— У вас усталый голос.
— Я и чувствую себя точно так же. Всю ночь на ногах, а сейчас вот добрались до аэропорта. Мы уже на взлетной полосе.
— Кто это «мы»?
— Я и Санчо Стразерс. Мой постоянный спутник.
— Тогда вы летите не в Майами. Или вы его и в отпуск с собой берете?
Он не засмеялся.
— Джо, — сказал он, — вы сегодня куда-нибудь собираетесь?
— Я? Только в магазин. Мне же надо работать над книгой.
— Мы сейчас направляемся в Хитроу. Пробудем у вас пару часов. Нужна небольшая консультация, если вы не против.
— Консультация? А что случилось?
Он немного помолчал.
— Не хотелось бы говорить об этом по телефону, Джо, если вы меня понимаете. Может, подождем до личной встречи?
Сбросив одеяло, я опустил ноги на пол. В его голосе прозвучало что-то такое, что я воспринял как сигнал тревоги.
— Это не он, да? Этот злосчастный мешок, который лежал на столе в Дамфрисе, оказался не Малачи Давом. Я оставлял вам сообщения, Питер, насчет этого. Просил позвонить.
Наступило молчание, слышалось только шипение помех и ровное гудение двигателей небольшого самолета.
— Питер, вы меня слышите? Я сказал — это не он, да?
— Это не он, — наконец сказал Дансо. — Анализ ДНК это показал.
— Я это подозревал. — Я вскочил с постели. — Он нашел кого-то, кто на него похож. Предсмертная записка и все такое — он просто хотел, чтобы на несколько недель вы от него отстали.
— Нет. Мы не думаем, чтобы это сделал он, — думаем, что это совпадение. — Он понизил голос — вероятно, чтобы не пугать других пассажиров. — Тот парень из Дамфриса служил когда-то рядовым, он не в себе со времен «Бури в пустыне» и уже много лет угрожал совершить самоубийство.
— Питер, — сказал я, расхаживая взад-вперед по комнате, — сколько времени занимает анализ ДНК?
— Не очень долго. Это…
— Вот именно! Не очень долго. Вы говорили о понедельнике — после этого прошло уже три дня. Уже три дня вы все знаете, а я оставлял сообщения с просьбой дать мне знать, если…
— Джо, послушайте…
— Дать мне знать, если совпадения не будет, а в это время Анджелина связывается с гребаными газетами и сообщает им свою историю. — Подойдя к окну, я отдернул занавеску, ожидая, что увижу, как она идет по улице. — Сегодня утром он это прочитает, узнает, где она находится и…
Я осекся. Происходящее на улице привлекло мое внимание.
— Питер! — Кровь застыла у меня в жилах. — Питер, вы что, с ума сошли? Что происходит? — Открыв окно, я высунулся наружу, изо рта у меня вырывался пар, на голом плече появились капельки воды. — На улице стоит патрульная машина с включенной мигалкой. Что за чертовщина здесь творится?
— Она с Солсбери-роуд. Джо, послушайте! Это просто мера предосторожности.
— Предосторожности? Господи Боже! Почему бы вам не рассказать мне, что происходит?
— Возможно, сегодня вам не стоит выходить из дома. У вас ведь нет на то особых причин? Отмените поход в магазин. Я передам вам эсэмэской телефон местного участка — они знают о ситуации.
— О какой ситуации?
— Самолет выруливает на полосу, Джо, — на меня уже грозно смотрит стюардесса.
— Послушайте, — прошипел я, — Анджелины нет в доме. Что мне делать с…
— Просто расслабьтесь. Вам не о чем беспокоиться, — сказал он, и в ту же секунду телефон замолчал.
Я набрал 1471, потом 3, но услышал только автоответчик. Отключившись, принялся молча смотреть на телефон, кровь стучала у меня в ушах.
— Мерзавцы! — сказал я. — Вы знали об этом. — Я выглянул в окно. Уличные фонари уже горели, их оранжевый свет смешивался с голубыми огоньками патрульной машины. Когда я вернулся в постель и положил руку туда, где лежала Анджелина, это место показалось ледяным. Газетный киоск находился всего в пяти минутах ходьбы. У меня похолодело в груди.
Я натянул джинсы и спустился по лестнице, на ходу натягивая футболку. С каждым шагом меня все больше охватывала паника. К тому времени, когда я вошел в прихожую, у меня уже зуб на зуб не попадал. Босой я выбежал наружу, немного постоял, потом вернулся, взял ключи с полки над телефоном и захлопнул за собой переднюю дверь. Когда я проходил по дорожке, в стоящей напротив машине полицейский повернул голову в мою сторону. Я не видел его лица — его скрывал защитный козырек, — но обветренные руки спокойно лежали на приборной доске. Я выбежал на середину улицы, холод кусал мне ноги. Окинув взглядом оба конца улицы, уже собирался бежать к машине и стучать в окно, когда увидел в отдалении приближающуюся ко мне Анджелину.
Чувство облегчения было таким сильным, что я едва удержался на ногах. Прислонившись к воротам, я перевел дыхание и поднял голову, следя за ее приближением. В руках она держала три газеты, глаза ее сияли.
— Джо! — сказала она, заметив меня, и ускорила шаг. — Это здесь. — Она помахала одной из газет. — Они сказали, что я красивая.
— Зайди в дом.
Она остановилась, улыбка ее померкла, руки опустились.
— Да ты босой!
— Входи скорее. — Взяв за руку, я молча повел ее по дорожке. Войдя в дом, запер заднюю дверь на замок и на задвижку, навесил цепочку. Не говоря ни слова, она смотрела, как я запирал заднюю дверь и перебирал ключи до тех пор, пока не нашел нужный. Пройдя по всем комнатам, я закрыл все окна, опустил все шторы, потом вернулся в прихожую и взял газету из ее безвольно поникшей руки.
— Она здесь? Эта статья? — Я положил газету на кухонный стол и начал ее листать. — Там сказано, что мы живем вместе?
— Нет, — ответила она, медленно снимая платок. — Они вообще тебя не упоминали.
Найдя нужную страницу, я оперся руками на стол и принялся ее изучать. Надо мной медленно вращался электрический светильник, его тень падала на газету, словно отсвет какого-то волшебного камня. Статья была на две страницы, посредине — большая фотография Анджелины, изображенной по пояс, а по сторонам две врезки: на одной изображен Дав, на другой — панорама острова Свиней, с полицейскими палатками и катерами вокруг деревни.
Я быстро пробежал глазами текст. Это был стандартный образец журналистики типа «кто-что-когда-почему»: ужасы массового убийства, бегство Малачи Дава, смерть Лекси — все это описано в одном абзаце. Затем следовала подробная характеристика Анджелины: красавица, с признаками сильного интеллекта. Говорилось, что она инвалид от рождения и хромает — больше ничего конкретного. Затем следовало краткое описание ее жизни на острове, описывались ее впечатления от убийства членов религиозной общины, наконец, упоминалось, что в августе должна выйти книга. Обо мне ничего не говорилось.
Наклонившись, я принялся изучать ее фотографию, разглядывая отражение в ее глазах и ожидая увидеть собственное лицо, обеспокоенное и ревнивое. Но ничего подобного рассмотреть не удалось — только отражение вспышки.