. Два кольца с бриллиантами, колье, пять новых платьев, от которых мои знакомые просто офигеют! И деньги. Честно выигранные. Тридцать две тысячи евро, это вам не кот начхал!
Стоп! А моя коробка с жетонами? Я ее оставила на столе, рядом с которым Макс водрузил меня на кресло. Их-то тоже надо было обменять на деньги! Небось, тыщи на две там наберется! Зачем же дарить их неизвестно кому? Жалко… Я даже расстроилась. В казино-то мне сейчас, ясно, возвращаться нельзя.
– Макс, – набрала я номер виновника всех моих бед. – Ты где?
– Отошла? – возликовал он. – Слава богу! А я тут внизу торчу, боюсь тебя пропустить. Ты, наверное, сейчас в Москву рванешь?
– Рвану, – согласилась я. – Только вначале соберусь. – И я изложила ему ситуацию с жетонами.
– Конечно, – заверил он. – Чего дарить-то? Сейчас сам сгоняю, жди.
Все-таки журналистский организм – закаленный. А способность мыслить логически – лучше всяких успокоительных препаратов. Вещи я собирала уже совсем в другом настроении, спокойном и даже приподнятом.
Еще бы! Избежать такой беды, можно сказать, личной трагедии!
Когда вещи из шкафа переместились в мой чемодан, я принялась за коробки с платьями. При всем моем желании они в саквояж влезать не желали. Коробок было очень жалко! Но я пересилила себя, изъяла из них платья и запихнула, даже не потрудившись расправить, поверх уже сложенных вещей. Все вошло замечательно. Туфли и босоножки, освобожденные от картонного панциря, поштучно и ловко втиснулись по периметру чемодана. Захлопнула, защелкнула замки. Тут как раз Макс осторожно поскребся в дверь.
– Заходи, Джеймс Бонд, – угрожающе проговорила я, отпирая дверь.
– Я думал, ты бьешься в истерике, – удивленно уставился на меня Дима Полиняк, вваливаясь в номер.
Хорошо, что я уже вполне пришла в себя.
– Чего надо? – нарочито грубо спросила я, вставая на пути нахала, чтобы не дать ему пройти дальше.
– Поговорить, – ухмыльнулся он.
– О чем? – процедила я. – О чем мне с тобой, придурком, разговаривать?
– Даш, а может, ты рано от меня отказалась? – он совершенно не обратил внимания ни на мой тон, ни на попытку задержать его у дверей. Обошел меня, как стул, и уселся на кровать. – Может, рано променяла меня на олигарха? Видишь, как распорядилась судьба? Кто был ничем, тот станет всем! Теперь я – хозяин миллиардов, вилл, заводов, платины.
– Смотри не подавись! – скривилась я. – Как пришло, так и уйдет! Сегодня ты, завтра – тебя. А мне чужого не надо. Я себе на хлеб сама заработаю.
– Даш, чего ты выдрючиваешься? – Полиняк смотрел на меня снизу вверх, развалившись на кровати, и во взгляде этом читалось нескрываемое презрение. – Ты что, думаешь, что я в тебя без памяти влюбился и все это сделал ради тебя? Ха! Дружок твой, Макс, рассказал, кого вы тут с ним искали. Принца! Ты и ход этот со статьей придумала, чтобы со мной познакомиться. Так что это еще вопрос, кто из нас – придурок! И кто с кем в кошки-мышки играл.
– Ты о чем? – насторожилась я. Не столько даже от смысла произнесенных слов, сколько от тона этого полоумного гаишника. – Ты решил, что меня твое происхождение интересует? Я, кстати, о нем только сегодня узнала. А вчера… я ведь и в самом деле чуть в тебя не влюбилась… – последняя фраза вышла такой горькой и такой естественной, что мне даже захотелось пустить слезу. – Спасибо, что вовремя обнаружил свое истинное лицо! Да, кстати, колечко свое забери! – я стала стягивать с пальца дареное украшение. Но то ли рука отекла, то ли кольцо сжалось. Снять его никак не получалось.
– Да ладно, Даш, – махнул рукой Полиняк, – это же подарок, от чистого сердца. Носи на здоровье. Может, когда вспомнишь Диму Полиняка. Или встретимся где.
– Ага, – хмыкнула я, – на твоей коронации. Пригласишь?
– Я не тот Полиньяк, Даш, – неожиданно грустно произнес мерзкий гость. – Ошибся твой дружок.
– В смысле? – снова насторожилась я.
– Да в прямом!
– Ты не Полиньяк?
– Полиньяк, да не тот! Хотя тоже из графьев. Предок мой, Ираклий Ираклиевич, француз, из семьи эмигрантов-роялистов, они перебрались в Россию в конце восемнадцатого века. Ираклий служил поручиком в Павловском гренадерском полку, дослужился до полковника. С декабристами якшался, в Южном обществе состоял. Если бы во Францию в 1824 году не дернул, то и рода бы нашего, может, не осталось. Эх, настоящий граф был! Моя прапрапрабабка у него в горничных служила. Ну, он, отъезжая, память о себе и оставил в виде сыночка-бастарда. Вот с него-то мы, Полиньяки, и начались. А известность мой вельможный предок приобрел не своими амурами и заговорами против царя, а тем, что был непревзойденным карточным игроком! Он даже игру свою придумал и своим же именем нарек – «Полиньяк». В нее-то я сегодня твоего Дацаева и сделал. Я по этой части в графа пошел. Карты освоил раньше, чем букварь. Они – мое призвание. Моя жизнь. Я сюда за этим и приехал.