Рыба с картошкой была почти так хороша, как обещалось в меню. За последние три десятка лет это блюдо обрело общенациональную популярность, его везде прекрасно готовили. Мы поболтали о еде, пабе и о Крауборо вообще. В конце ужина я заказал бутылку бренди чтобы взять с собой наверх, и мы пошли каждый в свой номер, условившись встретиться через полчаса у Адрианы, где, как она сообщила мне, имелся камин и уютный уголок для беседы.
– И он в самом деле думает, что получил письмо от мертвеца? – спросила Адриана, отпивая бренди.
На ней теперь была домашняя одежда, и она с удобством расположилась в кресле у камина. Я сидел на полу, прислонившись к другому креслу.
– Кажется, да, – ответил я, кивнув.
– А вы что думаете?
– Я не верю в привидения, Адриана.
– Кто-то его обманывает, – согласилась она. – Но откуда у них подобная информация? – Она подалась вперед и заглянула мне в глаза.
Я поймал себя на том, что, вместо того чтобы обдумывать, как держать ее подальше от этого дела, я обдумывал, как вовлечь ее в него. Я сомневался, что подобная идея до конца отвечает интересам Конан Дойла, и был уверен, что она не особенно отвечает моим и ее интересам. Если подумать, то Фредди Уоллесу она бы тоже не сильно понравилась.
– Мы надеемся это выяснить, – сказал я.
Я говорил всерьез. Как-нибудь я разоблачу того, кто пытается нажиться на… эксцентричных убеждениях сэра Артура.
– Нет. Это вы надеетесь. А он надеется обнаружить привидение – или, может быть, лучше сказать: фею.
– Что-что? – переспросил я.
– Его новая книга называется «Появление фей», – со смехом объявила она.
– Почему вы это решили?
Подобная идея казалась мне слишком уж дикой. В конце концов, она говорила о почтенном и умном господине.
– Я ведь вожу знакомства с издателями, не только с репортерами. Его книга называется «Появление фей». Она должна выйти в марте. Подождите – и увидите, – авторитетно заявила она.
– О боже! Во что я ввязываюсь? Она что, об этом происшествии в Йоркшире: о девочках Райт с фотокамерой? После той его статьи в «Стрэнде» газеты просто сокрушили его. Он лишился рассудка?
Я повернулся к Адриане. Потом поднялся на ноги и подошел поближе к огню.
– Я так не считаю, – ответила Адриана, хотя она и понимала, что вопрос не особо серьезен. – А вы читали о йоркширском деле, Чарльз?
– Да. Лаборатории «Кодак» не обнаружили никаких следов подделки или повторной проявки, – ответил я. – Но это не значит, что я поверил во все это.
– Однако это ничуть не ослабило нападок на сэра Артура, – сказала Адриана. – Газеты, включая клиентов вашей Ассошиэйтед Пресс в Америке, просто распяли этих девушек, а заодно и сэра Артура.
– Я в этом не участвовал, Адриана, и, по правде говоря, Пресс просто передало информацию. А интерпретировали ее уже по ту сторону океана, – тихо сказал я. – Мне не доставляло удовольствия видеть, как такое происходит с сэром Артуром, но должен признаться, я полагаю, что фотографии поддельны. Предполагаемые феи выглядели так, словно их вырезали из детской книжки и наклеили на негативы, – хотя в «Кодак» и говорят, что их не ретушировали. Если честно, никто не принял их всерьез. Фотографии якобы живых фей были, очевидно, любительскими подделками, и я не мог понять, как человек такого ума, как Дойл, мог в них не усомниться. – Сказав это, я осознал, что не могу понять и того, что сам сижу здесь в настоящий момент и обсуждаю грядущую охоту на привидение.
– А вы не встречались с Гарри Гудини? – спросила она.
Что за абсурд! Как мог человек моего положения встретиться с такой знаменитостью?
– Разумеется, нет, – ответил я. – А при чем здесь Гудини?
Гарри с Артуром друзья – многие из нас с ним знакомы. Так вот, он думает, что Конан Дойл заблуждается относительно духов и всего прочего. Они даже несколько раз горячо спорили об этом на людях – было очень неприятно.
Я вернулся к креслу и уселся на пол рядом с ним.
– Боюсь, в этом вопросе я полностью поддерживал бы Гудини. Позиция сэра Артура просто смешна.
– Но Фредди говорит, что сэр Артур – один из умнейших людей Англии – просто слегка свихнулся на почве спиритизма. Однако у нас есть письмо. Происходит что-то действительно интересное. Что, если этот доктор Гассман не умер? Это ведь возможно?
Очевидно, она читала мои мысли.
– Это одна из первых версий, которую я проверю. Сперва Хопсон, потом смерть Гассмана.
– Времени очень мало, поэтому вы будете очень заняты поиском людей из списка, – сказала она. – Однако вопрос о смерти доктора Гассмана не менее важен. Им займусь я.
Адриана поднялась и стала медленно шагать перед камином, выворачивая ногу при каждом шаге, словно в танце.
– Полагаю, нам стоит поспорить о том, будете ли вы участвовать в этом деле, – сказал я.
– Но в таком споре нет никакого смысла, ведь верно? – ответила она. – Обычно я делаю то, что хочу, Чарльз. – Совершенно никакого смысла, – бодро откликнулся я. – Это не мое дело, это конфиденциальная помощь другу. Он настолько же ваш друг, как и мой, а мне нужна помощь. Помните, у меня есть работа, и я не могу тратить неограниченное количество времени на это дело. Однако в настоящее время мое любопытство толкает меня начать расследование.
– Любопытство? А как насчет казни этой несчастной женщины в Холлоуэй? Это не приходит вам на ум?
Я был неприятно поражен, осознав, что совсем не подумал об этом.
– Возможна ужасная несправедливость – и мы могли бы предотвратить ее, хотя, вероятно, и не за такой короткий срок.
Адриана продолжила свой медленный танец туда-сюда перед камином.
– Я знаю многих медсестер, которые работают в Лондоне, Чарльз, и несколько моих знакомых врачей практикуют там. Если повезет, получить сведения о докторе Гассмане мне будет легче, чем вам или сэру Артуру.
– Только тайно, – предупредил я. – И помните, мы должны оставить сэра Артура в стороне от всего этого. Что вы скажете своим друзьям?
Адриана сделала еще пару кругов по каминному коврику. Потом села и полминуты размышляла.
– Знаю. Я скажу, что мой кузен, нет, дядя из Нью-Йорка, врач, хочет, чтобы я разыскала его старого друга.
– А вы сумеете сказать это убедительно? Разве ваше фамильное древо не слишком хорошо известно?
– У меня действительно есть дядя где-то в Америке, хотя никто в нашей семье ничего о нем не слышал с начала войны. Я скажу, что мой дядя весьма преклонных лет, болен и хочет связаться со старыми друзьями. Я скажу, что они были друзьями во время учебы в медицинской школе в Эдинбурге. – Она помолчала, приложив указательный палец к губам.
– Хорошо. Произнесите это, и посмотрим, как прозвучит, – сказал я, стимулируя ее воображение.