– Всего знать невозможно!
Сэм нетерпеливо вздохнул:
– Не надо философствовать, Макинтайр. Зачем ты копалась в моей биографии?
– Я не люблю сюрпризов и хотела больше знать о своем напарнике. Кроме того, это вовсе не копание, а знакомство с некоторыми фактами биографии.
Ему не нравилось ее любопытство.
– Не проще ли было спросить у меня?
– А ты бы ответил?
– Возможно, – сказал Сэм с непроницаемым лицом и добавил: – Если бы ты подошла к этому с известным тактом.
Это верно.
– Я думала об этом, – призналась Райли. – Но решила, что так лучше. Во всяком случае, я не собиралась выведывать личные тайны…
– А тайн у меня нет, – прервал ее Сэм.
Тайны есть у всех, подумала Райли. Просто тайны одних людей более значительны, чем других.
– …Я хотела всего лишь удовлетворить свое любопытство, – закончила Райли, словно он ее и не прерывал.
Райли откинулась в кресле, непроизвольно поведя плечами, чтобы размять мышцы. Сэм поднял голову и увидел, как Райли поводит головой слева направо. Движение было ему знакомо. Он наблюдал его у боксеров перед схваткой.
– Готовишься к главному событию? – спросил он шутливо.
– Просто устали мышцы шеи.
– Вот что значит сутулиться над столом.
Райли не замечала, что Сэм наблюдает за ней. Она полагала, что он не помнит о ее присутствии большую часть времени.
– Мне незнакомы позы, которые приняты в отделе борьбы с ограблениями.
– В этом отделе все имеет значение, – резко заметил Сэм, вскочив. Он обошел ее со спины.
Райли развернулась в своем кресле, чтобы посмотреть, куда он идет. К ее удивлению, Вьятт повернул ее кресло обратно, чтобы лишить ее возможности наблюдения.
– Что ты делаешь?
– Хочу задушить тебя, и решил, что лучше сделать это со спины. Так твои большие голубые глаза меня не заметят, – выпалил он, положив руки на ее плечи. В ответ она подпрыгнула, а он рассмеялся: – Не бойся, Макинтайр, я пошутил насчет удушения. Мне захотелось помочь тебе разработать шею. – Начав массировать, он обнаружил, что потребовалось приложить больше усилий, чем предполагал. – Черт, да ты поддаешься с трудом! – воскликнул он, нажимая сильнее. – Так, должно быть, чувствует себя Халк, когда зеленеет и скручивается, выползая из своего облачения.
Очень мило. Он сравнивает ее с бугорчатым сердитым зеленым персонажем из комической книги.
– Ты, конечно, знаешь, как поворачивать голову женщины. Верно, Вьятт?
– Я не думаю о тебе как о женщине, Макинтайр.
Сэм лгал, но чувствовал, что так было нужно. Нужно потому, что в действительности он думал о ней как о женщине слишком часто, и это не к добру для них обоих. Эти мысли так докучали ему, что голова шла кругом.
– Рада узнать, – пробормотала Райли. Она задержала дыхание, стараясь не застонать.
Вьятт массировал ее плечи слишком усердно, но будь она проклята, если поморщится к его удовлетворению. И она пыталась сосредоточиться на чем-то другом.
– Ты действительно полагаешь, что у меня большие голубые глаза?
Продолжая массировать плечи, он перегнулся и взглянул ей в глаза.
– Разве нет?
– Да. – Она чуть выпрямилась. Теперь боль переместилась к самому верху ее черепной коробки, к самым корням волос. – Другие мои напарники никогда этого не замечали.
Сэм искренне удивился:
– Поверь, если бы им не требовались глаза ищеек, то заметили бы.
Несмотря на то что его сильные пальцы вызывали прилив боли, скованность в плечах понемногу ослабевала. Она чувствовала себя хорошо.
С ее губ сорвался вздох, когда она позволила себе насладиться этим чувством.
Через мгновение ощущение пропало.
На столе зазвонил телефон. Сэм взглянул на стенные часы. Они показывали половину пятого. Через полчаса их смена заканчивалась. Если Райли возьмет телефонную трубку и это окажется служебный звонок, ей придется задержаться еще на некоторое время.
Вьятт снял руки с ее плеч.
– Ты собираешься отвечать?
– Надеюсь переждать, – призналась она со вздохом. Но, передумав, схватила трубку и поднесла к уху. – Макинтайр.
– Это я, милая. Хотела позвонить тебе на мобильник, но подумала, что у тебя, наверное, опять разрядилась батарейка. Ну да ладно, – продолжил родной ласковый голос на другом конце линии. – Я звоню, чтобы напомнить тебе о завтрашнем пикнике у Эндрю.
Райли расслабилась в кресле. Ничего срочного, никакого ограбления и последующего расследования.
– Я только что говорила об этом.
– Ну? – Лайла Кавано попыталась не выдать своего любопытства. – С кем?
– С моим напарником, мама. – Она проследила за тем, как Вьятт вернулся к своему столу и выключил компьютер. – Я пригласила его с дочерью. Не думаю, чтобы Эндрю возражал.
– Возражал?! – откликнулась Лайла. – Ты же знаешь, что чем больше гостей, тем Эндрю веселее. Расскажи, как твой напарник привыкает к отцовству.
Вопрос не удивил ее. Хотя Райли не обмолвилась ни единым словом о новом положении Вьятта, она понимала, что история распространилась в ее семье с быстротой верхового лесного пожара в сухой сезон. Достаточно того, что об этом знала Бренда. И лозунг книжных мушкетеров: один за всех и все за одного, кажется, стал также лозунгом семейства Кавано – Макинтайр. То, что узнавал один, становилось достоянием всех.
Это цена, которую приходилось платить за общение с ними со всеми, подумала она.
– Потом, мама, потом. – Райли старалась не смотреть на Вьятта, однако он, должно быть, понимал, что разговор идет о нем. – До завтра.
– Я буду ждать, милая, – сказала мать. – Но, Райли…
Дочь почти уже положила трубку, когда услышала, как мать произнесла ее имя, и не позволила трубке лечь на рычаг.
– Да.
Вновь зазвучал ласковый голос матери:
– Люблю тебя.
Райли знала, что мать все еще тревожится за нее, хочет, чтобы дочь вышла из штопора, в который вошла сразу после убийства Санчеса. Но к счастью, – может, благодаря работе, а может, благодаря тому, что она помогала Вьятту с Лайзой, – Райли казалось, что она уже приходит в норму.
– Я тоже люблю тебя, мама, – тихо ответила Райли. И с этими словами повесила трубку.
Сэм дождался, когда закончится разговор, и спросил:
– На домашнем фронте все в порядке?
Кивнув, она постаралась произнести по возможности беспечнее:
– Мама беспокоится обо мне.