Позднее тем же летом она отпраздновала свой двадцать шестой день рождения. С одной из коллег по дизайнерской фирме Майя прогулялась по бутикам Западного Лондона и накупила себе яркой, модной одежды. Она стала смотреть телевизор и пыталась верить тому, что говорят в новостях. Временами она чувствовала себя счастливой — ну, или почти счастливой — и радовалась бесконечным развлечениям, что поставляла людям Система. То и дело находилась новая опасность, о которой всем следовало беспокоиться, или появлялся новый продукт, который все хотели купить.
Хотя теперь Майя не носила оружия, иногда она все-таки заходила в школу кикбоксинга в Южном Лондоне, чтобы позаниматься с инструктором. По вторникам и четвергам она брала уроки в академии кэндо, где училась сражаться бамбуковым мечом — синаи. Майя делала вид, что всего-навсего поддерживает хорошую форму, как коллеги по работе, которые бегали по утрам в парке или играли в теннис. Однако она знала, что дело тут не только в заботе о здоровье. Во время боя человек целиком и полностью сосредоточен на настоящем мгновении, пытаясь защитить себя и одолеть противника. В обычной жизни такие навыки Майе были ни к чему.
В Прагу она прилетела на встречу с отцом, и привычная паранойя Арлекинов вернулась к ней с новой силой. Купив билет в кассе аэропорта, Майя села в автобус и устроилась на заднем сиденье. Для обороны позиция подходила плохо, но Майю это не должно было волновать. Она наблюдала, как пожилая супружеская пара и группа туристов из Германии забрались в автобус и принялись устраивать на полки свои чемоданы. Майя попыталась отвлечься, думая о Торне, но тело пересилило сопротивление разума, и она перебралась на сиденье у запасного выхода. Проиграв в споре с собственной натурой, Майя раздраженно стиснула кулаки и уставилась в окно.
Когда автобус отъехал от аэровокзала, начинало потихоньку моросить, а к тому времени, как они добрались до центра города, дождь полил будто из ведра. Прага стоит на берегах реки, но из-за узких улочек и домов из серого камня Майе чудилось, что она попала в лабиринт. Повсюду высились старинные замки и соборы, и их остроконечные готические башни упирались прямо в небо.
На автобусной остановке Майе опять пришлось делать выбор. Она могла добраться до гостиницы пешком или поймать такси. Легендарный японский Арлекин по имени Спарроу как-то написал, что истинный воин «всегда в поисках случайности». Он проповедовал философский подход к жизни. Арлекины отвергали бессмысленную рутину и удобные привычки. Они соблюдали строгую дисциплину и в то же время не боялись перемен.
Шел дождь, и Майя успела немного промокнуть. Самым очевидным решением было взять такси, которое стояло у обочины. Несколько секунд Майя колебалась, а затем решила действовать как обычный обыватель. Ухватив чемоданы одной рукой, она распахнула дверцу автомобиля и села на заднее сиденье. Водителем оказался маленький плотный бородач, немного напоминавший тролля.
Майя сказала название гостиницы. Водитель никак не отреагировал.
— Отель «Кампа», — повторила она по-английски. — Что-нибудь не так?
— Все так, — ответил таксист и отъехал от обочины.
Отель «Кампа» оказался массивным строением в четыре этажа высотой, солидным, респектабельным и с зелеными козырьками на окнах. Стоял он в переулке с булыжной мостовой, совсем недалеко от Пражского Града. Майя расплатилась с водителем и попыталась открыть дверцу, однако та не поддавалась.
— Черт возьми, откройте дверь.
— Извините, мадам.
Водитель надавил кнопку, и замок, щелкнув, открылся.
Пока Майя выбиралась из автомобиля, таксист с улыбкой за ней наблюдал.
