— Это было бы просто замечательно, но я не знаю, потянем ли мы расходы…
— Мы можем позволить себе билет на самолет.
— Это больше четырехсот фунтов.
— Я сама заплачу.
— Не знал, что у тебя есть деньги.
Стречи была не до конца откровенна с Клайвом. Как бы сильна ни была ее привязанность к мужчине, она никогда не подпускала его к своему банковскому счету. Как говаривал Микки Старр, дружба дружбой, а табачок врозь…
— Все, кроме Деларма, улетают сегодня в полдень. Он не самый общительный персонаж, так что он полетит в одиночестве.
— Тебе бы лучше за ним приглядеть.
— А что он сделает? Будет надоедать местному священнику, потом уедет обратно.
— Священнику?
— Преподобной Тине Гам — ты ведь с ней знаком. Такая славная женщина — и всегда готова помочь, за исключением тех случаев, когда Деларм начинает пороть околорелигиозную чушь.
— Тем паче за ним надо следить.
— Он безобидный. Послушай, Клайв, мы ведь партнеры — во всех смыслах этого слова.
— Это так и есть, милая.
— Не называй меня «милой». Я хочу к тебе.
— Ты нужна здесь. Послушай, милая…
— Я тебе не…
— Послушай, Стречи, тебе необходимо быть здесь — ты ведь представитель «Лейн Эстейтс». Ты должна быть в Англии.
— Но почему?
— На время аукциона. Только так наш план сработает. Я, как аукционер, остаюсь в Штатах, а ты держишь оборону в Англии. Ты — представитель компании-владельца, и юридически поместье принадлежит тебе. Когда я продавал тебе компанию, я доверил тебе все…
— Ты знаешь, что ты можешь мне доверять.
— Конечно, я знаю, знаю, что могу. Просто я хотел сказать вот что: мы приступаем к самой ответственной стадии.
— Значит, я нужна тебе здесь?
— Абсолютно верно.
— А в Калифорнии, или где ты там есть, я тебе не нужна? О'кей, я начинаю ныть. Ты победил, я остаюсь в болотах Девоншира.
— Ты знаешь, что так лучше, милая…
Она засопела, и он поспешно добавил:
— Нет-нет, я хотел сказать «Стречи», а не «милая»! Стрей-чи. Прости. В любом случае, скоро мы будем вместе. Как же я этого жду. — Он помолчал, потом: — Люблю тебя. Правда-правда.
— И я, — выдохнула она. — Пока, Клайв.
Она нажала «отбой». Злобно посмотрела на телефон. Швырнула его на диван.
Клайв всегда считал, что доля риска добавляет остроты в любовные отношения. Они с Глорией лежали на широченной кровати, точно пара вертикалей кроссворда, и им было прекрасно известно, что в этот самый момент, когда Клайв наконец опустился подле Глории, самолет ее супруга опускается в аэропорт Сан-Франциско. Донжуан по натуре, Клайв никогда не ограничивался одной ночью с красивой женщиной. Заводила вроде Глории могла занимать его мысли целую неделю, а то и больше. А в отсутствие мужа Глория становилась ненасытной, точно монашка в бегах. Клайв был моложе и симпатичнее ее благоверного, у него были все волосы — и вдобавок настоящий титул английского лорда! Она ловко ухватила его за благородную ягодицу — возможно, в последний раз — и подтащила к себе. Она уже успела пару раз укусить его — не потому, что ожидала, что из укуса потечет голубая кровь, а просто потому, что это было в ее стиле. Вот и сейчас ухо Клайва выглядело так, точно он участвовал в боксерском поединке. А он даже не мог ответить ей тем же — ведь через каких-то пару часов Глории предстояла встреча с мужем, и она должна была выглядеть свеженькой.
— Не уходи, — выдохнула она.
— Разве можно.
Клайв прекрасно знал, что в минуты страсти следует избегать говорить правду. Женщинам не надо знать, что тебе просто нужен секс, — им непременно хочется слышать, что вы их любите — впоследствии они не станут вам это припоминать. Вообще-то, в тот момент все, что вы говорите, — чистая правда, ведь окружающий мир для вас перестает существовать. Только вы и она, одни в целом свете. Не стоит портить такой момент словами правды.
Позже все и так станет ясно.
Такого у Клайва не было добрых полгода. Где-то в глубинах его прагматичного подсознания он ощущал — понимал, — что это должен быть последний раз, когда они вместе; и смаковал каждую минуту этого блестящего представления. Пусть на дворе полдень — кто сказал, что спектакль должен быть дневным? Кульминация требовала аплодисментов, но вместо этого зал неожиданно смолк. Клайв откатился на более прохладный край кровати. Глория последовала его примеру и прилегла рядом. Кожей он почувствовал ее дыхание, когда она прошептала:
— Жаль, что тебе надо уходить.
Спектакль окончен.
— Скоро ты станешь леди Глорией — разумеется, если Линкольн выиграет аукцион.
— А он это сделает, милый. Я позабочусь.
Клайв улыбнулся и закрыл глаза. Занавес может опускаться.
Итак, план действий, думал Фрэнки ди Стефано. Первое: надо выяснить, кто проболтался про Гарри Стица; и второе: необходимо как можно скорее проникнуть в высшее общество. Любыми путями. Лютер сказал, что мне нужно побольше лоска. Это то, что надо. Мне что — так всю жизнь и ходить в преуспевших бандитах? Нет, конечно. Я заслуживаю уважения.
Он позвонил Келли в округ.
Келли спросил:
— Минуточку, Фрэнки, — ты звонишь по открытой линии?
— А что — твой телефон прослушивается?
— Может быть.
— Типом за соседним столом?
— Кто знает?
— Слушай, вам там за что платят — за то, чтобы вы ловили хулиганов на улицах, или за то, чтобы шпионили друг за другом? Вы ведь честные парни, правда?
— Без комментариев.
— Келли, мне нужно кое-что знать.
— Стоп-стоп. Давай-ка встретимся, пивка выпьем — где-нибудь вне конторы.
— Нет уж. Мне просто необходимо это знать. Мое имя всплыло в связи с этим расследованием — ну, кто-то замочил Гарри Стица…
— Вообще-то…
— Господи, Келли, — неужто ты думаешь, что прослушивается каждое твое слово? Я могу рассказать тебе кое-что интересное — если хочешь. Пусть послушают.
— Погоди-ка…
— Нет уж, это ты погоди, Келли. Кто-то упомянул мое имя в связи с этой хренью про Гарри Стица.
— Ну…
— Келли!
— Я слышал твое имя, кто-то что-то сказал. Точно не знаю.
— Ты хочешь поговорить о чем-то еще?
— Нет. Послушай, остынь-ка. Просто прошел слух, что Стиц ошивался в твоих краях.