— Ну давай, выходи.
Харриет не шевелилась. Облегчение было таким сильным, что ноги у нее вдруг стали совсем ватными.
— Эй, ты жива? — раздался над ее ухом голос Честера, и Харриет увидела перед собой его озабоченное черное лицо.
— Они ушли?
— Да что ты им такого сделала? — голос Честера звучал озадаченно и даже немного испуганно. — Они так вели себя, будто ты кошелек у них выудила.
— Так они ушли?
— Да, ушли, — нетерпеливо сказал Честер. — Давай уже, вылезай оттуда.
Все еще дрожа, Харриет выползла из-под скамьи и выпрямилась. Руки у нее были в песке, она вытерла их о порванные шорты и смахнула с лица налипшую паутину.
— Господи, ну и видок у тебя, — пробормотал Честер. — Чегой-то они так на тебя озлобились? Не дело это, ой не дело двум здоровым мужчинам гоняться за такой маленькой пацанкой. Что? — Он закурил сигарету и еще раз подозрительно взглянул на нее. — Ты что, камнем в их машину швырнула, что ли?
Харриет вывернула себе шею, пытаясь заглянуть ему за спину. Во дворе никого не было.
— А что они сказали?
— Что сказали, что сказали — да ничего не сказали. Один из них сделал вид, что он, мол, электрик, будто я местного электрика не знаю. Он в таком комбезе был, коричневом, странный такой, — Честер очень похоже изобразил безумные вращающиеся глаза Фариша. — Сдается мне, тебе пришлось бы несладко, если бы он тебя поймал, уж больно сердитым он выглядел. Отчего же ты все-таки удирала от них? Ну, скажешь мне?
Наверху хрустнула ветка — это белка прошмыгнула по стволу платана, но Харриет вздрогнула всем телом и испуганно прижалась к Честеру. Высокий негр усмехнулся.
— Что, небось хочешь, чтобы я проводил тебя домой?
— Нет, спасибо.
Честер хрипло рассмеялся, и Харриет поняла, что в то время, как она говорила «нет», голова ее отчаянно кивала «да, да!!».
— Эх, мисси, сдается мне, у вас в мозгу все запуталось, — несмотря на то что голос Честера был веселым, сам он выглядел озабоченным. — Ну ладно, жди здесь. Я сейчас переоденусь и отведу тебя домой.
— Черные танки, черные танки, — с трудом ворочая языком, проговорил Фариш, когда они свернули на шоссе, ведущее к их дому. Он был еще в запале от погони, дышал тяжело, астматически хрипя и булькая. — Никогда в жизни я не видел столько танков.
Дэнни промолчал и только неопределенно хмыкнул. Черные танки? Что еще за чушь собачья? Его ноги все еще дрожали, спина была мокрой от противного липкого пота. Ему казалось, что он только что очнулся от дурного сна. О чем они, блин, вообще думали, гоняясь за девчонкой? И что бы они сделали с ней, если бы поймали?
— Черт меня побери, Фариш! — не в силах сдержаться, выругался он. — Кто-нибудь из соседей вполне мог стукнуть на нас полиции! — Да где это видано, ловить ребенка посреди бела дня да еще в приличном районе? Между прочим, похищение детей каралось в Миссисипи смертной казнью. — Это просто сумасшествие какое-то!
Фариш не слушал его, тыча толстым пальцем в окно.
— Смотри, смотри, — возбужденно говорил он, — они везде, они вооружаются! Скоро заварится каша, попомнишь мое слово…
Дэнни, борясь с тошнотой и противным стуком крови в висках, чуть было не сказал: «А пошел ты к черту со своими танками», но побоялся, что Фариш совсем съедет с катушек. Прыгать через заборы, бегать по дворам и садикам с аккуратно подстриженной травкой, с приготовленными решетками для барбекю — чистое безумие. Он выпрямился, внезапно ясно осознав, что единственное, что может его спасти, — это побег; надо развернуть машину и бежать из города, бежать, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Но где-то в глубине души он понимал, что ему все равно не удастся это сделать.
