Клэр вздохнула. Мы остановились у двери зала для аутопсии. Тут она вспомнила о правилах приличия.
– Вы знакомы с моим мужем Зейном?
– Да, мы уже встречались, в художественном музее, несколько месяцев назад, – сказал я, протягивая ему руку. – Детектив Карсон Райдер.
Рукопожатие Зейна Пелтье было из разряда тех, когда большие пальцы рук не касаются друг друга, – он пожал мне кончики пальцев.
– Конечно, я вас помню, – произнесли его губы, хотя глаза говорили обратное. – Рад увидеть вас снова, детектив.
Клэр открыла дверь, и он сказал:
– Я подожду здесь, дорогая.
– Перестань, Зейн, они не кусаются.
Он улыбнулся, но к двери даже не подошел. Я понимаю его нерешительность. Мне кажется, что люди чувствуют смерть так же безошибочно, как домашние животные – приближение грозы; это атавистическая система предупреждения, которая будет с нами, пока мы не эволюционируем в чисто рассудочных существ, что маловероятно. Мы с Клэр вошли в зал.
– Только быстро, Райдер, – сказала она. – У меня сегодня напряженный день, развлекаться некогда.
– Будет исполнено, ваше величество, – бодро ответил я, бросая на нее испепеляющий взгляд, но комментариев не последовало. Она выкатила тело из холодильного шкафа и отбросила простыню в сторону.
Несколько секунд я изучал открывшуюся картину. Без головы я не воспринимал тело как существо, было только ощущение потери. Все, что я отметил для себя, это лишь физические параметры жертвы, широкие плечи, узкие бедра, хорошо развитые мышцы. Смерть, конечно, меняет тон и содержание определений, но было очевидно, что хозяин этого тела вкладывал в него свое время и усилия. Клэр неодобрительно косилась на меня, затем оглядела труп с профессиональной точки зрения. Она уже начала снова закрывать его простыней, как вдруг остановилась.
– Это еще что за черт? – спросила она, наклоняясь над паховой зоной. – Что это?
– Пенис?
– Да нет же, черт побери! Вот здесь, над лобковыми волосами. Окажите любезность, Райдер, подайте перчатки.
Я подскочил к ящику рядом со столом для вскрытий и достал пару латексных перчаток. Клэр натянула их и отвела потускневшие волоски в сторону.
– Это надпись, – пробормотала она. – Только очень мелко написано, я едва различаю слова. «Покорежил мужика-шлюху», – произнесла она, вглядываясь в слова, которые мне не были видны. – «Покорежил мужика-шлюху. Мужики-шлюхи покорежены. Целая кварта искромсанных мужиков-шлюх. Крысы возвращаются. Крысы возвращаются. Крысы возвращаются. Крысы. Крысы. Крысы. Возвращаются. Возвращаются. Возвращаются».
Я нагнулся и увидел две горизонтальные строчки слов, которые только что прочла Клэр, написанные аккуратным почерком чем-то лиловым.
По-прежнему глядя на тело, она позвала:
– Доктор Даванэлле, подойдите сюда.
Я обернулся в сторону небольшого кабинета в углу, где внимательно изучала какое-то дело миниатюрная бледная женщина; она сидела тихо, как мышка, и я даже не заметил ее. У нее были темные до плеч волосы и большие очки, в которых она напоминала сову. Ее звали Эви или что-то в этом роде. Ее приняли на работу совсем недавно, и я не занимался ни одним из дел, которые она вела. Доктор Даванэлле поспешила к нам. Я улыбнулся и кивнул ей, но она не обратила на меня внимания.
Клэр постучала по лобковой кости трупа.
– Поскольку вы, доктор, были столь любезны, что согласились выйти сегодня на работу, – сегодня ведь понедельник и вообще, – я хочу показать вам надпись в лобковой зоне. Позвоните Чэмблису и вызовите его сюда с камерой для микрофотографий, пусть он эту надпись сфотографирует. И проверьте тело на наличие других надписей. Ясно?
– Я бы и так это сделала, докт…
– Чего вы еще ждете? Мы тут не на дискуссии. Ступайте.
Эви, или как там ее, отправилась в кабинет, где сидела до этого, чтобы вызвать фотографа. Послышался треск в динамике громкой связи, и я услышал голос секретарши из приемной, Веры Брейден, настолько аппетитной дочери Юга, что казалось, будто ее окунули в мед и соблазнительно поджарили с гарниром из овсяных хлопьев.
– Доктор Пелтье? Билл Аннетт из эф-бэ-эр на проводе. Говорит, у него есть результаты анализа по вашим образцам ткани с прошлой недели.
– Я буду говорить с ним из кабинета, – громко объявила Клэр в пространство и распахнула боковую дверь в свой кабинет. Я воспользовался случаем и заскочил в туалет, находившийся в двух шагах отсюда, а когда через минуту вернулся, то обнаружил, что в зал вошел Зейн Пелтье. Он, побелев, стоял возле трупа. Колени у него дрожали и подгибались, а губы безостановочно шептали: «Господи Иисусе… Господи Иисусе…»
– Спокойно, мистер Пелтье, – сказал я, подходя и поддерживая его. – Сделайте глубокий вдох.
– Кто это? – прохрипел он. – Господи Иисусе…
– Это человек по имени Джерролд Нельсон.
– Господи Иисусе…
– Дышите, – повторил я.
Он сделал вдох.
– Я зашел посмотреть, почему Клэр так долго, а тут… Господи Иисусе… А где же голова?
– Мы этого пока не знаем.
– Кто мог учинить такое? – Он сделал еще пару быстрых вдохов, и цвет его лица стал постепенно восстанавливаться. – Со мной… со мной уже все в порядке, детектив. Просто никогда не видел тела без… – Он постарался выдавить из себя подобие улыбки. – Лучше бы я ждал снаружи.
Продолжая глубоко дышать, Зейн направился к кабинету Клэр, причем сейчас он выглядел гораздо ближе к своему истинному возрасту. В определенных кругах поговаривали, что брачные устремления Зейна Пелтье относительно бывшей Клэр Свэнскотт касались не столько собственно свадьбы, сколько слияния, где его вклад состоял из имени и богатства, а ее – из ума и амбиций. Состояние Пелтье, своими корнями тянувшееся в Мобил времен еще до Гражданской войны, напоминало снежный ком, который, по мере того как катился, обрастал все новыми и новыми деньгами. Он унаследовал несколько компаний и входил в состав совета директоров еще нескольких, но при этом, как я слышал, работал примерно пятнадцать часов в неделю. Видимо, это было очень эффективно проведенное рабочее время.
В зал заглянула Клэр. За спиной у нее я заметил Зейна. Он, похоже, приготовился уходить. Клэр многозначительно взглянула в сторону подсобного кабинета.
– У меня сейчас эксгумация в Байю Ла Батр, потом ленч с Биллом Арнеттом. Я буду к трем сорока пяти. – Клэр повернулась ко мне. – Именно так это все и устроено, Райдер. Каждый делает свое дело, работает по графику. И появляется на месте вовремя.
Из всего сказанного лично ко мне не имело отношения ни одно слово.
Дверь закрылась. Клэр ушла, Зейн, надо полагать, тоже, но на жестком поводке. В результате остались только мы с Эви, или как там ее, – мальчик и девочка, одни-одинешеньки в этом перевалочном пункте для мертвых. Я легкой походкой направился к кабинету, по пути отметив: обручального кольца нет. Она заполняла целую пачку каких-то форм.