Она кивнула.
– Скажите «да», Сара. Я хочу, чтобы вы начали разговаривать.
– Да, – сказала она.
– Да – что?
– Да, я буду отвечать на ваши вопросы.
– Ваше имя Сара Бэнкрофт?
– Да.
– Отлично. Место вашего рождения и дата рождения правильно записаны в паспорте?
– Да.
– Ваш отец действительно работал в «Сити-банке»?
– Да.
– Ваши родители сейчас действительно разведены?
– Да.
– Вы учились в Дартмутском университете и затем продолжали занятия в институте Курто в Лондоне?
– Да.
– Вы та самая Сара Бэнкрофт, которая, защищая докторскую степень в Гарварде, написала диссертацию по немецкому экспрессионизму, получившую высокую оценку?
– Да, это я.
– Работали ли вы в это время также на Центральное разведывательное управление?
– Нет.
– Когда вы поступили на работу в ЦРУ?
– Я никогда не работала в ЦРУ.
– Вы лжете, Сара.
– Нет, не лгу.
– Когда вы поступили на работу в ЦРУ?
– Я не являюсь сотрудником ЦРУ.
– В таком случае на кого же вы работаете?
Она молчала.
– Отвечайте на вопрос, Сара. На кого вы работаете?
– Вы знаете, на кого я работаю.
– Я хочу, чтобы вы это произнесли.
– Я работаю на разведслужбу Государства Израиль.
Он снял очки и уставился на нее:
– Вы говорите мне правду, Сара?
– Да.
– Я ведь все равно узнаю, лжете вы или нет.
– Я знаю.
– Хотите еще чаю?
Она кивнула.
– Ответьте мне, Сара. Хотите еще чаю?
– Да, я хотела бы еще чаю.
Мухаммад откинулся на стуле и ударил ладонью по двери. Она тотчас открылась, и Сара увидела за ней стоявших на страже двух мужчин.
– Еще чаю, – сказал им Мухаммад по-английски, затем перевернул страницу в блокноте и обратил к Саре напряженное открытое лицо.
А Сара поднесла руку к своим воображаемым часам и перевела стрелки еще на десять минут назад.
Хотя Сара этого и не знала, допрос ее проходил в кантоне Ури, где преимущественно живут римские католики, в районе, который швейцарцы любовно называют Внутренней Швейцарией. Шале находилось в узком ущелье, прорезанном притоком реки Рейсс. По ущелью проходила всего одна дорога, и наверху была одна-единственная чахлая деревенька. Узи Навот быстро ее проинспектировал, затем повернулся и поехал назад по ущелью. Швейцарцы, как он знал по опыту, были одними из самых бдительных людей планеты.
Саудовцы пытались удрать от него в Цюрихе, но Навот был к этому готов. Он всегда считал, что, следя за профессионалом, предполагающим, что за ним ведется наблюдение, лучше всего дать ему понять, что за ним действительно есть «хвост», – более того: что принятые им контрмеры срабатывают. Навот ради этого пожертвовал в Цюрихе тремя своими наблюдателями. Навот сам проследил, как «мерседес» с дипломатическим номером свернул на склад в промышленном квартале, и именно Навот двадцать минут спустя последовал за машиной из Цюриха.
Его группа перестроилась на берегах Цюрихзее и присоединилась к нему, ведя преследование за машиной, направлявшейся на юг, к кантону Ури. Плохая погода дала им дополнительную защиту, как и теперь Навоту, когда он вылез из машины и стал тихо пробираться сквозь густой лес к шале, держа оружие на изготовку. Полчаса спустя, проведя поверхностный осмотр владения и охраны, он снова сел за руль и направился по ущелью к долине реки Рейсс. Там он запарковал машину у берега и стал ждать приезда Габриэля из Цюриха.
– Кто ваш куратор?
– Я не знаю его имени.
– Я снова задам вам тот же вопрос. Как имя вашего куратора?
– Я же говорю вам, что не знаю, как его зовут. Во всяком случае, не знаю его настоящего имени.
– Какое его имя вам известно?
«Не выдавай ему Габриэля», – подумала она. И произнесла первое пришедшее в голову имя:
– Он именует себя Беном.
– Беном?
– Да, Беном.
– Вы уверены? Бен?
– Это не настоящее имя. Просто он так зовет себя.
– Откуда вы знаете, что это ненастоящее его имя?
Она приветствовала дотошность его вопросов, так как это позволяло ей добавить себе минут на воображаемых часах.
– Потому что он сказал мне это.
– И вы ему поверили?
– Я полагаю, у меня не было оснований не верить.
– Когда вы встречались с этим человеком?
– В декабре.
– Где?
– В Вашингтоне.
– В какое время дня это было?
– Вечером.
– Он пришел к вам домой или на работу?
– Это было после работы. Я направлялась домой.
– Расскажите мне, как это произошло, Сара. Расскажите мне все.
И она рассказала – слово за словом, каплю за каплей.
– Где был тот дом, куда вас привезли?
– В Джорджтауне.
– На какой улице Джорджтауна?
– Было темно. Я не помню.
– На какой улице в Джорджтауне, Сара?
– По-моему, это была Эн-стрит.
– Вы так думаете или знаете?
– Это была Эн-стрит.
– Адрес?
– Там не было номера.
– Какой квартал?
– Я не помню.
– Это было в восточной части Висконсин-авеню или западной, Сара?
– Вы знаете Джорджтаун?
– На востоке или на западе?
– На западе. Безусловно, на западе.
– Какой квартал, Сара?
– По-моему, между Тридцать третьей и Тридцать четвертой улицами.
– По-вашему?
– Между Тридцать третьей и Тридцать четвертой.
– На какой стороне улицы?
– Что вы имеете в виду?
– На какой стороне улицы, Сара? На северной или южной?
– На южной. Безусловно, на южной.
В два сорок пять ночи Навот заметил «ауди», мчавшуюся по дороге со скоростью, недопустимой в суровых условиях. Когда машина промчалась мимо него в вихре снега и дорожной грязи, он успел заметить в ней четырех напряженных мужчин. Он достал телефон и набрал номер.