Хорошо.

Лютер стоял над Ли Лин Таном, наблюдая за его жалкими попытками ползти по коридору к лестнице, к выходу. Невероятно, но, захлебываясь в собственной крови, дрожа от ужаса, тот умудрился приподняться и привалиться к стене.

Лютер снова нанес удар, на этот раз точный.

Он отрубил левую руку Ли по локтевому суставу, и ужасный обрубок с глухим стуком упал на пол. Взгляд Ли затуманился, и сутенер сполз по стене, оставляя на ней кровавые отпечатки и потеки. Его голова поникла, и последний вздох вырвался из тела вместе с предсмертным хрипом.

Раздался крик.

Лютер молниеносно развернулся, готовый к следующей схватке. Он был предупрежден о том, что в доме может находиться миссис Тан.

Женщина выбежала в коридор. В руках у нее было ружье, и она неуверенно подняла его. По тому, как женщина неловко держала палец на спусковом крючке, было ясно, что у нее нет опыта обращения с оружием. Ее темные глаза впились в изуродованное тело мужа, и она испустила еще более пронзительный крик, выпуская ружье из рук. Приклад ударился о ковер. Лютер двинулся на женщину, и она в панике бросилась обратно в офис — неприглядную комнату, в которой находились рабочий стол и шкаф, а также видавший виды диван, разложенный как двуспальная кровать. Женщина попыталась закрыть за собой дверь, но не успела и вынуждена была забиться в угол, завывая в истерике.

Она попыталась спрятать лицо за выдвинутым ящиком тяжелого деревянного шкафа.

Лютер бросился к ней, резким движением выдвинул ящик из шкафа, с треском швырнул его на пол, после чего схватил женщину за волосы и поднял на ноги. Он взмахнул топором. На этот раз голова отделилась мгновенно, и обезглавленное тело женщины рухнуло на пол. Лютер держал в руке ее голову, которая, со спутанными волосами, была похожа на медузу.

Лютер положил голову рядом с телом и огляделся.

Он прищурился. В ящике, который он с силой бросил на пол, хранились паспорта — филиппинские, тайские, китайские, вьетнамские, камбоджийские. Теперь они разлетелись по всей комнате.

Голоса.

Еще свидетели.

Лютер вышел из офиса и двинулся по коридору, с окровавленным топором в руке, готовый к методичному поиску свидетелей. Голоса доносились из-за одной из дверей.

Он распахнул ее.

В комнате были молодые женщины — не меньше десяти, кто в шелковых бикини, кто в джинсах и лифчиках. Испугавшись, они сбились стайкой, с ужасом глядя на грозную фигуру Лютера, заслонившего дверной проем, на топор, с которого капала на пол кровь. Некоторые женщины бормотали что-то на незнакомом языке и плакали, но никто не кричал. Они были слишком напуганы.

Свидетели. Целая дюжина.

Лютер обратил внимание, что окна в комнате зарешечены. Кроватей внутри было совсем мало, но он догадался, что все женщины ютятся в этом убогом жилище.

Лютер ступил обратно в коридор и закрыл за собой дверь. Как только он это сделал, снова зазвучали голоса, тихие и дрожащие голоса испуганных женщин, которые не знали, что происходит. И все равно никто не кричал.

Убийца быстро просчитал все варианты.

Эти женщины не представляли угрозы для его клиента. Они не станут говорить. И даже если они захотят признаться, что видели мужчину в черном с топором в руке, их депортируют из страны еще до начала следствия.

Лютер вернулся в офис Ли, подобрал несколько паспортов и, открыв дверь спальни, сложил их там аккуратной стопкой.

Переступив через тело Ли Лин Тана, он покинул дом в Сурри-Хиллз, оставив входную дверь открытой.

ГЛАВА 30

— Я так и не спросила… На каком инструменте ты играл?

До центра города было всего четверть часа езды от Элвуда, и для Мак, которая находила знакомство с бывшим гробовщиком все более интригующим, время пролетело совсем незаметно. Почти всю дорогу они болтали, Буги рассказывал о том, как играл в группе Дрейсона.

— На гитаре, — ответил Буги, не отрывая глаз от дороги.

Боже, и впрямь Элвис, подумала Мак. Она загадочно улыбнулась, а Буги обернулся как раз вовремя, чтобы заметить выражение ее лица.

— Что такое? — Он вскинул брови.

— Нет, ничего.

Они ехали по центру делового квартала Мельбурна — бетонным джунглям из стекла и металла; в этой части города были высокие современные здания и безлюдные в столь поздний час улицы. Белые воротнички, которые так и кишели здесь в будни, разъехались на уик-энд по многочисленным пригородам, уединившись в своих уютных норках, крахмаля и наглаживая рубашки к понедельнику.

— Нет, в самом деле? — настаивал Буги. — Что такое? Что тебя так смутило?

Мак не могла сдержаться. Она продолжала глупо улыбаться.

— Надеюсь, ты не поймешь меня неправильно, — начала она, — но когда я впервые увидела тебя, то сразу вспомнила об Элвисе. Мне следовало догадаться, что ты играешь на гитаре. Так и вижу тебя на сцене с инструментом в руках.

Буги ответил коротким смешком. К счастью, он не обиделся на сравнение с Элвисом.

— Так ты приняла меня за двойника Элвиса?

Мак кивнула.

— Ты только не сердись, ведь Элвиса называют королем.

— Он и есть король, — согласился Буги. — Ты представляешь меня в белом атласном комбинезоне с большим воротником?

— О, нет, нет. — Мак всплеснула руками. — Я сравниваю тебя с Элвисом в черном костюме с галстуком-селедкой. Ранним Элвисом, — заверила она Буги.

— Но я не умею петь. Я предпочитаю слушать «Секс Пистолз», «Спайдербейт» или «Уайт Страйпс».

— Я уверена, что, будь Элвис жив, он бы тоже слушал «Уайт Страйпс», — заметила Мак.

Буги остановил машину на светофоре.

— Ты в Мельбурне по работе? — Он повернулся к Мак, пока горел красный свет. У него было такое приятное лицо, хотя он и следовал панк-моде. Конечно, по духу ему ближе были «Секс Пистолз», нежели «Блю Суэд Шуз», но она все равно мысленно сравнивала его с Элвисом. Элвис — панк?

Мак отвернулась к окну.

— Мм… да, я на работе, но, честно говоря, я в Мельбурне главным образом из-за Лулу, — ответила она, стараясь опустить детали своей работы. — Мы близкие подруги. Практически неразлучные. Я переехала в Австралию всего год назад, и у меня до сих пор не много знакомых, — призналась она. Ей бы не хотелось, чтобы он понял так, будто она совсем одинока. — И тем не менее, я живу здесь дольше, чем в каком-либо другом городе, где мне приходилось останавливаться.

Буги кивнул, потом свернул направо и проехал по главной улице еще несколько кварталов. Мимо проплыли здания Верховного суда и Суда магистратов.

— Похоже, ты много путешествовала.

— Да, — подтвердила Мак. — Я уже так привыкла к кочевому образу жизни, что перестала замечать связанные с этим неудобства. Тут на днях я подумала о том, что в своей взрослой жизни не жила ни в одной стране дольше двенадцати месяцев. Так что в Австралии я, можно сказать, задержалась. — Мак вдруг осознала, что рассказывает Буги историю своей жизни, хотя вовсе не собиралась затрагивать эту тему. — А откуда у тебя такое странное имя, Буги? В тебе есть что-то от домового? Или это как-то связано с игрой в гольф?