– И вам нужен я, чтобы предотвратить этот апокалипсис? Я считал, что Контора сейчас находится в хороших руках.
– Теперь, когда Льву указали на дверь, дело обстоит, безусловно, лучше. Амос высоко компетентный руководитель и администратор, но мне иногда кажется, что слишком много в нем солдафонства.
– Он ведь возглавлял и «Сайерет маткаль», и «Аман». Чего же можно было от него ожидать?
– Мы знали, что нам дает Амос, но теперь премьер-министра и меня беспокоит то, что он пытается превратить бульвар Царя Саула в аванпост международной обороны. А мы хотим, чтобы Контора сохраняла свой первоначальный характер.
– Безрассудство?
– Смелость, – поправил его Шамрон. – Дерзание. Я просто хотел бы, чтобы Амос меньше выступал как боевой командир, а больше как… – Он умолк в поисках точного слова. Найдя его, он потер двумя пальцами большой палец и сказал: – Как художник. Мне нужно, чтобы рядом с ним был человек, который думает как Караваджо.
– Караваджо был безумцем.
– Вот именно.
Шамрон стал было снова закуривать, но на этот раз Габриэлю удалось взять его за руку, прежде чем он нажал на зажигалку. Шамрон посмотрел на него – глаза его были серьезны.
– Ты нужен нам сейчас, Габриэль. Два часа назад глава Спецопераций подал Амосу просьбу об отставке.
– Почему?
– Из-за Лондона. – Шамрон опустил глаза на свою руку, которую продолжал держать Габриэль. – Могу я получить ее обратно?
Габриэль разжал пальцы, выпуская его толстую кисть. Шамрон помял незакуренную сигарету между большим и указательным пальцами.
– А что произошло в Лондоне? – спросил Габриэль.
– Боюсь, вчера вечером там произошел… казус.
– Казус? Когда происходит казус, связанный с Конторой, обычно кто-то погибает.
Шамрон кивнул в знак согласия.
– Ну, по крайней мере можно счесть это последовательностью.
– Имя Али Массуди что-то говорит тебе?
– Он что-то преподает в одном из университетов Германии, – ответил Габриэль. – Любит изображать из себя бунтаря и реформатора. Я однажды встречался с ним.
Брови Шамрона от удивления взлетели вверх.
– В самом деле? Где же?
– Он приезжал в Венецию пару лет назад на большой симпозиум по Ближнему Востоку. Участникам была оплачена поездка по городу с гидом. И одна из остановок была в церкви Святого Захария, где я реставрировал алтарную икону Беллини.
Габриэль несколько лет жил и работал в Венеции под именем Марио Дельвеккио. Полгода назад он вынужден был бежать из города, после того как его раскрыл палестинский мастер-террорист по имени Халед аль-Халифа. Эта история закончилась на Лионском вокзале, после чего имя Габриэля и его тайное прошлое появилось во всей французской и европейской прессе, включая разоблачительную статью в «Санди таймс», где он был назван «израильским ангелом смерти». Парижская полиция по-прежнему требовала его для допроса, а палестинская группа борьбы за гражданские права подала на него в Лондоне в суд как на военного преступника.
– И ты действительно познакомился с Массуди? – недоверчиво спросил Шамрон. – Поздоровался с ним за руку?
– Конечно, в качестве Марио Дельвеккио.
– Я полагаю, ты не понимал, что пожимаешь руку террористу.
Шамрон сунул сигарету между губами и чиркнул зажигалкой. На этот раз Габриэль не помешал ему.
– Три месяца назад один наш друг из иорданской разведки сообщил нам, что профессор Али Массуди, великий посредник и реформатор, на самом деле талантливый разведчик «Аль-Каиды». Иорданцы считают, что он ищет добровольцев для выступлений против Израиля и еврейских объектов в Европе. Мирные конференции и антиизраильские демонстрации – излюбленные места его охоты. Это обстоятельство нас не удивило. Мы уже какое-то время знаем, что мирные конференции стали местом встреч агентов «Аль-Каиды» и европейских экстремистов как левого, так и правого крыла. И мы решили, что было бы разумно поставить под наблюдение профессора Массуди. Мы добрались до телефона на его квартире в Бремене, но это, мягко говоря, ничего не дало, что огорчительно. Он безукоризненно провел разговор по телефону. Затем месяц назад наша лондонская резидентура очень своевременно выудила одну информацию. Как выяснилось, отдел культуры лондонского посольства попросили представить кандидатуру на так называемый Стратегический форум за мир и безопасность в Палестине, Ираке и окрестных странах. Когда отдел культуры попросил дать список участников, угадай, чье там было имя?
– Профессора Али Массуди.
– Отдел культуры согласился послать на конференцию своего представителя, а Спецоперации взяли на прицел Массуди.
– И какая же намечалась операция?
– Очень простая, – сказал Шамрон. – Поймать его за руку. Скомпрометировать. Пригрозить ему. Переориентировать. Представляешь такое? Агент в кадрах «Аль-Каиды»? С помощью Массуди мы смогли бы свернуть всю их европейскую сеть.
– Так что же произошло?
– Мы подставили ему девчонку. Она назвалась Хамидой аль-Тари. Ее настоящее имя Авива, и она из Рамат-Гана, но все это не имеет значения. Она познакомилась с Массуди на приеме. Тот был заинтригован и договорился снова встретиться с ней позже вечером, чтобы не спеша побеседовать о состоянии дел в мире. Мы приглядывали за Массуди после заседания конференции, но он, видимо, заметил слежку и побежал. Пересекая Юстон-роуд, он посмотрел не в ту сторону и очутился перед грузовиком доставки.
Габриэля передернуло.
– По счастью, мы ушли с места происшествия не с пустыми руками, – сказал Шамрон. – Следивший за Массуди забрал его портфель. Среди прочего там находился его компьютер. Похоже, что профессор Али Массуди был не просто талантливым охотником за душами.
Шамрон положил перед Габриэлем папку и коротким кивком дал понять, чтобы тот ее открыл. Габриэль обнаружил внутри пачку фотографий, сделанных наблюдателем: площадь Святого Петра под десятью различными углами; фасад и внутренность собора; швейцарские гвардейцы у Колокольной арки. Было ясно, что фотографии сделаны не обычным туристом, а человеком, куда менее интересующимся визуальной эстетикой Ватикана, чем окружающей его охраной. Тут было несколько фотографий баррикад в западном конце площади и металлических детекторов вдоль колоннады Бернини, а также несколько фотографий полиции и карабинеров, патрулирующих площадь при больших скоплениях народа, и снимки крупным планом их оружия на поясных ремнях. На последних трех фотографиях папа Павел VII приветствовал народ на площади Святого Петра из своего застекленного мобиля. Аппарат был нацелен не на святого отца, а на швейцарцев в штатском, шедших рядом с машиной.
Габриэль вторично стал просматривать фотографии. Судя по качеству света и одежде на пилигримах, похоже, что фотографии были сделаны по крайней мере в трех разных случаях. Он знал, что повторные снимки одного и того же объекта указывают на то, что «Аль-Каида» готовит серьезную операцию. Габриэль закрыл папку и протянул ее обратно Шамрону, но тот не взял. Габриэль впился в лицо старика таким же напряженным взглядом, каким рассматривал фотографии. Он понял, что его ждут плохие вести.