После тридцатого выстрела Тим как в тумане вышел к машине. В середине кружочка, обозначавшего сердце условной мишени, зияло отверстие. Попадание было безупречным. Поднялся приглушенный шепот наблюдавших за его стрельбой людей.
Тим снял очки, поблагодарил оператора, отвечавшего за работу тира, и вместе с Дрей вышел на улицу.
— Ну что, показался во всей красе? Мне нужно возвращаться, так что давай быстренько рассказывай последние новости.
Она без всяких эмоций выслушала его рассказ обо всем, что случилось утром, и спросила:
— Ты потерял обручальное кольцо?
— Ага. — Он достал кольцо из заднего кармана и надел его на палец.
Дрей улыбнулась:
— Смотри, если узнаю, что ты все утро катался по гей-барам, тебе не поздоровится.
— Да нет, знаешь, в тех гей-барах, куда я заезжал, обручальное кольцо сражает всех просто наповал.
— Мило, — Дрей махнула Маку, который ждал ее у патрульной машины, — значит, ты шастал по кампусу в поисках детей, которым нужна помощь. А у этих сект, похоже, система отработана, да?
— Сначала они сворачивают мозги набекрень, а потом отнимают деньги, — Тим покачал головой. — Первое правило любого мошенника: используй людей против них же самих.
— Тебе это напомнило что-то родное?
— Да, похоже, пора поехать поговорить с папочкой.
Дрей резко опустила руку.
— Что? — удивился Тим.
— Будь начеку, Тимоти. Чтобы самому не увязнуть.
Мак пронзительно свистнул, и Дрей поспешила к патрульной машине.
Старый бежевый «кадиллак», припаркованный на стоянке, ясно указывал на то, что Тим пришел по адресу.
Помещение было утыкано стереоаппаратурой, колонками и автомагнитолами. Оглушительные звуки демонстрировали все прелести современной акустики. Его отец стоял у задней двери. Он резко выделялся среди шумных механиков в промасленной одежде: его отутюженные брюки были идеально чистыми, а жестикуляция спокойной и размеренной. Тим перебежал через дорогу и притаился у двери. Оглушительная музыка стихла, и до Рэкли донеслись обрывки разговора:
— …вот такие новые колонки. Можете установить их сами в сервисном центре. Но там будет дороже.
— А сколько у вас?
— Рикардо! Сколько стоят эти новые колонки, которые мы только что получили?
— Пятьсот! — крикнул механик, его слова частично заглушил металлический грохот.
— Четыреста долларов. Вы сами слышали. Больше уступить не могу.
Мужчина быстро заплатил и вышел. Тим шагнул внутрь.
— Тимми!
— Отец.
— Как видишь, работа идет своим чередом. Мне нравится, когда люди счастливы. И бизнес от этого только выигрывает. А как ты меня нашел? Дай угадаю. Ты говорил с моей нянькой.
Тим кивнул.
— Да, уверен, что мой офицер по условно-досрочному освобождению рад был услужить великому Тиму Рэкли. И ты пришел поздравить своего папашу с выходом после пятой отсидки?
— Я не знал, что ты уже вышел. И сколько ты уже дышишь свежим воздухом? С месяц?
— Вроде того. Меня взяли в ноябре на вполне невинной махинации с трастовыми фондами. Я с удовольствием помог следствию, и мне скостили срок с шести месяцев до трех. Плюс еще три пришлось отсидеть за нарушение правил условно-досрочного освобождения. В общем, все закончилось вполне благополучно. Только вот срок, в течение которого копы будут официально за мной следить, все увеличивается: уже три года.
Тим опустил глаза. Его отец был одет в серые брюки. Правая штанина была скроена так, что несколько незаметных складок внизу скрывали электронный браслет. [19]
Его отец, как всегда, был одет безупречно. Он был поздним ребенком, которому никто не обрадовался, и остался без родителей в шесть лет. Воспитывал его не очень добрый старший брат, который стал успешным банкиром и жил теперь где-то на Ближнем Востоке. Отец Тима всегда называл его ВИП-персоной, так что Тим не знал даже имени своего родного дяди.
О своей матери Тим помнил только, что у нее были нежные руки и мелодичный голос. Когда Тиму было четыре, она ушла из дома, не оглянувшись. С тех пор о матери в их доме никогда больше не говорили. В результате Тима вырастил его отец, который смотрел на него, как на белую ворону. И ничего удивительного в этом не было, потому что мальчик был нацелен на справедливость, в то время как его отец ловко обходил закон.
— Как дела? — спросил Тим.
— Да ничего, спасибо. Немного устал. Конечно, собирать мусор у обочины дорог в шесть часов утра занятие утомительное, но зато у меня была возможность покрасоваться в стильном оранжевом жилете. Тебе нужна моя помощь? Я немного занят. Сам видишь, стереоаппаратура хорошо идет в этом районе.
— Да. Ты мог бы мне помочь… с одним делом.
— Ты снова вернулся под знамена? Я не горю желанием помогать нашим доблестным правоохранительным органам.
— Я хочу знать, как ты выбирал людей. Для мошенничества.
Отец Тима с интересом взглянул на него:
— Все зависит от того, какая афера готовится.
— Как ты узнаешь, что у человека есть деньги?
— Богатенькие Буратино? Не знаю. Здесь просто работает чутье.
— Ну постарайся как-нибудь объяснить.
Отец Тима задумался. Против искушения продемонстрировать свои богатые знания он не мог устоять:
— Ну, на бренды смотреть не стоит. Дорогая одежда еще ничего не значит. Обувь — другое дело, особенно у мужчин. А вот женщины готовы дом заложить, чтобы купить модные туфли, так что по ним у женщин ничего не определишь. У парней с толстыми бумажниками обычно денег не бывает. А вот у тех, у кого банкноты сложены аккуратными стопочками, наоборот. Старые бейсболки — значит, денег нет. Белые кепки с загнутым козырьком — деньги есть. Посмотри на рубашку — ее сдавали в химчистку? Воротничок накрахмален? Хорошие ручки. У богатых всегда хорошие ручки: «Паркер» и тому подобные. Ну и, конечно, часы. Часы среднего класса в расчет не идут. Такие любому могут подарить на день рождения. А вот «Картье», «Омега» — другое дело. Такие носят только действительно богатые.
— Что можешь сказать о тех, кто разбогател недавно?
— Они одеваются немного не в дугу. Слишком хипповато, как разведенки, которые собрались в бар снять себе кого-нибудь. От них за версту тянет отчаянием. Они забрались слишком высоко для себя и теперь боятся слететь.
— Какие еще есть способы определить богатство?
— Спроси, чем занимаются их отцы. Знаю — это твое больное место, с детства. Ребята вроде тебя не любят задавать вопросы. Но те, у кого папаша врач или судья, услышав такой вопрос, тут же сделают стойку. Богатство тянется к богатству, они могут притворно скромничать, но если нажать там, где нужно, тут же все с радостью выложат, — он на секунду закрыл глаза, — есть что-то в их осанке, в походке, какая-то самоуверенность, которая является следствием обеспеченного детства… Ты двигаешься, как богач, Тимми.