– И он предложил, чтобы разоблачителем стал кто-то другой?
Папа кивнул.
Отец Донати приступил к поискам сестры Регины Каркасси. Вполне возможно, что именно его работа в церковных архивах и насторожила цепных псов «Крус Вера». Он выяснил, что бывшая монахиня живет одна в деревушке на севере Италии. Отец Донати спросил, что она помнит о той ночи 1942 года, и женщина передала ему письмо. То самое письмо, написанное в ночь накануне свадьбы. Тогда отец Донати спросил, готова ли она выступить публично. Регина Каркасси ответила, что времени прошло уже много и она сделает все, о чем ее попросят.
При всей значимости письма бывшей монахини отец Донати понимал, что этого недостаточно. В курии давно ходили слухи о некоем находящемся во владении КГБ документе, способном причинить церкви немалый вред. Согласно циркулировавшим в курии слухам, этот документ едва не был опубликован в период борьбы коммунистов с Поляком, но трезвые головы в КГБ все же настояли на том, чтобы он оставался в архивах. Отец Донати тайно посетил Москву и встретился с главой ФСБ, преемницы всесильного ведомства. После трехдневных переговоров он получил документ. То была докладная записка, составленная Мартином Лютером для Адольфа Эйхмана. Речь в ней шла о переговорах, состоявшихся в монастыре на озере Гарда. В руки русских документ попал в последние дни войны.
– Прочитав его, я понял, что нас ожидает трудная битва. Видите ли, в документе присутствовали два зловещих слова.
– «Крус Вера», – сказал Габриель, и папа кивнул.
Отец Донати приступил к поискам человека, который мог бы привлечь внимание мировой общественности к имеющимся свидетельствам. Это должен был быть преданный своему делу человек. Человек известный и с незапятнанной репутацией. Поиски привели Донати к израильскому ученому, исследователю холокоста, профессору мюнхенского университета Людвига-Максимилиана Бенджамину Штерну. Отец Донати отправился в Мюнхен и тайно встретился с профессором в доме номер 68 по Адальбертштрассе. Гость из Ватикана показал документы и пообещал полное содействие. Специалисты Ватикана, чьи имена не назывались, должны были проверить подлинность документов. Кроме того, Ватикан брал на себя обязательство не выступать с публичными нападками на книгу после ее выхода из печати. Профессор Штерн принял условия и получил документы. Затем он заключил контракт со своим издателем в Нью-Йорке и взял отпуск в университете. Работа началась. По предложению отца Донати велась она в полной тайне.
Беда пришла спустя три месяца. Сначала исчез отец Чезаре Феличи. Через два дня бесследно пропал отец Манцини. Отец Донати попытался предупредить Регину Каркасси, но было уже поздно. Она тоже пропала. Отец Донати спешно выехал в Мюнхен, чтобы встретиться с профессором Штерном и предупредить его о нависшей опасности. Профессор пообещал принять меры предосторожности. Отец Донати опасался не только за его жизнь, но и за судьбу всего плана. Он начал готовить запасной вариант.
– И тогда они убили Бенджамина, – сказал Габриель.
– Для нас это был тяжелый удар. Нет нужды говорить, что ответственность за его смерть лежит на мне.
Убийство профессора привело в ярость отца Донати. Он пообещал, что воспользуется тайной соглашения в Гарде для уничтожения «Крус Вера», точнее, заставит эту организацию уничтожить себя саму. Он спешно организовал посещение папой синагоги. Дал утечку информации, позаботившись о том, чтобы она достигла ушей Карло Касагранде и кардинала Бриндизи. Подтолкнул репортера Бенедетто Фоа из «Републики» к расследованию обстоятельств детства нового папы, чтобы насторожить Рудольфа Герца, еще одного члена «Крус Вера».
– Другими словами, отец Донати размахивал красной тряпкой перед носом быка. И этой красной тряпкой были вы.
– Верно, – подтвердил папа. – Он надеялся подтолкнуть их на какой-нибудь отчаянный шаг, на совершение такого отвратительного деяния, которое можно было бы использовать для оправдания их полного уничтожения и последующей чистки курии.
– История старая, как мир. Типично ватиканская интрига, когда жизнь висит на волоске. Все получилось еще лучше, чем рассчитывал отец Донати. Карло Касагранде направил убийцу к кардиналу Бриндизи, а потом покончил с собой. Бенедетто Фоа получил компромат на «Крус Вера». Теперь это общество полностью дискредитировано.
– А курия свободна от его ядовитого влияния. По крайней мере, на время. – Папа взял Габриеля за руку и посмотрел ему в глаза. – А теперь я хочу задать вам вопрос. Простите ли вы меня за смерть вашего друга?
– Я не могу даровать прощение, ваше святейшество. Это не в моей власти.
Понтифик повернулся в сторону реки.
– Иногда по ночам, когда ветер дует оттуда, я слышу их. Слышу, как движутся немецкие грузовики. Слышу обращенные к папе мольбы. Иногда, когда я смотрю на свои руки, я вижу на них кровь. Кровь Бенджамина. Мы использовали его, чтобы самим не заниматься грязной работой. Из-за нас он и погиб. – Папа снова посмотрел на Габриеля. – Мне нужно ваше прощение. Мне не обойтись без сна.
Габриель взглянул в глаза старика и медленно кивнул. Папа поднял было правую руку с двумя вытянутыми пальцами, но остановился. Потом он положил ладони на плечи Габриеля и привлек его к груди.
Провожал гостя отец Донати. У Бронзовых врат он подал ему конверт.
– Прежде чем убить кардинала Бриндизи, Леопард каким-то образом проник в кабинет папы. Это он оставил на письменном столе. Я подумал, что вам стоит взглянуть.
Священник пожал гостю руку и исчез во дворце. Когда Габриель пересекал давно опустевшую площадь Святого Петра, колокола базилики начали отзванивать девять. Возле ворот Святой Анны его поджидала присланная Пацнером машина. Время еще позволяло успеть к ночному поезду в Венецию.
Габриель открыл конверт. Короткая, написанная от руки записка была фотокопией. Пуля девятого калибра была настоящей.
Она могла бы быть вашей, ваше святейшество.
Габриель смял записку и через минуту, когда машина проезжала по мосту, бросил крошечный бумажный комочек в Тибр. Пулю же он опустил в карман пиджака.
Снег лег рано. Ноябрьский ветер пронесся над вершинами Айгера и Юнгфрау и оставил на склонах пониже Кляйне-Шайдегг полуметровый слой пушистой белой пудры. Соскочив с кресла подъемника, Эрик Ланге грациозно скатился вниз между удлиняющимися тенями наступающего вечера.
У подножия горы он свернул с лыжни и углубился в сосновую рощу. Солнце уже ушло за ломаный край хребта, и на деревья опустились сумерки. Ланге прокладывал путь по памяти, без труда лавируя между соснами.
Его шале стояло на краю леса, словно вглядываясь в уходящую в сторону Гриндельвальда долину. Он подкатился к нему с тыльной стороны, стащил перчатки и набрал код на укрепленной рядом с дверью панели.
Звук. Шаги по только что выпавшему снегу. Ланге повернулся и увидел идущего к нему человека. Синий анорак, короткие, тронутые сединой волосы. Солнцезащитные очки. Ланге сунул руку за отворот лыжной куртки, туда, где лежал в кобуре пистолет Стечкина. Поздно. Человек в синем анораке уже нацелил на него свою «беретту» и прибавил шагу.