— И она сдохнет там. Ты никогда не узнаешь, где она, — брызгал слюной Алекс.
— Вы с ней грубо обращались?
— Нет… Я хотел ее трахнуть, но решил оставить это удовольствие на потом. А надо было, а? Запомни, больше никто никогда на ней скакать не будет. Никогда. Раньше чем через две недели туда никто не заявится. А тогда будет уже поздно. Она сдохнет без воды и жратвы. И ты сам в этом будешь виноват. Когда-нибудь ты увидишь ее скелет. Как тебе с ней было в кровати, а?
— Замолчите, — прошептал Лафарг, сжимая зубы. — Вы мне сейчас же скажете, где она…
— И не надейся, ты, ублюдок. Можешь на куски меня резать, я ничего тебе не скажу. Мне уже все равно. Если ты меня не прикончишь, так полиция достанет. Терять мне нечего, так и так сдохну, но и ты у меня поплатишься. Ничего не узнаешь.
— Узнаю, ты заговоришь, скотина безмозглая.
Ришар приблизился к Алексу, и тот плюнул ему прямо в лицо. Врач прижал его руку к стене, вывернув ладонь. Запястье было крепко привязано, а широкие ремешки сверхпрочной изоляционной ленты, надежно приклеенные скотчем к бетону, пресекали всякую попытку пошевелить рукой.
— Смотри! — сказал Ришар.
Он указал на введенный в вену катетер. Алекса прошиб пот, он зарыдал от бессилия. Сволочь, он все-таки его заставит говорить. С помощью лекарств.
Ришар показал ему иглу, которую ввел в катетер. Он медленно нажал на поршень. Алекс бился и выл, пытаясь выдернуть цепи, но все напрасно.
Теперь лекарство находилось уже в нем, текло по его венам. Он почувствовал, как на него накатывает дурнота, какой-то ватный туман заволакивал понемногу его разум. Он перестал кричать и биться. Его остекленевший взгляд впился в Лафарга, тот смотрел на него, злобно усмехаясь.
— Как тебя зовут?
Ришар схватил его за волосы, поддерживая голову, которая безвольно заваливалась вперед.
— Барни… Алекс.
— Ты помнишь мою жену?
— Да…
Несколько минут спустя Лафарг уже знал адрес тайного дома в Ливри-Гарган.
Низко по полу стелется стылое дыхание проникающего с улицы воздуха. Ты извиваешься, пытаясь перевернуться на бок, прижимаешься щекой к полу и наслаждаешься этими крохами свежести. Высохшее горло нестерпимо болит. Пластырь, заклеивший рот, стягивает кожу на лице.
Дверь открывается. Зажигается свет. Это Тарантул. Он бросается к тебе. Почему у него такой потрясенный вид? Он берет тебя на руки, осторожно, стараясь не причинить боли, отдирает клейкую ленту, вытаскивает кляп, покрывает лицо поцелуями, называет тебя «малышкой», в остервенении набрасывается на веревки, зубами развязывает узлы. Твои затекшие члены болезненно ноют, кровь вновь начинает свободно циркулировать в венах, путы уже не мешают.
Тарантул держит тебя в объятиях, прижимает к себе. Его рука, зарывшись в твои волосы, ласкает затылок. Он приподнимает тебя и почти выволакивает вон из этого ужасного подвала.
Ты осознаешь, что вы сейчас находитесь не в Везине, но в каком-то другом доме… Что все это значит? Ударом ноги Тарантул открывает дверь. Это кухня. Не отпуская тебя, он берет стакан, наполняет его водой, заставляет тебя выпить, и ты пьешь долго, медленными глотками.
Тебе кажется, что в лёгких осело несколько килограммов пыли; а теперь вот эта вода во рту: никогда еще тебе не доводилось испытывать таких приятных вкусовых ощущений.
Тарантул выносит тебя в гостиную, обставленную грубой дешевой мебелью. Он сажает тебя в кресло, становится перед тобой на колени, прижимается лбом к твоему животу, и его руки обвивают твою талию.
