Звякнул факс. Часовщик в ожидании поступления материала надел пальто и шляпу. Изображение было не оптимальным, но достаточно ясным, так что шанса на трагическую ошибку быть не могло. Часовщик положил фотографию в сумку и выключил свет, затем вышел через задний ход и пошел по затененному проулку. В конце проулка стоял черный седан «БМВ». Часовщик сел за руль и поехал в аэропорт.

21

Рим

На другое утро Габриель сел за столик «У Донея», чтобы выпить кофе. Через полчаса в зал вошел мужчина и прошел к бару. Волосы у него были как металлическая мочалка для мытья кастрюль, а на широких щеках рубцы от прыщей. На нем был дорогой, но сильно поношенный костюм. Он быстро выпил два эспрессо, продолжая все это время курить сигарету. Габриель опустил глаза на свою «Република» и улыбнулся. Шимон Познер пять лет работал представителем конторы в Риме, но так и не расстался с внешностью колючего поселенца Негева.

Познер расплатился по счету и прошел в туалет. Вышел он оттуда в солнечных очках – это означало, что встреча состоится. Он вышел через крутящуюся дверь, постоял на виа Венето, затем повернул направо и пошел прочь. Габриель оставил деньги на столике и пошел за ним.

Познер пересек Корсо д'Италия и вошел на территорию виллы Боргезе. Габриель прошел по Корсо немного дальше и в другом месте вошел в парк виллы. Он встретил Познера на обсаженной деревьями дорожке и представился как Ренэ Дюран из Монреаля. Они вместе направились к Галерее. Познер закурил сигарету.

– Прошел слух, что ночью в Альпах вы еле проскочили.

– Слухи быстро ходят.

– Контора – это как еврейский отстойник, вы это знаете. Но перед вами стоит более сложная проблема. Лев издал закон. Аллон под запретом. Если Аллон постучит к вам в дверь, выставьте его на улицу. – Познер плюнул на землю. – Я тут из преданности Старику, а не ради вас, мсье Дюран. Поэтому лучше так держаться.

Они сели на мраморную скамью и посмотрели каждый в свою сторону, нет ли за ними слежки. Габриель рассказал Познеру об эсэсовце Эрихе Радеке, отправившемся в Сирию под именем Отто Кребса.

– Он поехал в Дамаск не изучать древнюю цивилизацию, – сказал Габриель. – Сирийцы приняли его не задаром. Если он был близок к руководству, то может появиться в досье.

– Значит, вы хотите, чтобы я занялся розыском и проверил, нет ли его в Дамаске.

– Совершенно верно.

– И как, по-вашему, я должен запросить о поиске, чтобы ни Лев, ни служба безопасности не узнали об этом?

Габриель так посмотрел на Познера, словно был оскорблен этим вопросом. Познер отступил.

– Хорошо, скажем, в отделе расследований есть девушка, которая может втихую посмотреть для меня досье.

– Всего одна девушка?

Познер пожал плечами и швырнул сигарету на гравий.

– Все равно это кажется мне проблематичным. Где вы остановились?

Габриель сказал ему.

– В южном конце кампо деи Фьори есть местечко под названием «Ла Карбонара».

– Я его знаю.

– Будьте там в восемь часов. Там будет заказан столик на имя Бруначчи на восемь тридцать. Если заказ сделан на двоих, значит, поиск провалился. Если на четверых, приходите на пьяцца Фарнезе.

На противоположном берегу Тибра, на маленькой площади в нескольких шагах от ворот Святой Анны, в кафе на улице в прохладной предвечерней тени сидел Часовщик и пил капуччино. За соседним столиком оживленно беседовала пара священников в сутанах. Часовщик, хоть и не говорил по-итальянски, решил, что они служат в Ватикане. Горбатая кошка из проулка пролезла между ногами Часовщика в поисках пищи. Он поймал ее между щиколотками и, сжав ноги, начал постепенно увеличивать давление, пока кошка, издав сдавленный вопль, не выскочила и не убежала. Священники осуждающе посмотрели на него. Часовщик положил на столик деньги и пошел прочь. «Вы только подумайте: кошки в кафе!» Он стремился завершить свои дела в Риме и вернуться в Вену.

Он шел по краю колоннады Бернини и остановился на миг, чтобы посмотреть вдоль виа делла Консильяционе в направлении Тибра. Какой-то турист сунул ему в руку дешевую камеру и знаками попросил сфотографировать его на фоне Ватикана. Австриец молча ткнул пальцем в свои наручные часы, давая понять, что он опаздывает, и повернулся к туристу спиной.

Он пересек большую грохочущую площадь у самого начала колоннады. Она носила имя последнего папы. Хотя Часовщик мало чем интересовался, кроме старинных часов, он знал, что этот папа был весьма противоречивой фигурой. Папу забавляли окружавшие его интриги. И он не помогал евреям во время войны. С каких это пор папа обязан помогать евреям? Они же враги Церкви.

Часовщик свернул в узкую улочку, которая шла от Ватикана к основанию парка Джаникулум. Улочка была сильно затенена стоявшими вдоль нее домами цвета охры, покрытыми толстым слоем пыли. Часовщик шагал по растрескавшемуся тротуару в поисках адреса, который сообщили ему утром по телефону. Он нашел нужный дом, но медлил войти. На закопченном стекле было выведено: «Религиозные предметы». Ниже, более мелкими буквами, значилось имя: «Джузеппе Мондьяни». Часовщик взглянул на бумажку, где он записал адрес. Дом № 22, виа Борго Санто-Спирито. Он пришел куда надо.

Он приложился лицом к стеклу. Помещение по ту сторону стекла было забито распятиями, статуями Девы Марии, резными изображениями давно умерших святых, четками и медалями и на всех значилось, что они благословлены самим папой. Казалось, все было покрыто тонкой, похожей на муку уличной пылью. Часовщик, хоть и вырос в австрийском доме, где строго блюли католическую веру, недоумевал, что может заставить человека молиться статуе. Он уже давно не верил ни в Бога, ни в Церковь, как и не верил в судьбу, в божественное вмешательство, в загробную жизнь или удачу.

Дернув, он открыл дверь и вошел в помещение под звяканье маленького колокольчика. Из задней комнаты появился мужчина в золотистом джемпере без рубашки под ним и рыжих габардиновых брюках, уже не державших складки. Его жирные редкие волосы были уложены с помощью лосьона на макушке. Даже стоя в нескольких шагах от него, Часовщик чувствовал неприятный запах его одеколона. Интересно, подумал он, знают ли в Ватикане, что их религиозными святынями распоряжается такое достойное порицания существо.

– Чем могу быть полезен?

– Я ищу синьора Мондьяни.

Он кивнул, как бы говоря, что Часовщик нашел того, кого искал. Слюнявая улыбка обнаружила отсутствие нескольких зубов.

– Вы, должно быть, джентльмен из Вены, – сказал Мондьяни. – Я узнаю ваш голос.

И протянул руку. Она была влажная и похожая на губку, как и опасался Часовщик. Мондьяни запер входную дверь и повесил в окне надпись, гласившую на английском и итальянском языках, что магазин закрыт. Затем он открыл перед Часовщиком дверь и повел его вверх по шаткой деревянной лестнице. Наверху находился маленький кабинетик. Занавеси были задернуты, в воздухе сильно пахло женскими духами. И чем-то еще – кислым и похожим на аммиак. Мондьяни жестом указал на диван. Часовщик опустил глаза, и ему привиделся некий сюжет. Он остался стоять. Мондьяни передернул узкими плечами – мол, как угодно.