«Шкаф» в клетчатом костюме пропустил Джеймса Музеса, держа руку на кобуре. Он оказался в необъятном помещении с окнами во всю стену, с видом на небесные очертания Манхэттена. Все, что тут находилось, поражало непомерными размерами. Словно тут обитал великан, для которого нарочно изготовили обстановку такого масштаба. У единственной не стеклянной стены помещался монументальный, каменный камин, в котором можно было бы поселить целую семью. И в этом циклопическом очаге потрескивали бревна. На письменном столе, более внушительном, чем Белый дом, стояли в ряд три плоских экрана. Паркетный пол покрывал ковер, более уместный в золоченой раме. В одном углу медленно крутилась вокруг своей оси гигантская армиллярная сфера. Джеймс Музес застыл посреди помещения и стал ждать, что будет дальше. Он не знал, как выглядит пресловутый DR, но ожидал увидеть некоего Голиафа, заоблачного отшельника с замашками демиурга и кучей бзиков, среди которых навязчивое стремление к порядку и чистоте было на первом месте.
– Ни шагу дальше! – донеслось из-за его спины.
Стараясь не сердить хозяина, который в любой момент мог положить конец его визиту, Джеймс застыл как истукан.
– Вы хоть знаете, куда вас занесло?
– В ваш кабинет, сэр.
– На керманский ковер девятнадцатого века. Это в равно что топтать «Подсолнухи» Ван Гога.
Не зная, как загладить оплошность, Джеймс ждал дальнейших предписаний.
– Разуйтесь. Надеюсь, носки у вас чистые.
– Надел сегодня утром, сэр.
DR расположился за своим столом. Насчет бзиков своего клиента Музес не ошибся. Но зато насчет внешности – увы. Тот походил отнюдь не на Голиафа, а скорее на тщедушного Давида с крашеными волосами и подтяжкой на лице. Федеральный агент продолжил стоять столбом, поскольку сесть ему не предложили, и за недостатком времени сразу перешел к сути дела:
– Где находилась Элиана Кортес, когда вы видели ее в последний раз?
– Какая тут связь с исчезновениями, о которых вы говорили по телефону?
– Их сверхъестественный характер и сходство жертв.
– Поподробнее.
– Все они испарились на глазах у свидетелей, успевших заметить разве что вспышку света.
– После вашего звонка я поговорил с президентом и госсекретарем. Никто их не шантажировал. Можете мне сказать, в чем тогда смысл?
До Музеса дошло, что DR снизошел к этой встрече, чтобы заполучить информацию, а вовсе не для того, чтобы ее давать. Агент попытался переменить роли:
– Сначала я должен узнать подробности исчезновения Элианы Кортес.
– Вам что, мало жертв?
– Где была Элиана в последний раз, когда вы ее видели? – опять спросил Музес.
– Послушайте-ка меня хорошенько, горе-сыщик. Ничего вы не знаете. Могут произойти еще хоть десятки похищений, вы даже следа не найдете. Так что отдайте мне досье, а я его передам более компетентным людям.
– А теперь вы меня послушайте, Давид. Живя среди облаков, вы с действительностью не соприкасаетесь. Но без горе-сыщика, который вместо вас ворошил бы дерьмо, вам не обойтись. Пока вы тут свысока глядите на людишек, дерущих себе задницу двумястами семьюдесятью метрами ниже, зарабатывая вам дивиденды, горе-сыщик будет драть свою, чтобы вернуть вашу цыпочку. Не директор ФБР, NSA [14] или ЦРУ будет спать с собакой или нырять в токийском порту, чтобы добыть вещдоки. Передайте дело вашим дружкам, и получите тот же результат, что и при поимке Бен Ладена. Так вы мне скажете наконец, черт подери, что произошло перед исчезновением Элианы Кортес?
Дерзкая речь ослабила подтяжку на физиономии DR. Удача Джеймса, который запросто мог остаться без работы или даже того хуже, была в том, что он обращался к человеку умному. Надутому, циничному, жесткому, решительному, не слишком щепетильному, но весьма проницательному. Довод попал в десятку. Самый могущественный в мире человек действительно нуждался в мелкой сошке, чтобы вернуть свою Дульцинею со дна. DR встал и направился к потайной двери, откуда появился пять минут назад. Музес последовал за ним и очутился в роскошной спальне, которая сообщалась со столь же просторной ванной комнатой.
– Она была здесь, – сказал DR, показывая на душ.
Он рассказал, как Элиана Кортес испарилась, пока он лежал в ванне, всего в нескольких метрах от нее. Бесшумно, бесследно, ничего не взяв с собой, даже одежду. Он особо настаивал на том факте, что тут нет ни окна, ни другой двери, кроме той, через которую вошел сам Музес.
– Дверь была заперта, да и охранник никого бы не пропустил.
– У кого еще были ключи?
– У Элианы. Но они остались в ее сумочке.
– Кто-нибудь мог снять с них копию?
– Их невозможно подделать.
– Охраннику вы доверяете?
– Больше, чем своему финансовому директору.
– Что изменилось вокруг вас в момент исчезновения?
– Ничего.
– Вы ведь наверняка что-то заметили.
DR посмотрел на него, явно не понимая.
– Вы ведь в своем роде маньяк, способны углядеть даже след мыши, пробежавшей на вашем персидском коврике. Ваш кабинет настолько стерилен, что любой непорядок бросился бы вам в глаза. Если бы там побывал кто-то чужой, это бы от вас не ускользнуло.
– Я не упомянул об одной мелочи, потому что она дурацкая.
– Массу расследований удалось завершить только благодаря дурацким мелочам.
– На полу была вода. Сначала я подумал, что это с Элианы натекло. Но ее было слишком много. А еще стало прохладнее.
– И это, по-вашему, мелочь?
– Мелочью я это никогда не считал.
– Тогда что в ней дурацкого?
– Это было так… словно тут прошел дождь.
Музес поднял взгляд к потолку. Хозяин направился к двери. Аудиенция была закончена. Он задал последний вопрос:
– Главный акционер Рокфеллеровского центра – это ведь «Мицубиси»?
– Да, а что?
– Вы знакомы с кем-нибудь из руководства?
– Президент мой друг.
– Суйани Камацу – говорит вам что-нибудь это имя?
– Нет.
– Она занимает пост в дирекции маркетинга «Мицубиси», в Токио. Тоже пропала. Не знаю, связано ли все это, но работаю над этим.
– Работайте, Музес, работайте. Побыстрее и получше. Если найдете Элиану, я сделаю вас самым богатым полицейским Соединенных Штатов. Извиняюсь за то, что погорячился. Элиана – самое дорогое, что у меня есть в этом мире, а я, как вам известно, много чем владею. Подлинная природа наших с ней отношений почти никому не известна. В глазах массмедиа, моей супруги и всех остальных она – моя сотрудница. Так что рассчитываю на вашу расторопность, но также и на вашу скромность.