– У меня к нему дело, которое не терпит отлагательств.
– Если вам нужно передать судебную повестку или что-нибудь подобное, оставьте в офисе. Он не занимается делами дома.
– Видите ли, его нет в офисе.
Судя по выражению ее лица, она это знала.
– Извините, ничем не могу помочь.
– Вы не скажете, где он, миссис Куик?
– Ма, я опаздываю, – раздался голос за ее спиной.
Она посторонилась. Я увидел мальчика лет восьми, одетого в бейсбольную форму: темно-бордовая футболка, темно-бордовые носки, кепка с крупными буквами LM.
– Подожди секунду, Шон.
– Но я опаздываю.
– Сейчас освобожусь. – Она повернулась ко мне: – Простите, но мне нужно идти.
– Сколько времени он отсутствует?
Ее глаза медленно сфокусировались на мне, как будто я только что материализовался ниоткуда. Она шагнула вперед вместе с собакой и закрыла за собой дверь.
– Вас показывали по телевизору, вы тот самый адвокат, чей клиент хочет отдать картину.
– Совершенно верно.
– Стэнфорду это очень не понравилось.
– Еще бы.
– Оставьте его в покое. Оставьте нас всех в покое.
– Вам нужно думать не обо мне, миссис Куик. Вы знаете, где ваш муж?
– Нет, не знаю.
– Когда вы его видели в последний раз?
Она перевела взгляд на свой идеальный газон с изящной ивой.
– Вчера утром. Он уехал рано и был очень расстроен.
– Ваш муж сказал, куда едет?
– Он всего лишь сказал, что, возможно, будет отсутствовать несколько дней. У кого-то из старых друзей неприятности.
– Он звонил после этого?
– Нет.
– Вы пробовали ему дозвониться по сотовому?
– Все, чем я располагаю, – это его голосовая почта. Я оставила для него четыре сообщения.
– На каком автомобиле он уехал?
– Он взял «вольво»-универсал. Зеленого цвета.
– Хорошо. Спасибо.
– Вы найдете его?
– Постараюсь.
– А если найдете, передайте, что я его прощаю.
– Да, мэм, обязательно передам.
Вначале я даже не знал, куда еду. Я крутил баранку своей старой побитой серой машины, останавливался на красный свет и продолжал двигаться на зеленый, но не обращал внимания на окрестности. Моя рассеянность объяснялась тем, что я отгонял синих птиц счастья, которые порхали надо мной и гадили на голову. Почему они гадили мне на голову? Потому что это были синие птицы не моего счастья, они принадлежали Стэнфорду Куику, каким-то образом укравшему жизнь, к которой я все время стремился.
У него был прочный дом, молодая жена, хорошо оплачиваемая работа, членство в престижном клубе и даже любовница. Дженнифер, правда, не присутствовала в моих фантазиях, но определенно усиливала зависть. А то, как он это все получил, по-настоящему разрывало мне сердце. Он просто подошел и взял. Тедди Правитц предложил Хьюго Фарру перепрыгнуть через бездну и стать новым человеком, и Хьюго Фарр воспользовался подвернувшейся возможностью. Ну и что, что он нарушил закон, поменял имя и присвоил чужую биографию? Он взял то, что хотел от жизни, и плевать ему на всякие мелочи.
Хьюго Фарр. Стэнфорд Куик. Счастье на блюдечке с голубой каемочкой. Сэмми Глик. Сукин сын.
Но сильнее всего вызывало досаду то, что он сумел внутренне перестроиться, сделать то, на что я никак не решался. Он подавил в себе рассуждения, которыми я оправдывал свои неудачи, типа: «Мы те, кто мы есть. Жизнь сложилась, и нам остается только выполнять повеления судьбы. Мне могут поручить дело на миллион долларов, я могу встретить любовь всей моей жизни, с неба на меня может свалиться невиданное счастье, но в действительности ничего не изменится. Я навсегда останусь Виктором Карлом, буду играть во второй лиге, ездить на побитой машине и никогда не стану тем, кем надеялся стать».
Стэнфорд Куик открыл мне глаза на меня самого. Он доказал, что изменить судьбу можно. А если у меня что-то не получается, то виноват один я. Просто мне не хватает мужества взять судьбу за рога и повернуть в нужную сторону.
Я уныло посмотрел в боковое окно, чтобы определить, куда же несет меня судьба, и внезапно осознал, что еду отнюдь не бесцельно. А когда сообразил, куда еду, то понял, зачем и почему. Стэнфорд Куик, по словам жены, получил известие от друга, попавшего в беду, а это означало, что он поехал в свое прошлое – в безоблачном настоящем таких друзей у него не могло быть.
Я искал зеленый «вольво»-универсал. Вначале я проверил старую улочку, на которой некогда жил Хьюго Фарр. Ничего. Потом старую улочку Тедди Правитца. Ничего. Потом – Ральфа Чуллы. Опять ничего. Я готов был направиться к дому миссис Калакос, когда вспомнил, что за каждой жилой улочкой с одинаковыми домами есть переулок. И я обнаружил «вольво»-универсал сразу за домом Дубины Ральфа.
На маленькую расшатанную веранду вела деревянная лестница. Поперек лестницы висела желтая полицейская лента. Рядом с дверью лежали обрывки той же ленты, но дверь не была опечатана. Ничего неожиданного. Я поднялся по лестнице, нырнув под ленту. Ручка легко повернулась, но дверь не открылась. Я нажал плечом. Дверь слегка приоткрылась. После второго толчка я проскользнул в дом.
По узкому коридору я прошел в заплесневелый подвал с неровным бетонным полом, странными, сложенными друг на друге ящиками, сваленной в кучу и готовой рухнуть мебелью. Было душно, пахло сыростью и хозяйственным мылом. Через открытую дверь и грязное окно в подвал попадало немного света, тем не менее я разглядел в углу громоздкие формы старой стиральной машины и сушилки. Вдоль одной стены выстроились змеевидные медные трубки, на самодельном верстаке из литых труб громоздились причудливые приспособления.
– Мистер Куик? – крикнул я.
Звук быстро замер. Ответа не последовало.
Я сделал шаг вперед и услышал, как что-то скрипнуло. Повернулся, ничего не увидел и внезапно понял. Наверное, я понял это, как только в холле «Талботт, Киттредж и Чейз» ко мне подошла серьезно настроенная Дженнифер.
С левой стороны подвала наверх вела узкая деревянная лестница. Я поднялся по прогибающимся скрипящим ступенькам к двери. Открыл ее и вошел в залитую солнцем кухню. Она была просторной и старомодной – времен моего детства – с кухонными принадлежностями цвета авокадо и желтым линолеумным полом, грязным и сильно истертым.
– Мистер Куик? Стэнфорд?
Никто не ответил. Я почувствовал знакомый неприятный запах. Скопившиеся за десятилетия, въевшиеся в стены ароматы чесночной подливки, колбасы и специй, смешанные со зловонием смерти. Неестественной, насильственной смерти. Смерти Ральфа Чуллы. Его тело было найдено в этом же доме.