– В чем дело?
– Ни в чем.
– Но сейчас глубокая ночь.
– Я знаю.
– А вы, значит, замещаете того опереточного психолога, что мастурбировал меня целую неделю?
Натан поднял голову. Перед ним был каскад черных жестких волос, падающих на полосатую футболку. Он молчал, давая Дзо время задать следующий вопрос, оставив предыдущий без ответа как несущественный.
– Значит, у него хватило мужества покончить с собой?
– Мы вовремя подоспели. Но вы хорошо манипулируете людьми.
– Я не верю вам.
– Нравится вам это или нет, но он жив.
– Мы настроены на разную длину волн. Вы не понимаете того, что я говорю. Вы бездарны.
– Вы не согласны с тем, что хорошо манипулируете людьми?
– Слово «хорошо», использованное вами, чтобы характеризовать мои действия, неправильно. Вы произносите «хорошо», но подразумеваете «плохо», не так ли?
– Да, совершенно верно.
– В таком случае, выбирайте точно слова. Мы на этом сэкономим время. Мне нужно отоспаться.
– Раз вы такой дотошный, скажите, как я должен к вам обращаться: мистер или миссис.
Неконтролируемый рефлекс удивления заставил Одзаву поднять взгляд на собеседника. Он с запозданием понял, что позволил разгадать себя, мгновенно выпрямился, с надменным видом оглядел Натана своими маленькими больными глазками без зрачков. Черты его лица были тонкими, женственными.
– Вижу, вы читали мою биографию и все обо мне знаете…
Он схватил бутылку воды и стал лить в стакан, и она очень скоро начала переливаться через край.
– Вы здесь сидите, и мозг ваш переполнен информацией и предрассудками, как этот стакан, из которого вода переливается на стол. Вы здесь не для того, чтобы выслушать, а для того, чтобы судить. Продолжать это бессмысленно.
Натан понял свою ошибку. С первых секунд он шел туда, куда хотел завести его Дзо, то есть в тупик. Он встал и без единого слова вышел из палатки.
Полшестого утра. Натан устроился в еще пустой столовой и ждал арестованного. Он налил себе воды, а через несколько секунд вошел Дзо под конвоем двух солдат, которые довели его до предназначенного ему стула.
– Вы мало спите, – заметил японец.
Натан молча смотрел на него.
– Я хочу в туалет.
– Сперва я должен задать вам несколько вопросов. Чтобы ускорить дело, я предлагаю вам такие условия. Вопрос – ответ, каждому по очереди.
Невзирая на предостережения Сиггла и Максвелла, Натан подставлялся. Но он хотел побыстрей закончить.
– Как в «Молчании ягнят»? Я тоже видел этот фильм. Воображение у вас небогатое.
– Да.
– Приведите мне Джоди Фостер, и я отвечу на любой вопрос, какой вы пожелаете мне задать.
– Вы предпочитаете женщин?
– Нет, только смелых людей.
– Это как раз обо мне.
– Ну что ж. Скажите мне, прежде всего, ваше имя.
– Натан Лав.
– Забавно.
– Ладно, я имею право на первый вопрос.
Прежде чем задать его, Дзо уже идентифицировал того, кто сидел перед ним. Коварный человек.
– Вам уже приходилось убивать?
Натан не выказал перед ним нерешительности.
– Да. А вам?
– Я думаю о том, кто был ребенком, перед тем как стать убийцей. На вашей совести, мистер Лав, есть смерть невинных?
Прямо в точку. Уже вторым вопросом Дзо попал в цель. Он пробудил воспоминание, которое Натан пытался стереть на протяжении трех лет. Он ответил после секундного раздумья, выдавшего его тревогу.
– Да.
Он вручал Дзо оружие, но одновременно давал пример откровенности и надеялся на взаимную откровенность. Этот спуск в бездну должен был помочь возникновению эмпатии к сидящему перед ним убийце.
– Вы чувствуете ответственность за то, что вы совершали? – спросил Натан.
– Птица, которая падает из гнезда, не имеет вкуса к жизни.
Одзава изъяснялся краткими и темными изречениями, которые отвергали картезианский подход, свойственный западной цивилизации. Натан чувствовал, что он на верном пути, во всяком случае, на том, какой он предполагал.
– Как ее звали? – спросил Дзо.
– Кого?
– Ту невинную, причиной смерти которой вы стали?
– Откуда вы знаете, что это была женщина?
– Вы только что мне это подтвердили, хоть я и не задавал вам вопроса. А вот вы только что дважды задали мне вопрос, не ответив на мои. Так что у меня есть в запасе три вопроса.
Натан терял почву под ногами. Дзо уже манипулировал им.
– Как ее имя?
– Чье?
– Еще один ваш вопрос без ответа на мой. Так что у меня уже четыре в запасе. Я вас спрашиваю имя вашей жертвы.
– Мелани.
– Почему вы лишили ее жизни?
– Из гордыни.
– Как она выглядела после смерти?
– Она была искалечена.
– Вас арестовали за это преступление?
– Я оставил службу.
– Так что вы делаете тут?
– Я вернулся на службу.
– Выходит, меня передали проштрафившемуся сотруднику…
Одзава позвал конвоиров, чтобы те отвели его обратно в камеру, но на его зов никто не явился.
– Теперь мой черед задать вопрос. Почему вы так долго ждали, прежде чем приступить к действиям?
– Дождь, что падает на пруд, полнит мое сердце грустью. Расскажите мне подробности смерти Мелани.
– Прежде чем умереть, она пять часов испытывала ужасные муки. Сколько крыс вы убили в лаборатории госпиталя в Фэрбэнксе?
Дзо, похоже, был ошарашен. Такого вопроса он не ожидал. Он отвел взгляд. Вправо. Пытался выиграть время.
– Так сколько же, Дзо?
– Трех.
Натан выпил воды и поставил стакан перед японцем, забывшим, о чем он хотел спросить. Лав воспользовался этим:
– Опишите мне этот стакан.
Дзо осторожно отвел волосы, упавшие ему на лицо, и убрал их за уши. И той же самой рукой, которой отводил волосы, он с невероятной стремительностью рубанул воздух, словно хотел поймать на лету муху. Страницы дела рассыпались по полу, бутылка отлетела к стене. Арестованный поднял кулак над столом, разжал и выпустил картонный шарик. Оба конвоира ворвались в палатку. Натан знаком велел им не вмешиваться.