— А ты разве не заметил все эти дешевые молодежные сумки в коридоре? — перебил его Джо. — Хотя, возможно, он не слишком любит попусту тратить свои денежки.
— Я думаю, это еще один малый, который вдруг понял, что богатство вовсе не охраняет его от бед и несчастий. Мне его стало жалко. Есть в нем что-то такое жутко трагическое.
— Голубой или нормальный?
— Нормальный.
— Почему он решил, что стал жертвой нашего Посетителя?
— Он рассказал, как впустил этого парня к себе в дом, — пояснил Джо. — Никакой борьбы не было, его просто шарахнули башкой об угол кухонного стола, потом навели на него пистолет…
— Но уловку с бумажником в его случае не использовали — незнакомец представился агентом по продаже недвижимости.
— Ага, — кивнул Джо. — Но в реальной жизни не все происходит так, как в телесериалах: преступник вообще не обязан повторять один и тот же прием. Думаю, для Посетителя важно как следует набить жертве морду, а потом прикончить ее из пистолета двадцать второго калибра. Эти два обстоятельства обязательно присутствуют в его преступлениях. И ему все равно, как попасть в дом. И оглушает он свои жертвы различными способами.
— Может, единственное, что Посетителю нужно, — это изуродовать им лицо, — предположил Руфо. — А то, что он их всех пристрелил, так это просто для того, чтобы они его потом не опознали.
— Господи, лицо у этого Блейка было такое… — покачал головой Дэнни. — В общем, мне пришлось бороться с внутренним пожаром.
Руфо посмотрел на него недоуменно:
— Тебе пришлось что?..
Джо решил, что прояснит ситуацию лучше своего напарника:
— Бороться с пожаром. Дэнни иногда распирают всякие эмоции, но он не может их проявить, поскольку понимает, что это неуместно. Вот он и представляет все это себе в виде внутреннего пожара, который ему надо потушить.
Дэнни кивнул:
— Сперва мне хотелось заорать: «Ну и рожа!» Потом потянуло блевать. А потом вдруг захотелось протянуть руку и потрогать эту его покореженную кожу. Потом — заснять это своим мобильником. Ну и вот, — заключил он рассудительно, — в итоге пришлось всю свою энергию пустить на то, чтобы взять все эти импульсивные устремления под контроль. Это и есть борьба с пожаром.
Руфо помотал головой:
— Ты совсем спятил, Марки. Хотел бы я взглянуть на то, как выглядит один из лучших копов Нью-Йорка, когда в нем происходит эта гребаная борьба с внутренним пожаром.
— Не беспокойтесь, босс, — сказал Джо, — он уже научился пересобачивать все это во вполне нормальный пристальный взгляд.
— Иногда я, правда, поднимаю бровь или прикасаюсь пальцами к щеке.
Руфо снова помотал головой:
— Я с тобой, Марки, только и делаю, что головой качаю. Импульсивное устремление, которое я не могу взять под контроль.
— Ну что ж, я могу с вами поработать над этим, — заявил Дэнни.
— Пошел вон отсюда! — улыбнулся Руфо.
Когда Джо пришел к Виктору Никотеро, тот сидел в кухне у стола и пил пиво. Перед нем лежали блокнот и серебристая ручка.
— Хорошая у тебя система охраны.
— Это все Патти, — ответил Старина Ник. — Эта женщина — сущий ураган. Закрыть за собой дверь, погасить свет — об этом она совершенно не думает.
— Дверь была нараспашку.
— Этот твой серийный деятель мог бы уже изрубить меня в капусту. Ладно, пошли на террасу. Мне тут уже надоело.
— Ты все пишешь от руки?
— Не от ноги же. Главное — писать. А чем, рукой или ногой, — кого это интересует?
Джо взял себе пива из холодильника и сел рядом с ним.
— Хочешь ко мне переехать?
— И жить, слушая твое сварливое бормотание? — Джо улыбнулся. — Я уж лучше останусь со своим вышедшим из-под контроля тинейджером.
— К тому же в этом деле замешана еще и прелестная француженка. Кстати, ты воспользовался моим советом?
— Да. И дела пошли лучше. А потом, вчера вечером, она вдруг сорвалась и сбежала с ужина в ресторане.
— Это гормоны. Они до безумия довести могут. И каждый…
Кухонная дверь с грохотом распахнулась у них за спиной, и раздались тяжелые шаги. Джо и Ник обернулись. Перед ними стоял Бобби с букетиком дешевых цветов в руке. Он нахмурился, потом выглянул в сад и спросил, едва кивнув Джо:
— А мама тут?
— Пошла в магазин. Пива хочешь?
— Нет, спасибо. Мама просила меня починить дверь в спальне, там что-то сломалось…
— Я уже починил.
— Когда же ты успел?
— После обеда. Она уже которую неделю ко мне с этим пристает.
— Потому-то я и приехал.
— Ты ж был здесь на уик-энде, почему тогда этим не занялся?
— Это ты должен был… — Бобби бросил взгляд в сторону Джо и осекся. — Поеду, проведаю ребят, раз уж я с работы выбрался. А это для мамы. — Он покрутил в руке букет. — Я возле раковины цветы оставлю.
На следующее утро Джо выехал на работу пораньше, чтобы приготовить свои костюмы, которые должны были забрать в химчистку — оттуда приезжали три раза в неделю. Он уже подходил к своему столу, когда зазвонил его телефон.
— Это Джулио. Видел в газете твою фамилию.
— Ну и?..
— Стыд и срам!
— В чем заключаются стыд и срам?
— Ну, все это внимание…
— Какое внимание?
— Они что, не могут оставить тебя в покое?
— Кто?
— СМИ!
— Пап, я не разговаривал ни с одним журналистом. Они просто делают свое дело. А я для них — человек, связанный с расследованием некоторых громких дел. Если они что-то про это придумали, я тут ни при чем.
— Я о чем беспокоюсь — ты опять попал в центр внимания, снова все пережевывают то, что произошло с тобой, Анной и Шоном. А тебе бы следовало подумать о том, как это отражается на семье всякий раз, когда ты выставляешься.
— Опять двадцать пять! Я нигде не выставляюсь, черт меня подери! Я возглавляю расследование. А это происходит совсем не так, как ты полагаешь: мол, я услыхал про пару-тройку убийств и про то, какое внимание им уделяют СМИ, и заявил начальству: «Немедленно назначьте меня расследовать это дело!»
— Да я просто говорю…
— Ты все понял неправильно. Ты не в состоянии контролировать весь мир, понимаешь?
— Но я… беспокоюсь…
— Ладно, мне надо бежать.
Джо положил трубку и пошел к кофейному автомату. От аппарата разило прокисшим молоком и горелым кофе. На всех его поверхностях красовались круги от чашек, на полу была рассыпана кофейная гуща.