– Так кто же мог следить за вами?
– Не знаю. Иногда это бывают фотографы, если мы с Фредди идем на какое-нибудь представление. Полагаю, это мог быть репортер.
– Кто-то пытается найти что-то, компрометирующее Фредди? А разве репортер может знать, где вы живете? – спросил я.
Адриана закатила глаза:
– Чарльз, любой, кто читает газеты, может узнать, где именно мы живем. Они помещают в статьях не только адрес, но и маршруты наших садовых прогулок – Еще раз быстро окинув взглядом помещение, она подалась вперед и понизила голос: – Итак, я нашла кое-какие следы денег, вернее, окончание этих следов.
– А сами следы?
– Цепочка обрывается, и в ее конце нет ничего, – сказала она и подняла руку, чтобы подозвать официанта. – Хотите есть?
– Да, а также услышать о деньгах.
– Доктор Доддс прав. Они должны быть у Таунби, – сказала она.
Нас прервал официант, обращавшийся к Адриане «миссис Уоллес», а к Конан Дойлу «сэр Артур». Она бросила на меня взгляд, говоривший: «Теперь понимаете, о чем я?» Мы заказали ужин, и она продолжила:
– Таунби упорно и систематически переводил недвижимость и ценные бумаги в наличные деньги и золото. Поскольку партнеры в «Уиллоуби и Мартин» проявляли любопытство и подозрительность, они навели справки и выяснили, что он при каждой возможности покупает то, что называется «облигации на предъявителя».
– Доддс об этом говорил, – сказал я.
– Я слышал этот термин, – сказал Конан Дойл, – но не вполне понимаю, что он значит.
– Облигация на предъявителя – это документ, по которому деньги может получить не указанный в нем владелец, а любой, кто его предъявит, – объяснил я.
– То есть любой, у которого он есть, может получить по нему деньги?
– Совершенно верно, – ответила Адриана – Так можно вкладывать деньги и не указывать своего имени.
– Стало быть, след обрывается, – сказал я.
Адриана продолжала;
– След всегда обрывается, когда имущество переводят в наличность и ценные бумаги. Таунби распродал все, и не осталось никаких следов сделок Он продал все акции и облигации, на которых указан владелец. Он начал это еще в Эдинбурге, когда учился в медицинской школе. Он продавал понемногу каждый месяц. И в первый год по возвращении в Лондон он закончил эту операцию.
– А есть ли идеи относительно того, какова вся сумма? – спросил Конан Дойл.
– Они совершенно уверены, что к началу четырнадцатого года она превышала тридцать тысяч, но ему удалось купить достаточно облигаций с высоким процентом, а определенная часть была в золоте. Из-за войны золото резко подскочило в цене. Где бы ни находилось состояние, процентов с него хватило бы, чтобы обеспечить весьма небедную жизнь, – ответила она.
Я не мог поверить, что тот самый Уилл Таунби, которого я видел сегодня утром, был таким хорошим актером. В конце концов, он и сам признал, что, видимо, умыкнул деньги.
– А как вы, Адриана, думаете, знает ли он, где эти деньги?
Она надолго задумалась, прежде чем ответить.
– Нет. Я не думаю, что Уильям Таунби в своем нынешнем состоянии знает, где они. Но существует множество доказательств того, что другой Уильям Таунби, каким он был в четырнадцатом году, об этом прекрасно знает.
– Но ведь теория о раздвоении личности чересчур отвлеченна, не так ли? – спросил я.
– Многие неврологи начинают признавать, что в ней что-то есть, – ответил Конан Дойл.
– И также многие спиритисты, – добавил я.
– И они. Но тот факт, что кто-то верит в то, во что вы не верите, не означает, что он ошибается, – добавила Адриана. – И также не опровергает других идей, в которые он верит. – Она энергично кивнула в сторону сэра Артура.
Он нагнулся к ней, по-отечески похлопал ее по руке и сказал;
– Совершенно верно, дорогая. Спасибо.
Принесли ужин, и минут пять мы ели молча. Потом Адриана продолжила:
– Джентльмены, но какое это отношение имеет к письму? Вы не забыли, кстати, что завтра Хелен Уикем собираются повесить, а так никто и не вмешался в это?
– Может быть, помощь ей и не входила в их планы, – предположил я.
– Тогда зачем было заставлять меня посылать кого-то на встречу с ней? – спросил сэр Артур.
– Неизвестно. Может, она знает, где спрятаны деньги. В любом случае я думаю, что Адриана права: что-то, что должно было случиться, не случилось.
– И это все как-то связано с «Мортон Грейвз», – сказала Адриана.
– И с доктором Гассманом, – сказал Конан Дойл.
– Нет, – возразила она. – Вспомните, что Лиза Анатоль не могла знать ни доктора Гассмана, ни Мэри Хопсон.
– Это так, но вы сказали, что она не могла знать и Хелен Уикем. И все же Лиза входит в список лиц, кого мы могли отвезти к Хелен, – сказал я.
– Роберт Стэнтон тоже не знал Гассмана, – сказала Адриана.
– А вот доктор Таунби так или иначе знал их всех, – сказал Конан Дойл. – И он обналичил состояние Гассмана.
– Однако же письмо было написано доктором Гассманом, – добавила Адриана, в недоумении качая головой.
– Не совсем. Таунби унаследовал многое из имущества Гассмана. Он мог многое узнать об этом человеке, – сказал я.
– Итак, Чарльз, попробуйте воспроизвести целиком картину происходящего. Дайте мне почву для возражений. Что, по-вашему, происходит?
Помолчав немного и отхлебнув пива, я начал:
– Версия номер один. Таунби заперт в «Мортон Грейвз». Он каким-то образом заручился доверием доктора Гассмана и унаследовал основную часть его состояния. Он решает заняться той же профессией, что и Гассман, – возможно, потому, что в «Мортон Грейвз» хранится нечто, что ему нужно, но что он еще не нашел. По каким-то причинам все состояние нужно ему наличными. Потом напряжение пагубно сказывается на нем, и с ним случается припадок. Больница пользуется возможностью запереть его. Они хотят получить деньги и не собираются отпускать его, пока не получат их.
– И как же в игру вступает Хелен Уикем? – спросила Адриана.
– Хелен Уикем знает что-то, что нужно Таунби, но она должна умереть. Каким-то образом он убеждает троих знакомых пойти и выведать у нее необходимую ему информацию. Это может сделать любой из них, но у них нет доступа в тюрьму. Таким образом, в игру включается сэр Артур. Таунби знает достаточно об отце сэра Артура из записок доктора Гассмана или других источников, и ему хватает этого, чтобы заставить сэра Артура помочь. Но то, что должно случиться в Холлоуэй, не случается. Таунби оставил эту затею, мы топчемся здесь в тупике.
Я замолчал и стал ждать реакции. Мне пришлось прождать минуту, пока она воспоследовала.