– Я не знаю, – коротко ответил он.

Он оставил балконную дверь открытой и направился к выходу. Посреди комнаты он остановился и ещё раз взглянул на фотографию Сары. Роза уже почти завяла, а в вазе явно недоставало воды.

Подойдя к машине, он обернулся и посмотрел на седьмой этаж. Лена Бордсен стояла на балконе, накинув на плечи плед. Она не помахала ему рукой. Он кивнул ей и сел в машину. Когда он повернул ключ в замке зажигания, включилось радио. Он добрался уже до Хёдвига, и только тут обнаружил, что передача была посвящена эпидемиям чумы.

Больше всего он хотел бы дать ей оплеуху. Турид Санде Оксой совсем не умела лгать. Понять это было несложно, увидев, как она спрятала лицо от мужа, когда повторила:

– Я никогда не слышала ни о каком Карстене Осли. Никогда.

Здесь, в небольшом доме в Бэруме, горе было иное. Здесь были дети. На полу разбросаны игрушки, в воздухе запах еды. Турид и Лассе Оксой были немного сонными и заплаканными, но в этом доме всё шло своим чередом. Близнецам было всего два года. Турид Оксой попыталась накраситься: Ингвар позвонил и попросил разрешения заехать, хотя было уже совсем поздно. Тушь чёрными комочками собралась в углах глаз. Из-за губной помады рот казался слишком большим на её бледном лице. Она машинально тёрла ранку у носа, пока не пошла кровь. В глазах стояли слёзы.

– Честное слово, – всхлипнула она. – Вы должны мне поверить. Я никогда не встречала человека по имени Карстен.

Ингвару следовало поговорить с ней наедине.

Полным безумием было явиться к ней домой. Её муж, Лассе, ни за что не оставит их, его рука крепко лежит у неё на плече, даже когда она отворачивается от него. Ингвар должен был подождать до утра и вызвать её в участок. Одну, без мужа. Чтобы арестовать Карстена, ему нужно иметь как можно больше оснований. Одной уверенности в том, что этот парень опасен, недостаточно. Ингвар с его опытом и авторитетом, скорее всего, получил бы санкцию на обыск, если бы мог доказать, что Карстен Осли – единственный человек, который был знаком со всеми матерями. Он бы сумел убедить Турид Оксой и вынудил её признаться.

Она была до смерти напугана. Ингвар не понимал, в чём причина этого страха. Её сын мёртв, убит каким-то ненормальным, которого она же покрывает. Больше всего на свете он хотел бы наклониться над столом, встряхнуть её и влепить хорошую затрещину. Она была отвратительна. Волосы обвисли, косметика размазалась по лицу. Между близко посаженными глазами торчал большой нос. Турид Санде Оксой была похожа на грифа, Ингвару хотелось стереть всю эту отвратительную косметику, вытрясти из её куриных мозгов правду.

– И вы в этом абсолютно уверены, – сказал он спокойно и пригладил рукой волосы.

– Да, – ответила она, вытирая слёзы и размазывая тушь под глазами.

– В таком случае, прошу прощения за беспокойство, – сказал он. – Не провожайте меня.

– Чёрт. Чёрт!

Ингвар с силой ударил кулаком по стволу дерева. Мускулы на шее свело судорогой. Он дрожал. Пальцы не слушались его, пока он старательно набирал номер. Он попытался дышать глубже – не получилось. Теперь он уже не был уверен, кто больше напуган, он или Турид Санде Оксой.

Он опёрся о ствол сосны, чтобы передохнуть. В доме, из которого он только что вышел, постепенно во всех окнах погас свет. Осталась только маленькая жёлтая полоса, пробивавшаяся через щель в шторах на втором этаже.

– Алло?

– Привет.

– Я тебя разбудил?

– Да.

Он не стал извиняться. Услышав её голос, он почувствовал облегчение. За десять минут он рассказал ей, как у него прошёл день. Рассказав обо всём, он почувствовал, как приходит в себя, успокаивается. Разложить всё по полочкам. Быть точным. Наконец он замолчал. Ингер Йоханне не произнесла ни слова.

– Эй?

– Да, я слушаю, – прозвучало где-то вдалеке.

Он сильнее прижал трубку к уху.

– Почему она лжёт? – спросил он.

– Ничего странного, – ответила Ингер Йоханне. – Она встречалась с Карстеном Осли уже после того, как вышла за Лассе. Других причин и быть не может. Только если она не говорит правду, конечно. Может, она на самом деле никогда его не видела.

– Она врёт! Врёт! Я в этом уверен!

Он снова ударил кулаком в ствол. По пальцам потекла кровь.

– Что мне делать? Что, чёрт возьми, мне теперь делать?

– Ничего. Ночью ты уж точно ничего сделать не сумеешь. Езжай домой, Ингвар. Тебе нужно выспаться. Ты же знаешь. Утром ты сможешь вызвать Турид и поговорить с ней наедине. Ты сможешь выжать из неё всё, что она знает о Карстене Осли. Ты придумаешь, как получить санкцию на обыск. Но только утром. Езжай домой.

– Ты права, – коротко ответил он. – Позвоню тебе днём.

– Обязательно, – ответила она. – До скорого.

И повесила трубку. Несколько секунд он не сводил глаз с телефона. Правая рука болела. Ингер Йоханне не позвала его к себе. Ингвар поплёлся к машине и покорно отправился домой.

56

Лаффен отыскал еду. Он забрался уже в третий дом, но снова без особого успеха. Правда, здесь в шкафах нашлись консервы. Судя по всему, в этом доме недавно были люди, в хлебнице осталось несколько ломтиков заплесневевшего хлеба. Он попытался счистить голубоватый налёт и отправил в рот первый ломтик. Вкус был каким-то странным.

Рядом с камином были аккуратно сложены дрова. Он развёл огонь. Из окна в гостиной хорошо была видна дорога, и он обязательно увидел бы, если бы кто-нибудь появился. От тепла он разомлел. Сначала он хотел поискать ещё какую-нибудь еду, потом решил вздремнуть. Было начало пятого, скоро станет совсем светло. Ему нужно лишь немного еды да курево. На каминной полке лежала полупустая пачка «Мальборо». Он оторвал фильтр и глубоко затянулся. Он не должен засыпать, пока не догорят дрова в камине.

Так, томатный суп с вермишелью. Отлично.

Из крана текла вода. Замечательное местечко. Ему всегда хотелось иметь такой домик. Место, где тебя никто не станет доставать. Не то что в этом муравейнике в Рюккин, где соседи звереют только из-за того, что ты забыл вымыть лестницу в субботу. Хотя Лаффен никогда и не пускал к себе никого, он постоянно ощущал, что за ним наблюдают. Но в таком месте всё совсем по-другому. Если он уйдёт ещё дальше, глубже в лес, может быть, ему удастся найти местечко, где можно провести всё лето. Обычно в это время владельцы таких домиков уезжают на море. А потом он может сбежать в Швецию. Осенью. Отец скрывался в Швеции во время войны. Его даже медалью наградили.

Он не собирается попадаться полицейским ещё раз.

Сигареты оказались чертовски хорошими. Самыми лучшими, что ему доводилось курить. Качественные и свежие. Он выкурил ещё одну, покончив с супом. Вынул сигареты из пачки и пересчитал. Одиннадцать штук. Нужно экономить.