Швейцар занес чемоданы в отель. Отправляясь на встречу с отцом, Майя решила захватить с собой обычный набор оружия, спрятав его в треногу для видеокамеры. Определить Майину национальность по внешности было непросто, и швейцар обратился к ней сначала по-французски, а затем по-английски. Для поездки в Прагу яркая лондонская одежда не подходила, поэтому Майя надела полуботинки, черный пуловер и просторные серые брюки. Арлекины всегда предпочитали носить темную, сшитую на заказ одежду из дорогих тканей. Ничего броского и обтягивающего. Ничего, что могло бы сковать движения и помешать во время боя.
В просторном вестибюле стояли кресла и маленькие столики. На стенах выцветшие гобелены. Сбоку, в обеденной зоне, несколько пожилых дам пили чай, перешептываясь над подносом с выпечкой. Портье за конторкой бросил взгляд на треногу, а затем — уже с пониманием — на футляр видеокамеры. Одно из основных правил Арлекина — всегда иметь при себе то, что объясняло бы, кто ты и почему здесь находишься. Видеооборудование подходило для этой цели идеально. И швейцар, и портье наверняка подумали, что Майя приехала снимать документальный фильм о Праге.
Ее поселили на третьем этаже, в темном двухкомнатном номере, заставленном мягкой мебелью и поддельными викторианскими лампами. Одно окно выходило на улицу, а другое смотрело в сад и на гостиничный ресторан на открытым воздухе. На улице по-прежнему лил дождь, поэтому ресторан не работал. Полосатые зонты промокли насквозь, а стулья жались к круглым столам как усталые солдатики. Майя заглянула под кровать и обнаружила там небольшой подарок от отца — абордажный крюк и пятьдесят метров витого троса. Если в дверь постучит нежеланный гость, Майя сможет за десять секунд ускользнуть из отеля через окно.
Сняв плащ, она ополоснула лицо и положила на постель треногу. Когда Майя проходила в аэропорту таможенный контроль, ее видеокамеру и многочисленные объективы проверяли особенно долго. На самом деле оружие было спрятано в штативе. В одной из ножек находились два ножа — стилет для колющих ударов и утяжеленный метательный нож. Майя достала их, поместила в ножны и вставила под эластичные повязки на предплечьях. Затем аккуратно опустила рукава пуловера и взглянула на себя в зеркало. Под просторным свитером оружие было совсем незаметно. Майя скрестила запястья, сделала резкое движение руками, и в ее правой ладони очутился стилет.
Во второй ножке штатива Майя спрятала клинок от меча. В третьей — его гарду и рукоять. Майя достала их и соединила с клинком. Гарда крепилась на стержне и могла складываться. Когда Майя выходила с мечом на улицу, боковые дуги гарды лежали параллельно клинку, и весь меч становился прямой полоской металла. Когда приходилось сражаться, гарда мгновенно занимала рабочее положение.
Кроме треноги и видеокамеры Майя привезла с собой металлический тубус на плечевом ремне. Футляр не выглядел чем-то сугубо техническим, а скорее напоминал предмет, который художница могла нести к себе в студию. На самом деле Майя носила в тубусе меч. На то, чтобы достать его из футляра, уходило две секунды. Еще одна секунда требовалась, чтобы напасть. Отец научил Майю пользоваться холодным оружием еще в детстве, а в классе кэндо она усовершенствовала навыки под руководством учителя-японца.
Кроме того, Арлекинов с детства обучали пользоваться стрелковым оружием — как короткоствольным, так и длинноствольным. Майя предпочитала штурмовые винтовки, желательно двенадцатого калибра, со складным прикладом и пистолетной рукояткой. Использование старомодных мечей наравне с современным оружием считалось — и ценилось — как стиль Арлекинов. Винтовки и револьверы были необходимым злом, а мечи существовали за пределами современной эпохи, свободные от надзора Системы и вне любых с ней соглашений. Бой на мечах учил держать равновесие, разрабатывать тактику и не проявлять жалости. Подобно сикхскому кирпану, меч Арлекина связывал каждого бойца духовным долгом и обязывал соблюдать воинские традиции.