— Мистер Стоун? Мистер Стоун?
— Не высовывайся, Кон.
Руки Микки не двигаются. Локти висят под неправильным углом, пальцы вывернуты как-то вбок. Да пошло все к черту! Быстрым движением Воорт затаскивает Микки в дверь, когда Стоун наконец отвечает на вопрос Бока:
— Да, один! Он один!
Воорт захлопывает дверь.
Слышен приглушенный крик Стоуна:
— Один, Леон!
Дверь заперта.
Микки, щурясь, оглядывается, качает головой и морщится.
— Только не говори мне, что ты и в самом деле один.
— Он заставил меня все рассказать, — говорит Стоун.
— Уверен, вы продержались сколько смогли.
— Он знает о лодке.
— Это не имеет значения.
Бок отдает приказ по рации:
— Ломайте дверь.
Из леса, со стороны Парковой магистрали, донесся рев двигателя — словно машина повиновалась его воле. Бок представляет себе, как внедорожник едет к ним среди деревьев.
Он терпеливо произносит, стараясь пробиться сквозь шоковое состояние юриста:
— Мистер Стоун, уходите отсюда. Спускайтесь по тропинке и ждите в лодке. Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Какой аэропорт? — спрашивает Стоун, подбирая брюки.
— Ньюбург. — Бок спокоен, внимание сосредоточено на лесе. — Я арендовал «Лир». — Тем временем рев двигателя становится громче. — Смотрите под ноги. Тропинка скользкая. Держу пари, через пару месяцев вы вернетесь домой. Держу пари, все рассосется.
— Я… я…
Стоун унижен, ошеломлен и пристыжен, а Боку нужно, чтобы он действовал. Поэтому наемник лжет:
— Я и сам в первом бою обгадился, мистер Стоун.
— Ты?
Бок видит приближающиеся огни фар.
— У него оружие. — С этими словами Стоун поворачивается и уходит. Сгорбленная фигура ковыляет к берегу. Исчезает в тумане — становится прошлым, далеким, ушедшим.
— Для этого большого ума не надо, — бормочет Бок, когда по другую сторону от церкви, там, где «субару» загораживает дверь, раздаются выстрелы. Начинается отвлекающий маневр. Бок представляет себе, как детектив мчится прочь, от главного входа к задней двери. Воорт выбегает из нефа. Калека Микки пытается не отстать или прячется. Руки болтаются, как у обезьяны. Лорел и Харди. Эбботт и Костелло. Одно слово, клоуны.
«Как они могли вообразить, что одолеют меня?»
Из тумана доносится голос Стоуна. Значит, он еще не спустился вниз.
— Я никогда не думал, что он вернется.
А вот и внедорожник, проламывается на поляну.
Сквозь туман Бок видит, как с обеих сторон от церкви материализуются его люди. Норвежец прижимается к зданию, подбираясь к боковому окну. Внедорожник сворачивает налево и с грохотом несется к парадной двери. Самоходный таран весом в четыре тысячи фунтов.
К черту погружения. Нырять скучно.
Подняв «би-экс-пи», Леон Бок бросается к главному входу. Австралиец окажется там одновременно с ним — сразу после удара внедорожника.
«Вот для этого я и рожден на свет», — думает Бок.
Воспоминания не приходят в заранее назначенное время — как и новые идеи. Они подобны путешественникам Эйнштейна: мелькают в сжатое мгновение, пока бегущий полицейский делает один-единственный шаг.
Бум…
Услышав стрельбу у черного хода, Воорт мчится по нефу с «ремингтоном». Вероятно, Бок ломится мимо оставленного там «субару», сообразив, что Воорт все еще у главного входа. Выстрелы означают, что они сбивают замок… во всяком случае, пытаются. Подобраться ближе. Выбить дерево вокруг старого замка. Перебраться через капот машины.
Бум… Бум…
Воорт думает в Эйнштейновом времени.
Микки ковыляет следом. По крайней мере его глаза пригодятся. Удержать напарника все равно не удастся.
Он не сразу обращает внимание на шум двигателя. Но, уже оказавшись в коридоре, ведущем к черному ходу, Воорт слышит его в мгновения тишины.
Микки кричит:
— Спереди! Не сзади!
Воорт меняет направление.
Слишком поздно. В нефе раздается грохот, и, когда Воорт снова вбегает в старое помещение — ловушка так и не сработала, потому что дверь взорвали, — он видит высокую решетку внедорожника, задом выезжающего из пробитого дверного проема…
Бум…
Воорт стреляет наугад, «ремингтон» выплевывает очереди в загораживающую проем машину и любого, кто попробует войти через главный вход.
Воорт все нажимал на спуск. Осталось четыре выстрела… три… он кричит, чтобы Микки убрался в сторону.
На полу кровь.
Воорт откатывается вправо.
Сквозь туман пробивается свет фар.
Машина остановилась. Задыхаясь, Воорт падает за кафедру, прислушивается к шагам и быстро перезаряжает дробовик, не дожидаясь, пока закончатся боеприпасы.
Микки стонет на полу.
— Окна!
Ставни слева раскалываются. Глушитель! Воорт дергается вверх и влево, стараясь, чтобы кафедра оставалась между ним и дверью… Бум… дерево разлетается в клочья, и он слышит брызги шлепков — девятимиллиметровые пули преодолевают звуковой барьер и вонзаются в дерево или рикошетят от каменных стен.
Пронзительный крик за окном.
По спине Воорта бегут мурашки, когда кафедра у него над головой раскалывается; краем глаза он замечает какое-то движение возле дверей. «Фары по-прежнему не двигаются, так что, возможно, я достал водителя…»
У кузины Спрус на бампере наклейка со словами «Пипец подкрался незаметно».
— Я могу двигаться, Кон. В тебя попали?
Воорт слышит перекличку людей снаружи.
«Отступать к задней двери? Или к балкону? Решай. Быстро.
Да можем ли мы вообще добраться друг до друга?»
Микки рядом с ним на полу. На руке у него кровь.
— Осколки, Кон. Смешно.
Леон Бок совершенно хладнокровен. Конечно, до некоторой степени испуган, но это ерунда по сравнению со всем прочим. С тем, как тело сливается с землей, деревьями, пейзажем, когда он двигается. С тем, что ток крови кажется электрической энергией, и все потеряло значение, кроме сиюминутного — так всегда бывало с ним в бою. Бой дает ясность, недоступную иным человеческим переживаниям: любви, алчности, голоду, невоздержанности. Бок скользит между секундами. Он обгоняет смерть. Шагает в дверь — мимо дымящегося внедорожника и мертвого Бритта на водительском сиденье, — рассыпая веером очереди, он за гранью уверенности, восторга, сомнений.