Над рубашкой Гарри пришлось потрудиться — холодная как лед кожа на туловище закоченела. Все-таки Карлу удалось стащить рубашку, и на теле осталось только нижнее белье. Коротенькие трусы-плавки. Карл мрачно кивнул, собрался с духом и стянул их до колен мертвеца.
Гарри Вагнер лежал на холодном кухонном полу, обнаженный.
На его теле не было ни пакетов, ни дневников, ни бумаг. Ни единого ключа. Ничего.
— Теперь мы можем уйти? — тихо спросила Аманда. Карл не ответил, он просто молча смотрел на тело, и она повторила: — Карл, мы закончили. Давай уйдем отсюда.
— Я не могу оставить его в таком виде.
— Карл, нам нужно…
— Аманда, я знал этого человека. Давай оденем его и поместим туда, где нашли. Пожалуйста.
Вначале они надели на Гарри белье и брюки, потом рубашку, носки и туфли. Карл даже завязал шнурки аккуратными бантиками. Затем они подтащили тело к холодильнику, открыли дверцу и с большим трудом запихнули мертвеца внутрь.
Грэнвилл встал перед телом. На какой-то миг ему показалось, что нужно сказать что-нибудь, всего лишь несколько слов, чтобы отдать покойному дань уважения, может, попросить прощения. Но нужные слова не находились, и Карл молча закрыл дверцу холодильника, повернулся и вышел из дома.
Снаружи, стоя на дорожке, Карл и Аманда с жадностью втягивали ночной воздух. Словно, пока они были в доме, оба сдерживали дыхание, опасаясь вдохнуть запах смерти, которая уже начала проникать в их жизнь.
— Извини, у меня не очень-то получилось, — сказала Аманда.
— Ты прекрасно справилась! Черт, ты держалась просто великолепно! А вот я облажался. Но я был совершенно уверен, что мы что-нибудь найдем! Это казалось таким логичным.
— Мы обязательно что-нибудь найдем, обещаю.
Карл сумел благодарно улыбнуться. Они залезли в «субару», Карл засунул ключ в замок зажигания, но вдруг почувствовал, что вовсе не так спокоен, как хотелось бы. Понял, что не может сейчас вести машину — ему нужно время собраться с силами. Поэтому он положил ладони на рулевое колесо, и несколько минут они с Амандой просто сидели в темном автомобиле.
— Знаешь, что было самым жутким? — спросила Аманда. — То, что через пару минут это перестало казаться таким уж страшным. Наверное, так ведут себя врачи, изучают и анализируют. Я перестала думать о нем как о человеке, просто мысленно отмечала: «О, да у него брюки от Армани, интересно!» Даже смогла без отвращения посмотреть на его рану, а потом сосредоточиться на слове «bienvenue», прикидывая, что оно означает…
— Что? — перебил ее Карл. — Какое еще слово?
— «Bienvenue», его татуировка.
— У Гарри была татуировка?
— На предплечье. На правом предплечье. Подожди, она была справа, если смотреть с моей стороны. Значит, на левом.
Аманда ткнула пальцем в место на несколько сантиметров выше запястья.
— Вот здесь.
Карл убрал руки с рулевого колеса.
— О нет, — простонала Аманда. — Только не говори, что…
Но Карл не слышал конца фразы. Он вылез из машины и поспешил к дому.
В этот раз они оставались внутри совсем недолго.
Карл вытащил тело из холодильника только наполовину. Он больше не нервничал, когда прикасался к трупу. Действовал уверенно и деловито.
Аманда закатала рукав рубашки Гарри ровно настолько, чтобы обнажить маленькую наколку на внутренней стороне его левого предплечья. Слово «bienvenue», написанное аккуратными крошечными буковками.
Уставившись на татуировку, Карл произнес:
— Он всегда подворачивал манжеты. Когда убирал за собой, мыл посуду или когда у меня становилось чересчур жарко. Говорю тебе, неделю назад у него не было никакой татуировки.
— Может, он ее сделал уже после того, как вы виделись.
— Несомненно. Вот только зачем?
— «Bienvenue», — пробормотала Аманда задумчиво. — Интересно, что это значит?
— По-французски, — ответил Карл, — это слово означает «добро пожаловать».
— И что это означает?
— Не знаю, — сказал Карл, отсалютовал телу, наполовину вытащенному из холодильника, и закончил: — Гарри, прости, что я в тебе сомневался.
Огонь плясал на полу спальни, пробежав от двери к кровати, затем уничтожил легкое бело-голубое одеяло и перескочил на кружевные занавески, украшавшие окна. Мощные красно-синие языки пламени поглотили белое кружево, метнулись по стенам к потолочным балкам, огненным вихрем пронеслись по комнате. От невыносимого жара пузырилась краска, трещало дерево, лопалось стекло, а пластик стекал раскаленной лавой.
Ванная превратилась в огнедышащую сауну, наполненную черным дымом и ядовитыми испарениями. Эмалированная ванна вскоре обуглилась и потеряла форму. Из исковерканных труб лилась вода. Потоки жидкости заливали пламя, громкое шипение и клокотание кипящей воды разносились по округе. Ад кромешный, только вместо грешных душ в пламени корчились держатели для зубных щеток, стойка душа, растрескавшийся от жара кафель.
В гостиной волна огня проглотила кушетку. Антикварные обеденные и письменные столы, которые исправно служили людям более двухсот лет, занялись под натиском пламени как обычная фанера. Компьютер продержался лишь несколько секунд в пылающем вихре. Клавиши оплавились, монитор потемнел, уничтоженные внутренние части вывалились наружу, как выдранные потроха.
Языки пламени, уничтожив кухню, рванулись во мглу аллей. Снопы искр летели в темноту ночи. Яркое зарево пожара поднялось до небес. Треск раздавался по всей округе, словно хриплый смех.
Огонь покидал место, где он родился. Рвался в большой мир. Ужасал своей красотой и величием полного разрушения.
Пламя распространялось, не поддаваясь контролю, уничтожая все на своем пути, хватая и пожирая все, до чего могло дотянуться…
По дороге к дому Аманды они не разговаривали. Оба ломали мозги, пытаясь понять смысл слова «bienvenue». Если только оно что-то значило. Карл полагал, что да. Гарри бы не стал ни с того ни с сего себя метить. Наверняка он сделал это с какой-то целью. Перевод слова с французского ничего не говорил. Добро пожаловать? Ну и что бы это могло значить? Грэнвилл не имел ни малейшего понятия. А еще что? Чье-то имя? Подружки? Жены? Собаки? А может, фамилия? Или название яхты? Акроним? Возможностей не счесть.
Когда они уже были за три квартала от дома, Аманда чуть приподнялась на сиденье.
— Чем это пахнет? — спросила она.
— Что-то горит, — ответил Карл и добавил: — Слышишь?
Они услышали вой полицейских сирен и пожарных машин. Вначале казалось, что он раздается издали, но через несколько секунд шум оглушил молодых людей.
— О боже… — медленно произнесла Аманда, а затем с болью в голосе простонала: — О-о… Господи… это же…