– А что за суровый режим, о котором ты говорил?
– Мисоги Хараи.
– В чем это состоит?
– Медитация, ледяные обливания, пост, одиночество голод. Садишься в дза-дзен под водопадом, который обрушивается на твой череп…
Она укусила хлебец и запила женьшеневым напитком.
– Ты красивая, когда ешь.
– Только когда ем?
– У тебя есть чувственная связь с миром.
Сумерки сгустились одновременно с рождением ночных звуков. Лес терял прозрачность, ширился, сливаясь с небосклоном. Вскоре Сильви уже не различала Натана.
– Ты уверен, что мы ничем не рискуем?
– Это самое надежное место в мире.
Измученная долгим переходом, она не успела углубиться в этот предмет. Натан застегнул ее спальный мешок и стал медитировать, вдыхая туман, поднимавшийся с озера.
Над Пекином, в синем небе, с каждым днем становившемся все синее, вставало солнце. В саду камней, окаймленном пятииглыми соснами, софорами и кипарисами, столетние стволы которых тоже приобрели в конце концов каменистый блеск, Янь исполнял, стоя босыми ногами на плитах, медленные и четкие движения гимнастики тай-цзи-цюань. В Пекине такие сады были оазисами благоуханного спокойствия и источником животворной энергии. И просто незаменимы для мегаполиса с четырнадцатью миллионами жителей, опутанного автострадами и окружными дорогами с их постоянными пробками. Сад Яня, как и многие другие, был разбит согласно энергетическим и философским принципам. Прибежище покоя и медитации, воссозданная в миниатюре и идеализированная природа, в которой китайский сановник черпал изначальную энергию, отстраняясь от суеты человеческих дел. Очищенная, гармоничная и метафоричная, эта мини-вселенная одновременно конденсировала и излучала. Вместо завтрака Яиь подкреплялся хитроумным сочетанием первоэлементов – воды, дерева, земли, металла. Улавливал жизненную силу, ци, возобновлял связь с порядком вещей. Янь стал мудрым человеком и выдыхал свою мудрость за пределы Лунных врат, открывавшихся в остальной мир. И это дуновение мудрости, внушенное Дан Ка, его тайным советником, превратилось в настоящий ураган. Культурная революция Мао осталась далеко в прошлом. Народ переживал новую эру, эру Яня, эру зеленой революции. Когда он пришел к власти, китайская столица была отнесена Всемирной организацией здравоохранения к третьему разряду, то есть к самым загрязненным городам мира; отчет ГИИМБ, оценивающий страны по степени их содействия безопасности, правам человека и охране окружающей среды, ставил Китай на девяносто пятое место из ста пятидесяти. Янь схватился с проблемой врукопашную, начав со столицы, задыхавшейся под колпаком непригодного для дыхания воздуха. Для этого у него хватало власти. Преимущество авторитарного режима в том, что страну можно исправить гораздо быстрее, чем когда стоишь во главе демократии. Янь создал должность министра окружающей среды, выделил двенадцать миллиардов долларов, чтобы очистить город, перейти на обессеренный уголь или природный газ, закрыть химические, металлургические, машиностроительные заводы, построенные в эпоху диктатуры пролетариата. Он не пощадил даже сталеперерабатывающее производство объединения «Шуганг», гордость маоизма, использовавшее сто тысяч рабочих. Другой источник загрязнения, на который нацелился Янь, был автомобиль. Строгий запрет на машины, превышающие нормы вредных выбросов, и призыв пользоваться велотранспортом. Была запущена амбициозная программа по поиску нового природного горючего. А тем временем правительство обязывало использовать помимо бензина сжиженный и сжатый газ. Пекинский градоначальник, поначалу принявший эту программу без особого энтузиазма, изменил свое мнение, когда благодаря этой зеленой революции город добился права на проведение Олимпийских игр.
Последней проблемой окружающей среды было наступление пустынь, угрожавшее трети национальной территории. Пустыня Тианмо и пустыня Гоби продвигались от пяти до десяти метров в год, напуская на столицу песчаные бури, из-за которых воздух делался непригодным для дыхания, а видимость почти нулевой. Барханы угрожали Пекину больше, чем полчища Чингисхана в XIII веке. Янь остановил нашествие, сократив чрезмерную сельскохозяйственную и промышленную эксплуатацию земель, которая иссушала источники воды, и запустив программу Великой Зеленой стены. План кампании был уснащен цитатами из «Искусства войны» и предполагал насаждение вдоль пустыни Гоби пояса деревьев длиной четыре тысячи пятьсот километров; создание вокруг Пекина трех защитных зеленых экранов; озеленение окрестных гор, берегов рек и автотрасс, умножение зеленых пространств в городе, строительство очистных сооружений, возвращающих в цикл более девяноста процентов использованных вод.
«Тот, кто знает, когда надо сражаться и когда не надо, одержит победу. Тот, кто умеет одержать победу, изменяя свою тактику в зависимости от положения противника, заслуживает, чтобы его почитали божественным…» – этот парафраз Сун Цзы он то и дело слышал из уст Дан Ка.
Чтобы победа была еще более стремительной, Янь последовал предложению Дан Ка использовать Триады и заключил союз с Семью Сестрами, преступной организацией, обладавшей мощной социальной структурой, почти военным устройством, международными ответвлениями и отличавшейся крайней жестокостью. Янь договорился с их вождем по прозвищу Драконья Голова или 489. В обмен на гораздо более законную и прибыльную экономическую власть он убедил 489 вернуться к подлинной социально-религиозной функции Триад, основанных в 1644 году ста восемью буддийскими монахами для сопротивления маньчжурской оккупации. За несколько месяцев Семь Сестер заморозили свою мафиозную деятельность и начали функционировать как Триады XIX века, играя теперь роль агентств по найму, профсоюзов, обществ взаимопомощи, сил правопорядка. Военные расходы, безработица, коррупция сократились в пользу большей внутренней безопасности. Яню оставалось взяться только за все еще попираемые права человека. Он собирался предоставить прессе полную свободу. Пока же он вполне обходился без комментариев СМИ по поводу своей революции. Были дела и поважнее. Вскоре население само обнаружит размах его деятельности, которую он рассчитывал завершить возвращением Тибета тибетцам и устранением огромного экологического ущерба, причиненного массированной колонизацией этого края. Далай-лама, удивленный, но безмятежный, был предупрежден о его благородных намерениях.
Янь был полководцем армии мира, состоящей из миллиарда трехсот миллионов граждан. Никто не имел влияния на него, даже Бог, поскольку он не был верующим. Никто, кроме одной молодой женщины. Она спала в его постели, обладала телосложением, способным оживить Мао в его мавзолее, была втрое младше и звалась Дан Ка.
Сильви проснулась рано – от сырости, холода, голода, с сильным желанием помочиться и принять горячую ванну. Сквозь густой туман, проникший даже в ее спальный мешок, она с трудом различила Натана, который медитировал под столетним кедром. Пошла облегчиться в папоротники и сделала несколько тонизирующих упражнений, чтобы согреться. Плотная пелена тумана, странные звуки, вездесущий лес, горизонтальные лучи восходящего солнца напомнили ей готическую атмосферу в фантастических фильмах 50-х годов хаммеровского производства, населенных Дракулами, Франкенштейнами или болотными тварями. Ее покалывала дрожь, несмотря на зарядку. Она услышала шаги, окликнула Натана. В ответ – похрустывание сухих листьев и веток. Из-за березового занавеса, разрывая лохмотья тумана, вынырнули Кинджи Ояма и незнакомка. Старик добавил чуточку насмешливости своей улыбке.