— Цель удушения, — объяснял Макферсон, демонстрируя прием на мальчике, — в том, чтобы лишить жертву сознания. Есть два способа: во-первых, дыхательное удушение вызывается пережатием трахеи — прекращается подача кислорода в кровь, и наступает удушье. Но есть и более изощренный способ — артериальное удушение, при котором сдавливают сонную артерию на шее, под челюстью, что препятствует доступу крови в головной мозг. Потеря сознания наступает через пятнадцать секунд. Кстати, если продолжать давить на артерию, через несколько минут наступит смерть. Убить человека не так уж и трудно.
«Вот оно что!» — подумал инспектор. Как же он сразу не догадался? Маленькое покраснение на шее жертвы — это не след от поцелуя. Гедина видел, но не узнал кровоподтек, который не успел перерасти в синяк. Остановку сердца у девушки вызвало удушение! И не просто удушение, а известный боевой прием!
«Ладно, ладно, — осадил себя Гедина, — что с того? Что это дает? Жертву задушил хладнокровный убийца, знакомый с боевыми искусствами». Удивительно, что это ускользнуло от экспертов. Благодаря отличной интуиции он уловил эту мелкую деталь, о которой пресса не сообщала и о которой пока знают двое: Гедина и убийца. В этом заключается определенное преимущество… Стало известно, что преступник владеет приемами дзюдо!
«Бред какой-то! — подумал Гедина, но тут же решил: — Стоит выяснить, кто из студентов знает дзюдо».
Впрочем, знание приемов восточных единоборств не вписывается в образ юных развратников и бездельников, приятелей жертвы.
— Прошу прощения, синьор. Вы инспектор Гедина? — раздался резкий скрипучий голос. — Барон Ривьера делла Мотта направил меня к вам в распоряжение. Я Джорджио Мозер, его секретарь.
Инспектор оглядел говорившего: коричневый костюм, светлые волосы, зачесанные так, чтобы скрыть плешку; острый нос и умные глаза. Гедина немедленно допросил его.
Выяснилось, что Джорджио видел Анжелу вместе с сестрой, а затем одну — в усадьбе.
— Но, — продолжил Джорджио, — хоть я и секретарь, однако не нахожусь в доме все время. Я готовлю бальный зал перед лекциями и связываюсь со слушателями. Как утверждает барон, у меня хорошие организаторские способности.
Инспектор продолжал задавать вопросы. Джорджио достал из кармана пиджака билет в кино на ночной сеанс.
— Во сколько закончился фильм? В полночь?
— Около того.
— А дальше? Куда вы пошли?
Джорджио покраснел. Гедина надавил на него.
— Я… пошел в гости к другу. Мы играли в покер. Обычно я, хозяин дома и еще двое наших приятелей играем в карты с полуночи до самого утра.
— У вас там игорный дом?
— Не совсем, инспектор, даже ничего похожего!
В Италии всего четыре официальных игорных заведения. Организация и проведение азартных игр — незаконные действия, о чем Джорджио прекрасно знал.
— Мы играем на интерес, а деньги на кон ставим для формы, — объяснил секретарь.
То была чистейшая ложь: в таких притопах за ночь через руки игроков проходили немалые суммы денег.
— Да, так все говорят, — ответил Гедина. — Сообщите имена и номера телефонов ваших партнеров.
Джорджио с готовностью согласился, надеясь, что это не вызовет нежелательных последствий ни для кого из участников игры.
— Покер — совершенно невинный способ времяпрепровождения в компании старых друзей и…
— Проводите меня обратно в усадьбу, — оборвал его инспектор, — о деталях позаботится мой помощник Колуччи. Ваших друзей мы еще опросим.
Про себя Гедина добавил: «Это побочное расследование касается исключительно вашего алиби, которое есть только у вас, единственного из всех подозреваемых».
Инспектор вверил Джорджио заботам Колуччи. Тут наконец позвонил общественный магистрат из Вероны. Уединившись в библиотеке, Гедина обрисовал все странности ситуации и примерный план расследования, потребовал предварительного заключения для всех студентов. Требование ошеломило магистрата, и инспектор объяснил ему:
— Тут не обойтись вызовом в суд по повестке: многие ученики — иностранцы и могут покинуть страну еще до начала слушания. Их необходимо задержать.
— Всех?
— Да.
— Инспектор, тюрьмы переполнены вандалами!
В антиисламских демонстрациях приняли участие многие: по всей Европе люди били окна, поджигали машины, разбивали пожарные гидранты, разоряли станции метро и устраивали диверсионные вылазки против полиции. За решетку угодили десятки тысяч.
— Что вы предлагаете? Отпустить подозреваемых и потом рассылать им повестки? Ждать, пока они явятся в суд? Вы ведь не станете препятствовать расследованию, верно? Понимаете, что это очень непростое и громкое дело?
Договорились, что молодых людей автобусом доставят в Верону и заключат под стражу на сорок восемь часов, как позволяет закон. Вопрос о продлении срока содержания под стражей будет решать веронский мировой судья.
Денек у полиции выдался жаркий: пришлось устанавливать блокпосты на всех подступах к усадьбе, даже на тропинках.
Орсина навестила дядю, который все еще был очень слаб; побеседовала по телефону с адвокатом Алеманни, позвонившим ей из Милана. Узнав, что на территории усадьбы задержали более тридцати студентов, он оживился и пообещал, что Найджела удерживать под стражей более не станут. Возникла дополнительная трудность: экстрадиция, поскольку мистер Макферсон — подданный Великобритании. Адвокат связался с юридической фирмой в Лондоне, которая специализируется на уголовном праве. Прощаясь с Орсиной, Алеманни успокоил ее, но предупредил, что дело попало на страницы газет и семье Орсины следует приготовиться к затяжным атакам журналистов. Если понадобится, предложил юрист, он может порекомендовать фирму, которая предоставит телохранителей для личной безопасности и охранников — для сохранности имения. Орсина отказалась.
Она повесила трубку и заплакала.
Молодых людей доставили в Верону и заключили под стражу. Гедина лично допрашивал каждого, начались бесконечные телефонные звонки и проверки по компьютерным базам данных. Не все молодые люди оказались столь же вежливы и терпимы, как их наставник. Выяснилось, что некоторые привлекались к суду еще в студенческие годы за участие в демонстрациях и акты вандализма. Двое шведов подозревались в членовредительстве в состоянии наркотического опьянения.
На допросах ученики барона подтверждали его слова. Да, он читал лекции по истории и философии. Да, они ничего не платили за уроки и не записывались на курсы официально. Барон не составлял списка слушателей, избегал личных контактов со студентами. Многие добирались до усадьбы автостопом и разбивали лагерь в поле, где никто их не беспокоил. Некоторые селились у знакомых или в веронских хостелах, арендовали машины и добирались группами по несколько человек. Кто-то мельком видел Анжелу в окрестностях усадьбы. Но никто ничего не знал ни о семье барона, ни о его личной жизни.