— Эй, смотри сюда, — Фариш так резко ударил кулаком по приборной доске, что Дэнни вздрогнул. — Ну этот-то ты видишь, так? Этот видишь? Отвечай!
Свет везде — слишком много света. Солнечные зайчики прыгают по векам, рассыпаются на молекулы, забиваются под кожу.
— Мне надо остановиться, — сказал Дэнни.
— Чего?
— Больше не могу вести автомобиль. — Он услышал свой голос как будто со стороны — высокий, с истеричными нотками. Машины пролетали мимо, со свистом разрезая воздух, разбрасывая вокруг себя фонтаны световых брызг. Дэнни едва успел припарковать «транс Ам» около закусочной «Белая кухня», как в голове вспыхнул целый сноп слепящих искр. Он положил голову на руль, как сквозь пелену слыша голос Фариша, рассуждающий о том, какая хилая пошла нынче молодежь. Вот он, Фариш, в два раза больше мета потребляет, а посмотри на него — ему хоть бы что! А почему? Да потому, что Фариш знает, что надо есть, регулярно и помногу, даже когда тебя от еды с души воротит. «А ты, ты прямо как Гам, — Дэнни почувствовал руку брата, сжимающую мышцы его предплечья. — Ты ведь есть забываешь, верно я говорю? Поэтому и стал такой худой — кожа да кости».
Дэнни отупело смотрел в стекло. Молекулы воздуха перед его глазами ясно разлетались на разноцветные атомы. Не очень-то приятно было слышать, что его сравнивают с Гам, но он вдруг понял, что так оно и есть — своей загорелой до черноты кожей, острыми скулами и впалым животом он до смешного напоминал собственную бабку. Он, единственный из ее внуков, самый нелюбимый, был на нее похож. Ну не бред ли?
— Эй, сиди тут, — Фариш, готовый помочь, довольный, что может поучить брата жизни, тяжело вылезал из машины, одновременно доставая из кармана бумажник. — Сиди тут, я знаю, что тебе нужно. Большую колу и горячий бутерброд с ветчиной. Это тебя живо взбодрит.
Он с трудом удержался на ногах и пошел к закусочной, шатаясь, как пьяный капитан на отдыхе. Дэнни остался сидеть в раскаленной машине, вдыхая тошнотворный запах, оставленный Фаришем, и вяло размышляя, сможет ли он проглотить хоть кусок горячего бутерброда. В его воспаленном сознании метался образ улепетывающей девочки, но рядом с ним маячил еще один — той старой дамы на крыльце. Когда он проезжал мимо дома, ее взгляд на секунду упал на него, а потом равнодушно скользнул прочь, и его вдруг пронзила мысль, что он ее знает.
Точно, он знал эту даму, причем хорошо, и это воспоминание шло из глубин его детства, он был в этом абсолютно уверен. Дэнни с трудом повернул голову в сторону закусочной. Через стеклянное окно он видел профиль Фариша, который стоял, перегнувшись через прилавок, и что-то втолковывал хорошенькой маленькой официантке. Та с улыбкой смотрела на брата, как будто он и впрямь мог сказать что-то остроумное. Вообще персонал «Белой кухни» относился к Фаришу на удивление прилично — девушки вежливо слушали его безумные истории, а когда он выходил из себя и начинал орать и махать руками, терпеливо ждали, когда его припадок пройдет, и полицию не вызывали.
Стараясь не выпускать Фариша из поля зрения, Дэнни вылез из машины, обошел ресторан и нашел около входа телефонную будку с болтающимися на цепочке растрепанными «Желтыми страницами». Половина книги была оборвана, но ему повезло, страница на «К» еще держалась. Он сразу же нашел нужное ему имя — «Клив», то, что было написано на почтовом ящике около дома старой дамы. Да, точно, вот она и в «Желтых страницах» зарегистрирована: «Э. Клив, Марджин-стрит, 8».