Майор обернулся на голос. Бодрый, звонкий голос. Алина, стоя в отдалении, чтобы как следует все видеть, махала Телешову рукой. Кремер посмотрел наверх. Сергей уже открыл обе половины окна и теперь стоял в оконном проеме, улыбаясь во весь рот. На левой руке его сидел ребенок, обхвативший Телешова за шею.
— Может, ему так же, по лестнице? — произнес чей-то голос.
— Ни в коем случае, — не поворачиваясь, отрезала Алина. — Ни в коем случае. Будут прыгать. По одному. Ничего.
— Ну что? — спросил подошедший к ней Кремер. — Сначала ребенка, потом пусть сигает сам?
Наговицына молча кивнула.
Майор задрал голову вверх.
— Серега! Как там у тебя, репеллентом смердит прилично?
— Уже меньше. Я же дверь на площадку закрыл. — Телешов говорил негромко, чтобы не испугать малыша.
— Понятно. Одобряю. Теперь слушай. — Кремер показал рукой вперед. — Высунься маленько из окна, вниз посмотри.
Сергей осторожно, не выпуская ребенка из рук, заглянул вниз.
— Видишь? — Майор переводил взгляд с окна четвертого этажа на спасателей, растянувших брезент и стоявших с задранными головами. — Не жестко натягивай, братцы, ребенок же будет первым.
— Сережа!
Телешов повернул голову на голос.
— Да, Аля! У нас все в порядке! Что скажешь?
— Сережа, вам надо сейчас будет прыгать. Сначала спустишь мальчика, когда снизу скомандуют. Успокой его, ничего страшного, скажи.
— Да он и не боится, — улыбнулся Сергей.
Телешов поцеловал малыша в лоб и посмотрел на него.
— Ну, Дима? Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо ответил ребенок.
— Сейчас, дядя Дима, сейчас мы с тобой все как надо сделаем…
Сергей лихорадочно пытался сообразить, как же ему поступить. Может быть, все-таки рискнуть по лестнице, в подъезд? Ни одной ведь не было видно — а он вдобавок успел бросить взгляд и на пролет между четвертым и пятым. Тоже чисто.
Но если где-то обитает хотя бы одна, если эта одна вдруг откуда-то появится — погибнут они оба. Погибнет малыш, которого, конечно же, не хотелось пугать, отпуская его падать на растянутый брезент с четвертого этажа — но смерть штука гораздо более страшная. Хотя сам ребенок о том, конечно, не знает. Эх, Сергей, подумал он, тебе, пожалуй, лучше не знать, что знает этот мальчонка.
— Это ты дядя Сергей, — вдруг произнес малыш. На его лице появилось подобие улыбки.
— Конечно, — Телешов тоже улыбнулся.
— А я не дядя. — Мальчонка помотал головой. — Я просто Дима.
— Верно! — Сергей картинно шлепнул себя ладонью по лбу. — Забыл!
Теперь он держал малыша обеими руками, подняв его над головой.
— Смотри, Дима. Мы с тобой в такую игру сыграем. Согласен?
Ребенок кивнул.
— Там под окном такое бо-о-льшое одеяло растянуто. И мы в него будем прыгать. Сначала ты — а потом я. Понятно?
Дима снова кивнул.
— Я тебя подержу над этим одеялом, а потом отпущу. И ты полетишь самолетиком.
— А ты? — На лице ребенка читался интерес.
— А потом я. Тоже самолетиком. Ну что, пойдет?
Малыш кивнул.
— Не боишься?
Дима мотнул головой.
Телешов прижал ребенка к груди и прижался губами к лобику, на который свешивались светлые прядки волос.
— Тогда двинули.
Сергей появился в оконном проеме, держа малыша на вытянутых руках, лицом вверх.
— Сережа, давай, — негромко скомандовал Кремер.
Телешов что-то сказал мальчонке и отпустил руки.
Ребенок летел без единого звука.
Как долго. Алине казалось, что она видит все это во сне. Как неимоверно долго он падает. Даже не замедленная съемка, но словно так, будто кто-то — или Кто-то? — там, наверху, отменил ради этого заброшенного и всеми забытого мальчонки законы тяготения.
Как долго, подумала она. Но уже вот-вот. И падает он на спину, это хорошо, значит, личика ему брезент не поцарапает. Вот-вот. Как же тебя зовут, малыш?
— Есть! — хором выкрикнули несколько голосов. Один из спасателей тут же шагнул на брезент, уже лежавший на земле, и поднял малыша на руки. Тот посмотрел на него, и спасатель поразился: в глазах ребенка не было ни тени испуга. Теперь малыш повернул головку наверх, туда, где в проеме оконной рамы смотрел на него Сергей.
— Так, растянули быстро, — скомандовал Кремер. Капитан-спасатель, стоявший рядом с ним, даже не делал попыток вмешаться. — А теперь от стены маленько, метра на два от стены. Но чтобы стояли, ребята, в готовности. Чтобы скорректировать если что…
— Да ладно, — отозвался один из спасателей. — Не первый раз ловим.
— Молодец, — отреагировал майор. — Вот чтобы и в этот раз поймали на пять с плюсом.
Задрав голову, он посмотрел наверх.
— Ну что, Добрыня — готов или как?
Телешов не ответил. Он смотрел на Алину. Та встретилась с ним глазами.
— Что, Сережа?
— Аля, я прыгать не буду.
Кремер чертыхнулся.
— Да тут всего ничего, я бы и без брезентухи сиганул. Ты чего, герой? Пацанишка вон приземлился — и рад-доволен! Давай, Сергей, не тяни.
Телешов по-прежнему смотрел на Алину.
— Окно ведь надо закрыть, Аля. Иначе смысла нет, весь репеллент сквозняком повыдует.
— Так дверь закрой, дурак! — крикнул Кремер.
— Да нет, Петр. Все равно здесь «безрепеллентная» зона будет. Не из подъезда, так из очистной приползут, чтобы отлежаться. Со мной ты чего споришь, ты у Алины спроси.
Майор повернулся к Наговицыной. Та молча опустила глаза.
— А-а-а, ядрена корень! — Кремер даже замычал от злости. — Ну пометим одну эту квартиру, если какая срань заползет, так потом добьем!
— Ладно, Петр, не дури. Добивать их всех надо сегодня, за раз — ты не хуже меня это знаешь. И уж если я наверх секунд за пять-шесть допрыгал, так вниз и вовсе на раз-два.
— Больно ты умный, — пробурчал майор, вытирая пот со лба рукавом камуфляжки. — Спринтер. Джесси хренов Оуэнс.
Сергей подмигнул Алине.
— Жди меня, и я вернусь. Только очень…
Он закрыл створки окна.
Так, Серега, сказал он себе. Может быть, скорость и не самый крутой козырь на данный момент. Во всяком случае, сбегать нужно не быстрее, чем глаз сможет обстановку оценивать. Чтобы вдруг что — задний ход, а не по инерции туда, куда совсем не надо.