Квартиру уже занимали две другие девушки из того же агентства: миловидная американка по имени Джен и английская модель Габриэль, которой к моменту вселения Мак еще не было дома. Мак удалось перекинуться с американкой всего парой слов, но девушка оказалась приветливой и очень молоденькой, с невероятно прозрачной фарфоровой кожей, словно она никогда не выходила из дому без зонтика, тщательно заслонявшего лицо от солнца. Джен предложила Мак положить вещи в дальней спальне, и когда та втащила свои чемоданы, то обнаружила, что ей досталась маленькая каморка с низким окном прямо в изголовье короткой, незастланной кровати. На полу и в стенном шкафу нашлось несколько десятков проволочных плечиков для одежды и… ни одной простыни. Освещение, однако, работало, да и сама комнатка сверкала чистотой. Что уже само по себе было замечательно. В свой первый приезд в Нью-Йорк Макейди пришлось ночью в одиночку добираться из аэропорта до квартиры, где не оказалось не только простыней, но и лампочек, а под кроватью валялась коробка с остатками китайской лапши, кишевшей червями. По сравнению с тем номером ее нынешнее обиталище казалось королевским дворцом.
Мак прошлась по квартире, осваиваясь с новым жилищем. В почти пустом холодильнике обнаружились: стаканчик обезжиренного йогурта, картонка обезжиренного соевого молока, персик, два апельсина и две бутылки шампанского. В чистом буфете стояло несколько разномастных тарелок. К шкафу прилеплена записка с сообщением о том, что уборщицы придут завтра. Чувствовался слабый запах табачного дыма, не полностью уничтоженный освежителем воздуха с ароматом мяты. Маленькая ванная была сплошь заставлена косметикой. Да, одна ванная на троих женщин — не самый лучший вариант. Занавеска над ванной с изображениями покемонов. Мочалки из люфы. Жидкость для снятия лака. Тональный крем для кожи, имитирующий загар, принадлежащий явно не Джен. Гостиная выглядела уютно: два раскладных дивана со множеством вышитых шелковых подушек и большим кофейным столиком, заваленным журналами мод. У двери тянулись целые ряды обуви, большая часть которой вышла из рук известных дизайнеров. На подлокотнике кресла висела шляпа, усеянная логотипами «Гуччи». Сумочка от «Боттега Венета». Да, те, кто здесь жил, зарабатывали хорошие деньги.
Квартира выглядела опрятной и чистой, из окна открывался впечатляющий вид, и рядом с Мак не торчали двое полицейских, топавших за ней повсюду, стоило сделать хоть шаг. Здесь Макейди предстояло прожить ближайшие несколько дней, и это место ей понравилось.
Быстро переодевшись, она вышла на улицу, чтобы купить себе что-нибудь из необезжиренной еды.
* * *
Энди со старшим констеблем Махони примчались в Лонг-Бэй всего через пару часов после того, как Карен покинула тюрьму с остальными коллегами. Несмотря на подорванный авторитет, директор лез из кожи вон, чтобы оказать им любую посильную помощь. Энди стремился как можно скорее опросить Пита Стивенса. Дожидаться, пока он в полночь сменится с дежурства, было неразумно — ведь за это время Эд запросто мог совершить очередную пакость. Любые полезные сведения, почерпнутые у Стивенса, могли сыграть решающую роль в проведении расследования. Не говоря уже о том, что на данный момент охранник был единственным источником новой информации.
Сьюзи Харпин не могли найти с того часа, когда она закончила смену в воскресенье. По понедельникам у нее был выходной. Она не отвечала на телефонные звонки, а когда Энди послал Ханта к ней домой, ее там не оказалось.
Пока они ждали Ханта, директор показал Энди план тюрьмы, но тот не открыл для себя ничего нового. Это исправительное учреждение и суперсовременная тюрьма в Голбурне считались самыми надежными, здесь содержали наиболее опасных преступников. В Лонг-Бэй отбывали наказание немало осужденных, которые не скоро забудут следователя, направившего их в это узилище.
Стивене не заставил себя долго ждать.
С первого взгляда было ясно, что Пит — тюремщик по призванию. Для таких парней работа охранника, солдата, пожарного или вышибалы — самое оно. Под два метра ростом, с толстыми, поросшими курчавыми волосами запястьями и наголо обритой головой, Пит весил на пятьдесят килограммов больше Энди. Ему не приходилось сильно напрягаться, чтобы напугать заключенного, а такое качество весьма ценилось там, где он нашел себе работу.
— Спасибо, что согласились поговорить с нами сегодня еще раз, — начал Энди. — Итак, вы сказали моим коллегам, что заключенный Эд Браун спал в неурочное время. В какое именно?
— С пяти вечера до полуночи.
— Вы можете рассказать об этом подробнее? Какое впечатление он на вас производил? — Махони подражала манере Энди вести опрос, стараясь не слишком подталкивать охранника к теме его ночной сменщицы Сьюзи Харпин. — Как по-вашему, почему он так себя вел?
— Понятия не имею. Я с ним почти не разговаривал, да и вообще он был со странностями — даже по сравнению с остальными заключенными. Не только в отношении сна.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, говорил он чудно… впрочем, вы, наверное, и сами знаете.
Энди кивнул.
— Расскажите о его привычках. Вы не замечали еще что-нибудь необычное?
Стивенс поскреб могучей дланью щетину, начавшую пробиваться у него на макушке. Энди обратил внимание на шрамы, покрывавшие суставы его пальцев.
— Он был помешан на чистоте. По-моему, он жутко боялся микробов и всегда был чистоплотным до идиотизма, здесь таких немного встретишь. Всегда найдутся такие, кто гадит на пол, плюется, сморкается на стены. Но Эд Браун содержал камеру в идеальной чистоте. Ах, да, еще он… — Стивенс ухмыльнулся, — обожал мыльные оперы.
Энди это сообщение ошеломило.
— Мыльные оперы?
— Да, сериал «Дерзкие и красивые». Последние месяцев шесть он смотрел его, не пропуская ни одной серии.
— Иногда сериалы затягивают, — пробормотала Махони.
— Браун всегда держался вежливо и никогда не доставлял мне неприятностей. Может быть, мне легче работалось как раз потому, что он спал. Похоже, мисс Харпин знала его лучше.
— «Знала его лучше»? Что вы имеете в виду? — уточнил Энди.
— Ничего особенного, просто в отличие от меня она иногда с ним разговаривала. — Неожиданно Стивенс насторожился: — Я не хочу сказать, что за этим что-то кроется. У меня и в мыслях не было обидеть Сьюзи.
— Мы понимаем, — кивнул Энди, нетерпеливо ерзая на стуле и чувствуя, что нашел какую-то зацепку. Нервы его были напряжены до предела.
— Послушайте, мисс Харпин работает здесь уже сто лет, — продолжал Стивене, явно испытывая неловкость. — Она надежный работник, твердый и профессиональный. Можно сказать, стала частью этих стен.
Он явно колебался, не желая каким-либо образом плохо отзываться о коллеге. Энди уважал его порядочность, но для расследования были важны именно грязь, сведения о нарушениях, а вовсе не корпоративный дух. Если в поведении Харпин было хоть что-нибудь подозрительное, он обязан это выяснить.
— Но ведь вас что-то беспокоило, — утвердительным тоном произнес он.