Вскоре стало понятно, что у Чеда оружия нет. Он неловко переминался с ноги на ногу и встал в боксерскую позицию. Тим вертел головой во все стороны, чтобы видеть сразу четверых мужчин. Рэндел сжимал пистолет на уровне талии, целясь Тиму в ноги. Стэнли Джон, вся поза которого излучала энергию, несмотря на его не особо крепкое телосложение, стоял, свободно держа руки — это явно выдавало его подготовленность в плане боевых искусств.
Тим мысленно постарался заставить время немного притормозить, и оно ему повиновалось. Краем глаза он видел, как трепещут ноздри Стэнли Джона, видел серебряную кнопку на его кобуре на бедре. Он почувствовал, как Вайнона отступила назад, а Хендерсон тихонько занял позицию сзади. Плечи Чеда напряглись, он весь подался влево, инстинктивно прикрывая жизненно важные внутренние органы — это было действие, которое почти всегда совершается перед началом схватки. Рэндел чуть повернул голову и открыл рот, готовясь прокричать команду: «Взять!»
Тим резко запрокинул голову назад, сильно вмазав Хендерсону по щеке, а его руки уже тянулись к кобуре Стэнли Джона, чтобы выхватить из нее «Зиг». Левой рукой он открыл застежку, правой — нащупал рукоятку. Он выстрелил сразу, как только выдернул пистолет из кожаной кобуры. Пуля попала Стэнли Джону в область таза; повинуясь последовавшей за выстрелом неизбежной отдаче, выставленный локоть Тим направил прямо в горло Чеду. В этот момент прозвучал душераздирающий изумленный вопль Стэнли Джона. Видя, что Чед временно выведен из игры, Рэндел разумно подался назад, подняв пистолет, пока Тим поводил дулом, целясь в его широкую грудь. От пинка, который ему вдруг сзади нанесли прямо по коленке, Тим покачнулся. Удар головой назад не произвел на Хендерсона такого сильного действия, как он рассчитывал. «Зиг» в его руке запрыгал, сквозь прицел замелькали асфальт и скалистые берега реки. Пальцы Рэндела сжались на рукоятке «Магнума», его лицо приняло злобное выражение, превратившись в расплывчатое пятно. Тим не успел даже понять причины этой перемены, и тут картинка перед его глазами вспыхнула ярким белым светом, а потом все провалилось в черноту.
На полпути на вершину холма Ли почувствовала стук барабана, на котором не очень хорошо играл кто-то, явно не Стэнли Джон. Этот стук отдавался у нее в животе, в ступнях, в затылке. Джени и еще несколько Про сопровождали ее, как приличествует хорошим служанкам, — они закрывали Ли обзор, тесно ее обступив, не давая свободно вздохнуть, подмечая каждый оттенок ее меняющегося выражения лица.
Между двумя тучами пробилась тонкая желтая полоска — первый привет солнца, которое только что поднялось. Во рту у Ли все еще было до невозможного сухо, хотя сильнейшая головная боль уже прошла. Переживая за Тима, она почти не могла уснуть. Из разговоров, которые ходили по ранчо, она знала, что ТД позволил Тиму уйти, но Ли ничему не верила.
Когда она вошла в Зал роста, она ответила на загадочную улыбку ТД, которую тот послал ей со сцены, потом отошла подальше от остальных и встала в стороне, чувствуя силу, появившуюся благодаря какой-то внутренней решимости.
Ее зубы сжались, а шея напряглась.
Барабанная дробь продолжала звучать с регулярностью пульса. Свет приглушили, ТД начал ору.
Сложив руки на груди, Ли смотрела, как он вышагивает по сцене. Час тянулся за часом, на лбу у нее выступили бисеринки пота. Ли качнулась раз, другой и осела на пол.
Ее плечи опустились.
Зал перед глазами поплыл и куда-то исчез.
Воскресенье тянулось, как в замедленном просмотре. Дрей не могла отвлечься работой, потому что не дежурила на этой неделе, но всеми доступными ей способами старалась чем-нибудь себя занять, не смотреть то и дело на часы. Она устраивала длинную пробежку по утрам, покрасила дверь гаража, стреляла в тире, даже пошла в бар с Маком и Фаулером и притворялась, что ей не скучно слушать, как они, потягивая пиво, обсуждали попки певиц, которых показывали на большом экране. И наконец, поддалась на уговоры своей подруги сыграть с ней в теннис.
Ночью она не могла заснуть. Она сидела на кровати, скрестив ноги, держала раскрытую книгу на коленях и смотрела, как упрямые часы отсчитывают время со скоростью, уступающей скорости черепахи. На рассвете она сможет включить домашние бытовые приборы и слушать, как их гул отдается в ее теле.
Дрей в стотысячный раз за это время решила позвонить Медведю. Он схватил трубку, не дослушав до конца первый звонок. Дрей спросила:
— Есть что-нибудь новое?
— Дэнли и Пэлтон только что еще раз туда ездили. Машина все еще стоит. — Голос Медведя звучал тревожно. — Ключ торчал в замке, как будто кто-то в спешке отступил. И Пэлтон, э-э…
Дрей с силой сжала телефонную трубку:
— Что?
— Пэлтон нашел на земле следы крови. Возле машины. Слушай, мне вообще не нужно было тебе об этом говорить…
Дрей почувствовала, как у нее вспыхнули щеки:
— Не мели ерунды… не нужно было говорить…
— Но мы еще ничего не знаем. Может, это просто был енот, которого сбила машина…
— А ключ в замок тоже енот вставил?
— Они вызвали туда наших экспертов. Они все еще работают на месте. Кровь смыло дождем, прежде чем их фургон взобрался на холм. Но криминалисты нашли на ключе отпечаток большого пальца — масло на обратной стороне помогло ему сохраниться, несмотря на мокрую погоду. Они пробьют отпечаток по базе данных, как только доберутся до лаборатории.
Дрей потянулась к «Беретте», ее пальцы сомкнулись на приятной твердости приклада — это всегда давало ей ощущение надежности:
— Давай поедем туда и устроим шмон.
— Мы уже много раз об этом говорили, Дрей. И именно ты высказывалась в том духе, что законы нужно соблюдать всегда. Даже если бы мы и смогли доказать, что это действительно его кровь, то ее обнаружили на муниципальной земле. А если это не его кровь, то мы никак не сможем связать ее с ранчо, у нас нет доказательств.
— Черт возьми, — Дрей несколько раз глубоко вздохнула.
— Мы работаем по всем направлениям. Таннино договаривается с прокурором и судьей, Дэнли и Пэлтон прочесывают территорию, Томас и Фрид здесь со мной составляют все необходимые для дела документы. Гуеррера был готов забраться туда в одиночку, Таннино отправил его на наблюдательный пост, просто чтобы он заткнулся. Он следит за воротами ранчо — работает профессионально, как всегда. Все принимают это дело очень близко к сердцу, это даже не обсуждается. — Медведь старался говорить небрежным тоном, но его вздох выдавал все его опасения. — Уверен, что Тим покажется где-нибудь живой и невредимый и посмеется над всем этим цирком.
Дрей не хотела задавать этот вопрос, но слова сорвались с губ помимо ее воли:
— Сколько там было крови?
Последовавшая за этим мучительная пауза вызвала у нее ассоциации со звонками с соболезнованиями, которые они получали после смерти Джинни.