Тебе кажется, что все это происходит не с тобой, ты не присутствуешь при этом, но наблюдаешь откуда-то извне, ты — зрительница в этом театре абсурда. Тарантул куда-то пропал. Вот он возвращается, неся покрывало, которое оставил в подвале; он заворачивает тебя в это покрывало и выносит. На улице темно.
«Мерседес» ждет перед домом. Тарантул сажает тебя на переднее сиденье, сам устраивается за рулем.
Он говорит с тобой, начинает рассказывать какую-то невероятную, безумную историю. Ты рассеянно слушаешь. Тебя, оказывается, похитил какой-то бандит, чтобы его шантажировать… Бедный Тарантул, он сошел с ума, он путает вымысел с реальностью, он сам уже не различает, где кончается жизнь и начинается спектакль, поставленный им самим. Нет… Тебя не обманет эта нежность, тебе прекрасно известно, что он хочет заставить тебя страдать еще сильнее, чтобы наказать тебя, хотя куда уж сильнее… Остановившись на красный свет, он поворачивает к тебе голову. Он улыбается, вновь запускает руку в твои волосы и ласкает тебя.
Когда вы приезжаете в Везине, он вносит тебя в гостиную, укладывает на диван. Затем отправляется в твою комнату, возвращается, неся в руках пеньюар, набрасывает его на тебя и исчезает снова… Потом опять появляется, на этот раз с подносом: еда, питье. Он дает тебе какие-то таблетки, ты не знаешь, что это такое, но это не имеет никакого значения.
Он заставляет тебя поесть, настаивает, чтобы ты взяла йогурт, фрукты.
Когда с едой покончено, глаза твои сами закрываются, ты истощена и разбита, день был слишком тяжелым. Он уносит тебя на второй этаж, укладывает в постель; последнее, что ты видишь перед тем, как погрузиться в сон, — это он, сидит возле постели и держит тебя за руку.
Ты просыпаешься… Струится рассеянный свет, без сомнения, это раннее утро. Тарантул все еще здесь, возле тебя, в кресле, он спит, дверь комнаты широко распахнута.
Ноги все еще болят, веревки были стянуты слишком туго. Ты слегка отстраняешься, чтобы лучше рассмотреть Тарантула. Ты вновь думаешь об этой невероятной истории, которую он тебе рассказал. Какой-то гангстер? Ну да, беглый бандит в розыске, он хотел, чтобы Тарантул переделал ему физиономию! А тебя он захватил в заложники!
Мысли путаются… Тебя вновь обволакивает сон. И в этом сне тебя преследуют кошмары. Каждый раз это одна и та же картина: хохочущий Тарантул, ты распластан на этом столе, ослепительный, нестерпимо резкий свет лампы бьет в глаза. На Тарантуле белая блуза хирурга, белая шапочка, он присутствует при твоем пробуждении и смеется во всю глотку.
Ты, еще не придя в себя, слышишь этот хохот, он режет уши, тебе хотелось бы еще немного поспать, но нет, действие наркоза уже закончилось… Как это все долго, ты словно откуда-то возвращаешься, картины из твоего сна еще такие яркие и живые, а Тарантул хохочет… Ты поворачиваешь голову, рука привязана, нет, привязаны обе руки. В сгиб возле локтя введена игла, она соединена с трубкой. Над головой мерно раскачивается бутылочка с раствором, из которой выходит капельница… Ты чувствуешь головокружение и слабость, но постепенно где-то внизу живота возникает боль, она становится все сильнее, а Тарантул хохочет…
Бедра раздвинуты и неудобно вывернуты, тебе больно. Колени тоже привязаны к каким-то приспособлениям, странные металлические трубки… Это… похоже на кресло, которое используют гинекологи, для осмотра… Господи, эта боль в области паха, она восходит к животу, куда-то в брюшную полость. Ты пытаешься приподнять голову, чтобы увидеть, что там, а Тарантул все хохочет.