Дядюшка покачал головой:
– По утрам не стоит и высовываться на дорогу, тебя просто разжуют с потрохами, пока минуешь оцепление…
Он поднял голову, и его глаза сузились:
– Уберите отсюда этого мексикашку!
Голос Герреры прозвучал несколько неуверенно:
– Я кубинец.
– А, ну тогда… – Дядюшка Пит рассмеялся, и на его груди затряслись волны жира. – Тогда я скажу так: мне не нужны здесь никакие латиносы, только истинные американцы!
– Брось, Покахонтас.
Дядюшка Пит уставился на Тима, признавая его за главного.
– Уберите латиноса, или я не стану с вами разговаривать.
Геррера резко двинулся к байкеру, но Тим преградил ему путь, глядя в глаза Дядюшке. Геррера уткнулся в спину Тима.
Дядюшка никак не отреагировал на поведение Герреры и повторил:
– Латиносам не место в нашем клубе. Уберите его.
– Хочешь выставить его? Тогда попробуй сам, – ответил Тим.
Медведь демонстративно встал за спиной Герреры.
Дядюшка Пит нахмурился: назревала конфронтация. Вдруг он улыбнулся:
– Я тебя узнал. Ты тот парень, что присматривает за порядком, да? Это ты тогда завалил тех ублюдков? Тебе нужно прозвище.
– Спасибо, я предпочитаю свое имя.
– Извини, приятель, но всем нужны прозвища. – Он закинул голову, глядя вверх – придумывал прозвище Тиму. Марля свалилась в измятые простыни, когда толстая ладонь Пита опустилась рядом с задними лапами пуделя. – Я буду называть тебя Специалистом.
– Оригинально, – заметил Медведь. – Уж не хочешь ли ты сделать из этого прозвища ярлык?
– Точно. Я вспомнил, что где-то уже слышал его – должно быть, в «Фокс Ньюс».
– Знаешь, почему мы пришли? – спросил Тим.
– Что, у наркоманок рождаются дети с отклонениями?
– Меня интересует Дэн. Это твой головорез, он выполняет твои приказы. Они с Кейнером не начнут куролесить, пока не будет слова сверху.
– Дэн не подчиняется приказам, и у нас нет «верха». Мы, «грешники», словно перекати-поле.
– Для чего он тебе понадобился?
– Я не обязан трепаться с тобой по этому поводу.
– Как ты думаешь, что я сейчас скажу?
– Что же?
– Ты смышленый малый, Дядюшка Пит. Догадайся сам, что я скажу?
Борозда между бровями Дядюшки разгладилась. Он не улыбался, но его лицо выражало скрытое веселье, почти восторг.
– Ты сходишь за ордером и превратишь мою жизнь в ад.
– Прямо в точку.
Громадная туша поднялась с кровати; по сравнению с ним даже Медведь выглядел тощим. Пит залез в ящик письменного стола, вынул оттуда цифровой диктофон и поставил сверху на стол позади металлического предмета в форме буквы Z. Когда он снова сел на кровать, пружины жалобно запищали под его весом. Он закурил, затянувшись с очевидным наслаждением, но Тим задал ему очередной вопрос:
– Где они?
– Понятия не имею. На то они и бродяги, понимаешь? Бро-дя-ги! Дошло наконец?
– Ну а Козел, Том-Том и Вождь? Мы и с ними хотели бы обменяться парой слов на досуге. Знаешь, где они?
– Конечно. Колесят у Тихоокеанского побережья, где-то в окрестностях Пойнт Дюм. А двадцатифутовые следы заноса там – это лицо Козла. – Дядюшкин громогласный хохот закончился приступом кашля. – Если хотите, думайте, что я вам хамлю. – Он потянул за свою туго стянутую бороду, и его улыбка постепенно угасла. – Вы, законопослушные, не понимаете юмора. Вот почему я презираю вас. Вас и весь ваш законопослушный мир. Я уже слишком далек от всего, что представляет собой эта проклятая американская нация. Когда я беру в руки газету или включаю телевизор, то чувствую отвращение. Я не понимаю того, о чем там говорится. И я думаю: «А не пошло бы все это к черту». Я не хочу жить в этом дерьме. – Он постепенно взвинчивался. – Все это государство построено на запретах. Нельзя превышать скорость, нельзя снимать шлюх, нельзя курить травку! Нам запретили ездить без шлемов на наших «чопах»! Завтра мы будем хоронить Нигера Стива, но даже не сможем проводить его, как воины!
– Воины разве не носят шлемов?
– Не наш стиль.
– Большинство настоящих воинов понимают, что голова дороже прически.
– Считай, что это дань уважения погибшим.
– Мы завтра тоже будем хоронить двух человек. – Тим запрокинул голову. – Я разрешаю вам ехать на похороны без шлемов.
– Тогда давай справку. Сейчас ты пичкаешь меня этим дерьмом, а завтра заговоришь по-другому.
– Я предоставлю вам муниципальное разрешение.
Медведь кинул на Тима взгляд, полный злобы и укора.
Дядюшка подозрительно сверлил Тима глазами, но, видя реакцию Медведя на такое предательство, постепенно успокоился, и на его лицо вернулась улыбка довольного жизнью человека.
– Ладно, может, я и поверю, если правда принесешь разрешение. Кто его знает, может быть, и ты, наконец, стал нормальным парнем, Специалист! Мы ведь неплохие ребята. Просто мы устали от всей этой чепухи. Мы никогда не выходим за рамки, разве что отдерем разок-другой какую-нибудь шлюшку да стащим чего-нибудь, чтобы погонять адреналинчик.
Все еще вне себя от такой серьезной уступки Тима, Медведь выпалил:
– Отдерете, как ту автостопщицу, которую насиловали весь август и еще два месяца подряд?
– Чушь собачья, мы ее не насиловали. Просто мы на ней тренировались. Вот те парни внизу – да, они действительно устроили групповуху с Энни Наручные Часы. Но вы ведь не слышали, чтобы она жаловалась?
– Просто у нее был занят рот, – ответил Тим.
Дядюшка Пит рассмеялся:
– Ну вот, ты и сам понимаешь, что хорошая шутка никому еще не вредила. Смотри: если бы мы и правда насиловали ту девку, то почему же она не обратилась в полицию? Черт подери, да мы же ей услугу оказали, она ведь с нами не скучала. Знаешь, что я думаю? Вы, граждане, слишком завистливы. Ваши гробы на колесах никогда не подарят вам того ощущения, которое бывает у байкера: сердце не замирает, не свищет в лицо ветер. А вы, копы? Вам же платят за то, чтобы вы присматривали за нашим весельем. В моем распоряжении целая куча «мочалок», и это только здесь, а дома я могу приласкать свою любимую милашку.
– Господи, у тебя что, телевизора нет? – спросил его Медведь.
Дядюшка Пит вытянул шею, соображая, смеяться ему над этим или нет.
– У нас свой мир, со своими правилами, мы живем и умираем согласно им, как и вы, только вы живете и умираете по чужим правилам.
– Зато в ваши правила входит мочиться друг на друга и коллекционировать нашивки летчиков, чтобы потом вставлять их между ног мертвым женщинам, – сказал Медведь. – Так чьи же правила лучше?