— Прежде всего, мне хотелось бы исправить досадную историческую неточность. Альбино Лучиани скончался ранним утром 29 сентября 1978 года. Не спрашивайте, откуда мне это известно. Я был последним, кто видел понтифика живым, и первым, кто видел его мертвым. Отчего умер Иоанн Павел, вам наверняка и без того известно: он стал слишком неудобен, превратившись в опасного врага, которого было необходимо устранить.
Я говорю не о вопросах веры. Просто мы допустили ошибку, недооценив будущего понтифика. Если после завершения конклава мы и питали какие-то надежды, то вскоре осознали всю их беспочвенность, папа был слабым лишь с виду. Он решил незамедлительно навести порядок в курии.
Первыми жертвами должны были стать архиепископ Марцинкус и кардинал Жан-Мари Вийо. Поверьте, их судьбу предстояло разделить множеству остальных священников. После отстранения епископа и кардинала настала бы очередь Джелли и Кальви, тогда мы потерпели бы окончательное поражение, папа Иоанн Павел I сам рыл себе могилу. Не то, что Павел VI, занимавшийся лишь проблемами вероисповедания и догматами, предоставив курии и профессионалам решать остальные вопросы. Нет, Иоанн Павел собирался покончить с Церковью в том виде, какой мы ее знали.
— Это еще почему? — Сара внимательно слушает итальянца.
— А вы действительно считаете, что Церковь выстояла бы после той чистки, которую собирался устроить Лучиани? Вряд ли. Верующие пришли бы в ужас, узнай они хотя бы о малой части экономических преступлений, совершенных «институтом праведников». Павла VI, пусть и несправедливо, посчитали бы преступником, приказавшим своим сотрудникам отмывать деньги, инвестируя в производство продукции, осуждаемой Церковью — например, противозачаточных пилюль, презервативов или оружия. А все для того, чтобы заработать побольше денег и пополнить личные счета.
— Но ведь это было известно и раньше, а ничего так и не произошло…
— Вот именно. В то время мы еще не контролировали информационные потоки, и огласка была неизбежна. Тем не менее, нам удалось минимизировать потери.
— Как вы можете с таким спокойствием говорить об убийстве Иоанна Павла I? — спрашивает девушка.
— Цель оправдывает средства, синьорита. Слишком многое оказалось поставлено на карту, и я говорю не только о правосудии. Из-за действий, которые собирался предпринять понтифик, благополучие многих лиц, да и государств тоже, оказалось бы под угрозой.
— Папа всего лишь хотел восстановить справедливость.
— Понимание которой весьма субъективно. Вы наверняка уже успели это осознать. Личио Джелли счел своим долгом создать план, осуществимый в кратчайшее время, в считанные часы. Вот тогда я и вступил в игру в качестве палача Альбино Лучиани. Я должен был ждать телефонного звонка. Вийо пытался отсрочить выполнение замысла, старался переубедить, предлагал разумные решения. Но папа оказался непреклонен. Он подписал свой смертный приговор 28 сентября, когда сообщил Вийо и остальным кардиналам о перестановках, намеченных на ближайшие дни. Первым предстояло оставить свой пост Марцинкусу, и притом незамедлительно. Как только о решении понтифика стало известно, мы уже не могли не вмешаться.
— Окончательное решение вопроса, — произносит Сара со смешанным чувством насмешки и бешенства. — Решение всех проблем. Кто не с нами, тот против нас и должен погибнуть, чем раньше, тем лучше. Список жертв такого образа мыслей можно пополнять до бесконечности.
— Вы даже представить себе не можете, сколько таких жертв. Как бы там ни было, в ночь с 28 на 29 сентября я находился в Апостольском дворце. Один из кардиналов взялся проследить за тем, чтобы тайные ходы оставались открытыми и чтобы не произошло непредвиденных случайностей. Так и вышло. Ему удалось с блеском выполнить собственную миссию.
