На кладбище я стоял так далеко, что не услышал ни слова из прощальных речей. И хотя я хорошо видел Адриану, я сомневался, что она заметила меня в море зонтиков и плащей, наплывавших на гроб. Я внимательно следил, нет ли опасности. Любой, кто приближался к ней, немедленно привлекал мое внимание.
Когда служба подходила к концу, я понял, что скоро все начнут уходить, а я без машины. Я решил вернуться в церковь, по возможности не вызывая подозрений, и подождать, пока все не разойдутся. Тогда я найду телефон и вызову такси. Когда люди передо мной стали разворачиваться, я медленно побрел с ними. К счастью некоторые участники церемонии пошли вдоль церкви. Присоединившись к ним, я, оказавшись напротив церковных дверей, скользнул внутрь. Судя по всему, никто меня не заметил.
Я закрыл зонтик, подошел к скамье в самом темном углу церкви и сел, положив на колени молитвенник» Несколько мгновений спустя я принялся сочинять монолог, обращенный к Фредди. Начал я с восхищения его заслугами перед страной, продолжил извинениями за любовь к его жене и за его убийство доктором Гассманом Я не чувствовал, что Фредди меня простил. Тогда я прибавил обещание позаботиться о безопасности и здоровье Адрианы, но я был совершенно уверен, что человек такого ума и опыта, как Фредди, понял бы, что у меня мало возможностей сдержать свои клятвы.
Когда я решил, что прошло уже достаточно времени и все убрались восвояси, я встал и пошел к боковой двери, через которую вошел. Не успел я открыть свой краденый зонтик, как узнал голос главного инспектора Уиллиса, который стоял в десяти футах справа от двери.
– Чарльз Бейкер, – сказал он немного неуверенно, – вас разыскивают для допроса касательно серьезного дела. Прошу вас, пойдемте со мной.
Когда я повернулся к нему, мне стало ясно, что он вовсе не уверен в том, что я Чарльз Бейкер.
– Прошу прощения, старина, но вы приняли меня за кого-то другого, – сказал я более высоким голосом, нежели мой собственный.
На его лице отразилась неуверенность, а я отвернулся и пошел дальше по дорожке. Уголком глаза я заметил слева в двадцати футах двух полицейских в униформе.
– Постойте! – громко сказал Уиллис. – Сэр, предъявите удостоверение личности.
Я понимал, что оба полицейских это слышат, но притворился, что не обратил внимания, и пошел дальше.
Уиллис поднял голос почти до крика:
– Остановитесь, сэр! Я главный инспектор полиции при исполнении обязанностей, и я призываю вас назвать себя!
Я остановился и подождал, пока двое полицейских, начавших двигаться в моем направлении, подойдут на шесть футов, потом вытащил свой люгер и направил на них на виду у инспектора. По доброй традиции лондонской полиции ни один из них не был вооружен. Затем я развернулся вполоборота, чтобы все трое оказались в поле моего зрения.
– Что это значит? – спросил я тоном, который, по моим представлениям, должен был походить на тон оскорбленного аристократа. К сожалению, он походил всего лишь на голос Чарльза Бейкера.
Оба полицейских остановились и держали руки на виду. Уиллис вытащил руки из карманов пальто и слегка поднял их ладонями вперед.
– Вы ведь это несерьезно, мистер Бейкер, – сказал он. – Вас приглашают просто для беседы.
– Давайте-ка лучше зайдем внутрь, – сказал я. – Держитесь на виду и не нарывайтесь на неприятности.
Уиллис подошел к двери и открыл ее, дав знак полицейским зайти в церковь. Они вошли по очереди, чтобы я мог видеть их. Когда я кивнул, Уиллис отпустил дверь и зашел сам, я отправился следом и затворил за собой дверь.
– У вас зоркие глаза, инспектор, – честно сказал я.
– Главный инспектор, – поправил меня Уиллис. – И во многом благодаря зорким глазам я и стал главным инспектором, Бейкер. Должен сказать, что вы сейчас совершаете большую ошибку. Дела ваши куда как серьезнее – гораздо серьезнее, чем осквернение этой дурацкой могилы. Давайте-ка подумаем, приятель, прежде чем совершать что-то, чего потом не исправишь.
– Вы трое сядьте на переднюю скамью на небольшом расстоянии друг от друга, – приказал я, словно знал, что делать. Сам я занял позицию на расстоянии нескольких футов впереди и прислонился к ограде алтаря, направив на них люгер, не прицеливаясь ни в кого конкретно.
– Может, я прямо сейчас задам вам несколько вопросов, мистер Бейкер? Может, этого окажется достаточно, – сказал Уиллис.
– Не думаю, что у меня на это есть время, главный инспектор, – ответил я. – Мне надо идти.
– Давайте начнем с причин вашего побега из больницы, Бейкер, – продолжил он, не обращая внимания на мое заявление. – Тамошняя медсестра говорит, что вы боялись каких-то людей, которые желали вам зла. Когда вы сбежали, она не дежурила, поэтому не могла способствовать побегу, но, по ее словам, накануне к вам в комнату заглядывал незнакомый человек. – Он помолчал и продолжил: – Кого вы боялись, мистер Бейкер? Не говорите, что Анатоль, мы ее поймали, и вам это было хорошо известно.
– Боюсь, сейчас не могу отвечать на ваши вопросы, главный инспектор. Эта история слишком запутанна, ее трудно объяснить, но уверяю вас, что не сделал ничего плохого.
– Если не считать осквернения могилы, выдачи себя за поверенного в больнице «Мортон Грейвз», возможного сговора с Робертом Стэнтоном с целью убийства портнихи в Шине и члена парламента, а теперь вот и нападения на полицейских.
Я смотрел на него, не говоря ни слова.
– Вашу фотографию узнал доктор Доддс и другие сотрудники больницы. А как раз сегодня он снова звонил мне из Ирландии, куда уехал в отпуск. Он только что прочитал газеты.
– В том случае не было ничего интересного для вас, просто небольшое расследование.
– А юный работник магазина в Хэме опознал вас как человека, заходившего к Роберту Стэнтону на прошлой неделе. А если подумать, то теперь вы соответствуете и описанию второго человека. И паренек также узнал ваш «моррис-оксфорд».
– Я могу все это объяснить, – сказал я.
– Так сделайте же это, мистер Бейкер, ради всего святого! Иначе вам не выбраться из столь затруднительного положения!
– В следующий раз, Уиллис. А сейчас я хочу, чтобы вы трое сняли свои ремни и шнурки.
Оба полицейских подчинились, а Уиллис задал новый вопрос:
– Во что вы втянули миссис Уоллес, мистер Бейкер? Доктор Доддс сказал, что она была с вами, когда вы приходили в «Мортон Грейвз». Она представила вас как семейного адвоката из Нью-Йорка.
Я направил дуло пистолета прямо на него и взмахнул им.
– Ремень и шнурки, – сказал я. Когда все трое все сделали, я продолжил давать указания. – Вы, – обратился я к одному из полицейских, – свяжите хорошенько руки вашему другу за спиной шнурками. И привяжите к шнуркам ремень. Я проверю.
Он все сделал хорошо, поэтому я заставил его связать и инспектора. Потом я велел обоим поставить ноги на короткую решетку перед скамьей, велел несвязанному обхватить их ноги ремнем и привязать к решетке. Потом я сделал с ним то же, что и он с остальными.