Тим, прищурившись, смотрел на ряд стульев на сцене из своего цилиндра света. Он шкурой чувствовал, что на него направлена молчаливая ненависть и ярость десятков невидимых лакеев ТД, знал, что толпа замерла в ожидании, не дыша.
— Сделай себе одолжение и сядь на место, — ТД хмыкнул и отвернулся. — Давайте продолжим с нашей Программой.
Шаги Тима эхом разнеслись под потолком зала. Луч прожектора следовал за ним к сцене. Обдувающие его потоки воздуха стали такими холодными, что у Тима пар пошел изо рта.
ТД повернул голову и через плечо наблюдал за приближением Тима.
Тим забрался на сцену — свет преследовавшего его прожектора растворился в ярком сиянии — и сел на стул в центре. ТД обошел его, оценивая, почти касаясь губами микрофона. Он пока еще не успел разглядеть лица Тима.
— Вот, значит, у нас парень, который во всем разобрался. Давай расскажи нам, почему ты не хочешь меняться.
— Мне некомфортно…
— Тебе некомфортно? Никто еще не достиг роста и развития, пребывая в комфорте. Цель нашей Программы не в том, чтобы тебе было комфортно. Ее цель привести тебя к росту. Помочь тебе… — ТД приложил руку к уху.
— Включиться в Программу, — ответили ему Про.
— Что ему нужно сделать?
На этот раз хор оказался более дружным:
— Включиться в Программу!
— А можно мне договорить?
— Да тебя никто не останавливает, приятель. Тебе мешают говорить собственные жалобы и нытье. — Стоя лицом к толпе, ТД выпятил нижнюю губу. — Может быть, тебе тяжело говорить, потому что все вокруг тебя устали от того, что у тебя на все есть готовые ответы. Может, тебе стоит единственный раз в жизни помолчать и поучиться чему-нибудь, вместо того чтобы жаловаться?
— Мне некомфортно, потому что мне не нравится, как ты обращался со всеми собравшимися в этой комнате людьми. Нам лгали, нас оскорбляли…
И снова мощный звук микрофона перекрыл голос Тима:
— Если ты не хочешь меняться, возвращайся к своей жалкой презренной жизни. Мы с самого начала дали это всем ясно понять. Мы сразу прояснили этот момент. Не говорили намеками, а четко и понятно озвучили эту мысль. Если ты думаешь, что уже и так все знаешь, то, очевидно, тебе нечему больше учиться. Программа работает только для тех, кто ей предан. Так что давай. Если твоя жизнь идеальна, можешь просто уйти отсюда.
— Так что же, мне нужно быть идеальным для того, чтобы возражать против того, как со мной обращаются? — Голос Тима стал хриплым от неравной борьбы с микрофоном.
— Нет. Ты просто должен держать слово. Шон, где его Программа? Я хочу посмотреть на его Программу.
В темноте Шон махал руками перед собой, пытаясь предупредить ТД.
— Что скажете, ребята? — прогремел ТД. — Как вы смотрите на то, чтобы выяснить, что за мистер Всезнайка сидит у нас в Ряду жертв?
Возражения Шона заглушил гул толпы.
— Я сказал, принеси мне его Программу. Сейчас же.
Шон поплелся вперед с анкетой в руках. ТД подскочил к краю сцены и выхватил листок из рук не особо жаждущего его отдавать Шона.
— Итак, — ТД бросил взгляд на анкету, — Тим. Вот, значит, как ты предпочитаешь поступать в жизни? Давать обещания, а потом их нарушать? Ты не любишь держать слово? Неудивительно, что ты несчастлив. Вот здесь написано…
ТД поднял листок и многозначительно постучал по нему согнутым указательным пальцем. Про счастливо загудели. ТД прочитал:
— «Моя Программа: я участвую в тех видах деятельности, которые дают мне…»
Губы ТД беззвучно зашевелились — он начал читать дальше, его лицо заалело.
ТД поднял глаза, в которых отражалась холодная ярость.
Из темноты раздался голос Реджи:
— Что там написано?
Потом голос Дрей потребовал:
— Давай, читай!
Толпа взорвалась нестройными восклицаниями, зазвучали незнакомые Тиму голоса.
ТД, похоже, выдумывал очередной все объясняющий афоризм, а потом на его лице проскользнула улыбка, и неуверенность тотчас исчезла.
— У тебя проблемы с властью. Особенно когда власть справедлива… Или нет, у тебя проблемы с властью, потому что ты злоупотребляешь той властью, которая есть у тебя… Спорим, люди терпеть не могут проводить с тобой время. — ТД придвинулся к Тиму поближе, в первый раз заглянув ему в лицо. Он заметил синяки. — Ты выглядишь так, словно тебя избили. Спорим, ты выводишь людей из себя. Спорим, ты так расстраиваешь и раздражаешь людей из твоего мира, что иногда им приходится прибегать к…
Зрачки ТД сузились, когда он вдруг узнал Тима. У него вырвался какой-то сдавленный вздох, его грудь поднялась и резко опустилась.
Тим встал и сдернул микрофон с головы ТД. ТД был слишком шокирован, чтобы успеть среагировать на это движение.
Хранители неловко переминались с ноги на ногу, ожидая команды ТД.
Тим поднес черную пуговку микрофона ко рту:
— Я здесь потому, что считаю, что эта неэтичная группа, использующая методы контроля сознания, представляет собой серьезную опасность. Руководитель моей группы сказал мне, что Программа честная, открытая и безвредная. Так вот, по-моему, они сбились с Программы, поэтому я тоже не собираюсь подчиняться их правилам и ухожу.
Несколько человек что-то закричали, потом вступили еще люди, скоро зал уже вибрировал от звуков протеста.
— Что они подсыпали нам в еду?
— Может, мне кто-нибудь скажет, с какой стати мы должны торчать здесь двадцать три часа?
— Включите свет! Черт вас подери, сейчас же включите свет!
Голос Тима четко прозвучал в микрофон:
— Пожалуйста, включите свет.
Нео и Про сощурились от яркого света, который вдруг залил зал, как пещерные люди, вышедшие на свет Божий. У большинства Про был испуганный, смятенный вид — они выглядели даже хуже, чем Нео.
В зале начался полный кавардак.
— Я хочу получить обратно свои деньги.
— Здесь чертовски жарко!
— Что это за хренатень такая?
Тим бросил микрофон к ногам ТД.
ТД снова оделся, как в доспехи, в свою высокомерность:
— Ты думаешь, ты что-то выиграл тем, что устроил здесь? — Он показал на разыгравшийся внизу бардак. — Я могу пополнить ряды своей организации за две недели. А когда я это сделаю, ты пожалеешь, что связался со мной.
Люди смели громил, охраняющих выходы из зала. Хранители у сцены принимали меры по укрощению толпы. Но двое парней, несущих вахту у входа в зону для Про, стояли на своих местах неподвижно, как статуи, хотя с виду казалось, что они не прочь присоединиться к всеобщему веселью.