— Вы хотите сказать, что среди ночи разгуливали по Апостольскому дворцу?
— Нет. Я сразу же вошел в покои понтифика по одной из заброшенных лестниц. Обычно двери на первый и третий этажи оставались заперты, но, как вы наверняка догадались, в ту ночь было сделано исключение. Швейцарская гвардия не охраняла покои со времен папы Иоанна XXIII. По пути я не встретил никого, и легко проник в папские покои. Его Святейшество еще бодрствовал, и мы обменялись парой слов. Когда я уходил, моя миссия уже была выполнена. Кардиналам оставалось лишь предать старого папу земле и выбрать нового.
— Вы говорили с понтификом? Я надеюсь, вы еще помните то, что он сказал…
— Это не существенно, — отмахнулся Джей-Си, уже начинающий проявлять признаки нетерпения. — На следующий день тот же кардинал, что помог мне попасть внутрь дворца, попросил меня посетить Ватикан. Я прибыл. Они хотели, чтобы я вернул бумаги — те, которые вы нам сейчас вернете, чтобы они хранились у меня… Так я и поступил. — Старик по-лисьи ухмыляется. — Оставил их в самом надежном в мире хранилище. К тому же меня позабавила сама идея. Разве я мог представить себе, что на записи наткнется этот идиот Фиренци и присвоит их себе?
— Но разве вас не просили уничтожить документы?
— Нет-нет… Не считая списка и Фатимского пророчества, остальные бумаги были вполне безобидны… идеи понтифика насчет церковных преобразований. Одни вызвали бы больше споров, другие — меньше, но ничего сенсационного… по крайней мере, для обычных прихожан.
А вот список — совсем другое дело. Вы же понимаете, что речь идет не о списке членов П-2, известном повсеместно, а о гораздо более деликатной версии. Включающей имена важных лиц, даже самого премьер-министра. Любой мало-мальски приличный судья смог бы упечь упомянутых в нем лиц в тюрьму за смерть понтифика. Никто и представить себе не мог, что случится нечто подобное… эта проклятая римская ищейка…
Вийо так старался, чтобы никто не заметил никаких странностей в гибели понтифика, что допустил целый ряд ошибок. Например, получилось, что тело обнаружила сестра Винченция. С обитателей дворца взяла клятву молчания — совершенно лишнюю, после чего кардинал принялся разрабатывать официальную версию, позднее опровергнутую самим же Ватиканом.
— Не понимаю…
— Согласно первой официальной версии, секретарь понтифика, отец Джуан Мейджи, обнаружил тело между четырьмя и пятью часами утра, хотя на самом деле тело обнаружила его экономка, сестра Винченция, сорока пятью минутами ранее.
— Но почему?
— Для женщины, пусть и старой монахини, считалось неприличным входить в покои понтифика. Имидж — дело серьезное. Позднее Вийо сделал несколько двусмысленных заявлений, принял нестандартные решения. Сказал, что в руках у Святого Отца была его настольная книга, «Следуя Христу» Кемписа — специальное издание, которое в действительности находилось в Венеции. Поторопился пригласить бальзамировщиков. Вскоре выяснилось, что на самом деле тело обнаружила монахиня. А если добавить ко всем этим странностям то, как поспешно произвели уборку апартаментов, то всем станет ясно: так может вести себя только тот, кому есть что скрывать.
С другой стороны, врачи сотрудничали с нами только если им не приходилось сталкиваться с мнениями других врачей. Личным доктором Лучиани был Джузеппе де Рос, регулярно навещавший своего подопечного в Венеции, а также в течение всего месяца, пока тот находился в Ватикане. Было важно обсудить диагноз с римскими коллегами. Вийо запретил проводить посмертное вскрытие, да и каноническое право запрещало аутопсию. Вийо занимал пост камерленга, и в силу своих обязанностей оставался главой Церкви до завершения следующего конклава. Недавние события создали для него немало хлопот, к тому же он был крайне взволнован…