Фостер обвел взглядом комнату. Он переехал сюда семь лет назад, а дом по-прежнему выглядел как съемное жилье. Он стал вспоминать события прошедшего дня, убийство, труп; затем подумал о Барнсе. Тот спросил Фостера, знает ли он историю своей семьи. Фостер не знал и признался в этом. И что? Однако вопрос Барнса напомнил ему об отце. О его последних днях. Это была самая важная для него часть семейной истории.
Фостер шагнул к бюро в дальнем углу комнаты, отец любил сидеть тут, изучая свои бумаги; очки сползали на кончик носа, а на краю пепельницы, дымясь, лежала сигарета. В первый раз за эти годы Фостер поднял крышку бюро, и прошлое точно вырвалось наружу. Здесь стоял стакан с авторучками отца, наполовину использованная пачка писчей бумаги, пресс для бумаги с эмблемой лондонской полиции и выгравированными годами службы в ней — 1954–1988, нож для бумаги в форме меча, фотография Фостера в коротких штанишках, с мамой на Камбер-Сэндс. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом закрыл крышку бюро. Закрыл прошлое.
Упав на софу, Фостер включил телевизор, одновременно убирая звук. Он устал, но понимал, что не сумеет сейчас заснуть. Сначала нужно отключить мозг, избавиться от всех мыслей, крутящихся у него в голове.
У них ничего нет. Убийца не оставил на месте преступления никаких улик, следов, зацепок или оружия. Не нашлось свидетелей. Нет очевидного мотива. У них есть лишь послание, вырезанное на груди, номер, оставленный на мобильном телефоне, и пропавшие кисти рук. Все. Они просто топчутся на месте. Фостеру необходима какая-то важная деталь, информация, которая смогла бы пролить свет на это дело.
В доме было тихо, не считая странного скрипа расшатавшейся половицы и гудения старой отопительной батареи. Первые капли дождя зашлепали по эркеру. Фостер опять сделал большой глоток вина и вернулся в кухню, желая убедиться, что там осталась еще бутылка. Так и было: он увидел ярко-красную этикетку вина «Петрус», одна из бутылок, выпущенных в 80-е годы. На вкус оно немного простоватое по сравнению с богатым букетом вин прошлых лет, но именно поэтому оно являлось одним из самых любимых в коллекции отца. Кому захотелось бы пить вино, из года в год не меняющего своего вкуса? Только не ему, особенно когда в погребе находились вина предыдущих шести лет.
Вино помогало Фостеру сглаживать острые углы. Он посмотрел по сторонам, думая, чем бы заняться, чтобы вино подействовало быстрее, и его не тревожили мысли о прошедшем дне. Тогда он спокойно уснет, а утром без лишних эмоций приступит к работе. Фостер сел за кухонный стол и включил компьютер — блестящий серебристый ноутбук. Откупорил «Петрус» и налил в стакан, даже не подержав бутылку открытой. Он знал, что этот поступок мог бы довести настоящих ценителей вина до полуобморочного состояния. Вино было терпким на вкус. Фостер сознавал, что для подобных случаев надо покупать более дешевое и легкое вино, но постоянно забывал. Он посмотрел на часы на стене. Было около одиннадцати.
Компьютер загрузился и был готов к работе. Фостер подключился к Интернету и вошел в Сеть. Оставалось только решить, что делать дальше. Ни один из любимых способов Фостера развлечься не привлекал его. Сайты, посвященные гонкам «Формула-1», сайты дилеров и изготовителей дорогих автомобилей, юмористические порталы. Он проверил почту, но там был лишь спам с предложениями увеличить пенис. Пока он размышлял, что делать, события прошедшего дня снова стали проникать в его мысли, как выползающий из-под двери дым.
Особенно его беспокоил один момент — почему преступник не просто совершил убийство, но и отрезал руки, пока жертва была жива. Он намеревался причинить убитому как можно больше страданий? Видимо, человек действительно ненавидел Дарбишира.
Мобильный Фостера звонил, вибрировал и заливался трелью рядом с бутылкой вина на серванте. Он ответил.
— Сэр, — произнес Дринкуотер.
— Да, Энди, — ответил Фостер, восхищаясь стойкостью молодого коллеги. Утром он первым примчался на место преступления и до сих пор не сомкнул глаз.
— В Ноттинг-Хилл-Гейт нашли бездомную, которая жила в церковном дворе. Шину Кэрролл, известную как Женщина-Сидр. Ночью Шина пришла на церковный двор. Теперь она в полицейском участке.
— В каком она состоянии?
— Наверняка злая и пьяная. Я мог бы съездить туда и поговорить с ней. Если я ничего не выясню, мы попытаемся еще раз завтра утром.
Фостеру хотелось, чтобы Дринкуотер занимался данным делом сам. Если бы звонок прозвенел на десять минут позже, к тому времени Фостер уже спал бы. Тем не менее сейчас он по-прежнему был одет и бодрствовал. Он знал, что сумеет продержаться без сна еще час или два.
— Встретимся там через полчаса, — сказал он.
Фостер вошел в комнату для допросов полицейского участка и был буквально сражен вонью, исходившей от Женщины-Сидр: ужасная смесь алкоголя, грязи и мочи. Она сидела, ссутулившись за столом и опираясь о спинку стула. Определить ее возраст не представлялось возможным. Судя по опухшему розовому лицу, это была женщина от сорока пяти до шестидесяти пяти лет. Дряблая кожа выглядела так, словно хотела оторваться от надоевшего ей тела. Черные волосы спутаны, и лишь несколько зубов во рту сохранили белый цвет. Женщина посмотрела на вошедшего Фостера, нахмурилась и стала буравить его своими поросячьими глазками.
— Какого хрена тебе надо? — наконец выдавила она. Женщина говорила так, точно во рту у нее была каша.
Фостер улыбнулся: он сразу сообразил, что женщина пьяна в стельку, но не сумасшедшая, хотя трудно было определить, какое воздействие оказывала на ее психику двухлитровая бутылка дешевого сидра в день.
— И какого черта вы меня здесь держите? — спросила она прежде, чем Фостер успел ответить. Ее голос звучал так, будто глотка забита гравием.
— Вы можете помочь нам, Шина, — объяснил Фостер, садясь напротив нее. — С чего начнем?
— Это будет стоить вам сигарету, — ухмыльнулась она.
— Хорошо, в цене мы сошлись.
Фостер повернулся к Дринкуотеру и жестом велел ему раздобыть несколько сигарет у кого-нибудь из курящих полицейских.
— Чем могу помочь, офицер?
— Вы наверняка заметили, что проход в вашу «спальню» закрыт. А все потому, что сегодня рано утром мы нашли там мертвое тело. Как раз на том самом месте, где вы обычно ночевали. Человека убили.
— Я тут ни при чем!
— А разве я вас обвинил, Шина? Скажите, там еще кто-нибудь спал?
Женщина решительно покачала головой.
— Я бы им поспала! — бросила она. — Это мое место. Туда только приходили двое ребят. Курили по ночам травку. — Она скривила губы и обнажила желтые зубы с почерневшими корнями. — Эти маленькие выродки никогда со мной не делились.
Раздался скрипучий, клокочущий звук, который, казалось, исходил из недр земли. Это смеялась Женщина-Сидр. Смех перешел в кашель, закончившийся тем, что женщина яростно сплюнула себе в руку, как раз в тот момент, когда в комнату вошел Дринкуотер с парой сигарет «Джон плеере». Вытерев рот, Женщина-Сидр вырвала сигареты у него из рук и прикурила одну. Она шумно затянулась, как ныряльщик перед погружением под воду.